Как прибой на песок, накатил пятистопный анапест,
это море волнуется, раз, и ложится в строку,
набежавших шестнадцать, отхлынувших разом пятнадцать
полновесных слогов, что следов по сырому песку,

эти камешки, эти бесценности перебирая,
перекатывая на песке перекатную голь,
повторением выдохов-вдохов тоску усмиряя,
в бесконечной своей пустоте растворяет, как соль,

беззаботный прибой, накатавший корявых парабол,
начеркал и смахнул, и затем накарябал опять,
это море волнуется здесь низачем, для масштаба,
чтобы всё и ничто можно было друг с другом равнять,

эти птицы к иным берегам улетают счастливым,
на блаженно-полуденные острова, никуда,
где качаясь, бормочет нездешним приливом-отливом
и течёт, как песок, осыпается время-вода.

 

* * *

Cиеной жжёной, ржавой охрой
размашисто швыряет клён
небрежные мазки на мокрый
асфальт и выцветший газон.

Там свет несмел и цвет негромок,
гуляет ветер в октябре,
как недолюбленный ребёнок,
пиная листья во дворе.

И кажется, неразличимый
среди теней, один из них,
там бродит призрак нелюдимый,
твой ностальгический двойник.

 

* * *

ты не тот за кого ты себя выдаёшь
вроде правильно ешь как положено пьёшь
хорошо говоришь улыбаешься тож
только все это ложь ты себя выдаёшь
тем что слишком похож

 

* * *

для чего герой
собираясь в путь
хочет взять с собой
чёрт-те-что-нибудь

чёрт-те-что-ни-есть
он не знает сам
ничего что здесь
из того что там

никуда свернуть
навсегда вперёд
путь героя жуть
и тоска берёт

ей же несть конца
и начала несть
не пошлёшь гонца
не получишь весть

ну давай бывай
не скули не злись
не боись давай
уплывай улисс

 

* * *

пустынные улицы тёмные вымершие
ни бездомной собаки ни одинокого пешехода
сумеречное время дня холодное время года
безжизненный город выморочный
хлопает над головой оконными ставнями
свищет неприкаянно в щелях забора
непоправимо безнадежно забытый город
с какими-то выдуманными воспоминаниями
по которым бродит чей-то потерянный
двойник в существовании своём неуверенный

 

* * *

кругом стояли времена и нравы
бутылочного мутного стекла
впадая влево выпадая вправо
река времён тем временем текла

там было солнечно и днём и ночью
ещё никто оттуда не сбежал
толпились долболюбы в средоточье
столбы и надолбы по рубежам

там на стеклянных полках деревянных
стояли оловянные полки
дозорных наших злобных здоровенных
позорные боялись слабаки

родная наливала деткам водки
чужая тётка столько не нальёт
и мы глушили горькую в три глотки
и били в бубен и лупили влёт

экскурсии водила в кремлеторий
у красной у кирпичной у стены
издалека тоскуют по которой
пропащие блудливые сыны

столичных гнёзд рубиновые гвозди
вонзались в заскорузлые зрачки
и все росли солёные как грузди
ядрёные как скользкие сморчки

когда по колобродью-конотопью
одной шестой поверхности сухой
по криворожью да по голожопью
шатался ветер как мужик бухой

где посреди шести бескрайних соток
торчал нужник с оторванной доской
там обретал хозяин и работник
обещанные волю и покой

зачем ты нам показывала кукиш
и куксилась при виде скучных рож
мы знали что любви такой не купишь
не накось выкусишь и не пропьёшь

 

* * *

жизнь моя четырехстопный
дробно-топотный хорей
бодро-потный расторопный
ну давай-давай скорей

делит на четыре части
круглый год как циферблат
лета с осенями мчатся
зимы с вёснами летят

день и вечер ночь и утро
как на привязи овца
без конца кружатся тупо
околачиваются

острый колышек вколочен
в центре этого кольца
а верёвка всё короче
всё наматывается

 

* * *

афоризмом я отмечусь в вечности
как мудрец восточный саади:
не суди о двойниках по внешности
лучше по наружности суди