RSS RSS

Сергей Кузнечихин. Родимое пятно изгойства

ХОЗЯИН

 

Округлость клумб, опрятность грядок,

Ранетка ветви гнет к земле,

А всероссийский беспорядок –

Не ведьмой в небе на метле.

Он рядышком, он по соседству.

Вон, сколько хлама навезли,

А против дури нашей средства

Пока что не изобрели –

И разбросают, и нагадят,

Чуть отлучись – и сразу вор.

Пустой мешок, как пес поганый,

Ползет с дороги под забор.

Да и заборчик-то  не грозен –

Перемахнут за просто так.

Хозяин с виду несерьезен –

Не богатырь и не кулак.

Хозяйка подорожник сушит,

Развешивает не спеша.

Чтобы вложить в землицу душу,

Должна присутствовать душа.

Устал. Оперся на лопату.

Согнал шального комара

И усмехается закату –

Должно быть, ужинать пора.

Бежит котенок за хозяйкой.

Курится банька – пар дозрел.

И воробей торчит козявкой

В шершавой шиферной ноздре.

 

* * *

По колдобинам разрухи

Не далек, но тяжек путь.

Деревенские старухи,

Если в паспорт заглянуть –

Год рожденья озадачит –

Цифры брешут, как слова.

Арифметика незряча?

Или доля такова?

 

Вопреки житейским драмам

В городах щедрее счет.

Городским усталым дамам

В этом возрасте еще

Женихи не только снятся –

Сватаются, а они

И не думают стесняться

Ни соседей, ни родни.

Не в мечтах, а в настоящем,

И условности пусты,

Если пахнут так пьяняще

Запоздалые цветы.

 

Ну а там, где луговые

Отцветают по весне,

Все страданья кормовые

В поле или на гумне.

Дети, куры, грядки, силос,

Хлев, придирки мужика…

И в старуху износилась

К невеликим сорока.

Вроде бы целебный воздух

И парное молоко…

Да не впрок – и баба с возу,

И кобыле нелегко.

 

 

ПИКОВЫЙ ВАЛЕТ

 

Мечта устала догонять,

Ну а надежда ждать устала

И память стала изменять,

Гуляет, падла, с кем попало.

То не дозваться, то придет,

Когда ты чем-то важным занят

И с ней какой-то идиот

С подслеповатыми глазами.

Рассядется и будет мне

Плести дремучую дурнину,

Как будто мы  в Дарасуне

Делили лаборантку Нину.

Что Дарасун – дыра без дна

И гастроном без бакалеи.

Его? Не знаю! А она

Была, мне кажется, в Балее.

Брюнетка. Черное белье.

Уединиться было сложно.

И, вроде, не делил ее

Ни с кем, а впрочем, все возможно.

Лиса, но вовсе не змея.

Бывали и больней измены.

Не только женщины – друзья,

Родные люди, даже стены.

 

Смешно подумать – столько лет

Прошло, как в прорву улетело.

Но этот пиковый валет

Облезлый, мятый…

А задело.

 

 

* * *

Памяти Аркадия Кутилова

 

За то, что рано выбрал верный след,

За легкую отточенную строчку

Он должен был погибнуть в двадцать лет,

Но Некто в черном выдумал отсрочку.

Отравлен был лирический герой,

А сам поэт разжалован из строя,

И между первой смертью и второй,

Нес на себе он мертвого героя,

Которого не мог и не хотел

Оставить или тихо спрятать где-то.

И запах обреченности густел,

Бежал за ним, опережал поэта.

Экзотикой всегда увлечены,

Но устают эстет и обыватель.

Друзья редели. Морщились чины.

Шарахался испуганный издатель.

Замками дружно лязгали дома…

Искал подвал, чердак или сарайку.

И лишь гостеприимная тюрьма,

Как милостыню, подавала пайку.

 

 

* * *

                       А наше Солнце – в лишаях

                                        Аркадий Кутилов

 

Как превозмочь постылую тщету?

Советчики  благи в словесном вздоре.

Пожизненная ссылка в нищету –

Вердикт не самый страшный в приговоре.

 

Страшней, когда и завтра, и вчера

Ты весь во власти непонятной боли,

Когда вокруг и сплошь одна «вохра»,

А ты еще не в зоне, а на воле.

 

Страшней, понять – иного не дано.

Одна причина, остальное – свойства.

Что на тебе родимое пятно

( а не клеймо или печать) изгойства.

 

 

 ЧЕРНЫЙ СПИСОК

 

Догадался, что не молод,

Понял правила игры.

Не бросает в жуткий холод

Из болезненной жары.

 

Ожиданий, упований –

Нет,

И не на что пенять.

Список разочарований

Нет желанья удлинять –

 

Хватит! Битый и ученый,

Выставляешь трезвый счет…

Только этот список черный

Сам ветвится и растет.

 

* * *

Кипит сирень, дурманным духом

Перенасыщен  тесный дворик,

И тополя исходят пухом,

Чихая, матерится дворник,

И голубей блатная банда

Терзает желтую галету…

 

А дама у дверей ломбарда

Докуривает сигарету.

 

   

* * *

Размытые цветные пятна

Преподносились, как портрет,

А все, что было непонятно

Нам впаривал искусствовед.

Напористо, витиевато

Плел паутину темных слов.

И было как-то стыдновато

Не видеть смысла вещих снов,

Сокрытых от простого зренья

И недалекого ума.

Другого взгляда или мненья

Искусствовед не принимал –

Диктатор, основоположник.

А чуть поодаль, в уголке

Молчал нахмуренный художник

С бутылкой пива в кулаке.

 

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Сергей Кузнечихин

Рожден 14 июля 46 года в поселке Космынино под Костромой. После окончания химфака Калининского политехнического института выбрал на распределении самую восточную точку –– г. Свирск (Иркутская обл.) потом перебрался в Красноярск. Первое стихотворение напечатал еще школьником. Первая книжица (24 стр.) вышла в Красноярске (в 33 года). Прозу стал писать после женитьбы (в 30 лет). Первый рассказ напечатал в 1981 году в альманахе “Енисей”. Первая книга прозы вышла в издательстве “Советский писатель” (в 44 года). В политической жизни участия не принимал, ни Ленинских, ни Сталинских ни Букеровских премий не получал. Но за рассказ «ТЕПЛОЕ МЕСТО» браконьеры славного города Туруханска премировали пудовым осетром. Печатался в “Литературной газете”, в журналах: “Арион”, “Дальний Восток”, “Дети Ра”, “Сибирские огни”, “День и ночь”, “Киевская Русь”и др. Выпустил поэтические сборники: “Жесткий вагон” (79), “Поиски брода”(91), “Стена”(92), “Похмелье”(96), “Неприкаянность”(98), “Ненужные стихи” (2002) “Дополнительное время” (2010) и четыре книги прозы: “Аварийная ситуация”(90), “Омулевая бочка” (94), “Где наша не пропадала” ( 2005), “Забавный народ” (2007). Принимал активное участие в становлении журнала “День и ночь” и книжной серии “Поэты свинцового века ”, был составителем сборников А. Барковой, А. Тинякова, Н. Рябеченкова, А Кутилова. Собрал антологию любовной лирики “Свойства страсти”.

Оставьте комментарий