* * *
Я что-то делаю не так
и ты смеешься отчуждённо,
и оставляешь в дураках,
графиня, лучик солнца, донна.

Ты светишь из морского дна,
ты разговор ведёшь с листвою
и в вечном поиске ты дня,
где мне так хорошо с тобою.

Вновь расставанье – как укус
змеи, как голос сирой рощи.
Я потерять тебя боюсь
и вновь иду к тебе наощупь.

Перед дождём – перед лицом
возмездия, перед расплатой
минуту удержи в своём
мирке, как будто луч закатный.

Скорее платье своё сбрось
и тело дай мне – как пощаду,
перечеркнув тоску и злость,
ведь мне другой совсем не надо.

 

* * *
Все недели невпопад,
словно в танце очумели.
Листопад в том виноват,
ибо чувства на пределе.

Осень властвует сполна,
как сердитая царица.
Это может вечность длится,
словно свадьба без вина.

У природы выдох свой,
поединок чувств на вдохе.
Быть неласковой эпохе,
как свиданию с тобой.

Ночь опять уходит прочь,
юный день танцует молча,
всем нам головы мороча,
он не в силах нам помочь.

Долго вьётся, как вьюнок,
облачается он в тогу,
а в душе хранит тревогу,
ведь кругом переполох.

Птичья стая, улетая,
посылает нам привет.
Осень хмурая читает
нам шекспировский сонет.

 

* * *
Твой автобус не спеша
выбирается из мрака.
Ты сегодня хороша,
словно поле в ярких маках.

Вышиваешь ты крестом
наши чувства так и этак,
Закипаешь напоследок,
возвращаешь небу гром.

Снова наши чувства вкось,
никуда печаль не сбросишь.
И в твоей душе я гость,
ничего взамен не просишь.

Словно поле в ярких маках,
ты сегодня хороша.
Выбирается из мрака
твой автобус не спеша.

 

* * *
Шуршать осеннею листвою,
увидеть сонмы облаков.
Уйти дорогою крутою,
легко минуя сто веков.

Взлететь неведомою птицей,
к себе внимание привлечь,
а дождик будет длиться, длиться,
как волосы твои вдоль плеч.

И вспомнить снова миг сладчайший,
из кадров сотворив кадриль,
твой образ воскресив легчайший,
он долго надо мной парил.

А ты покусываешь стебель,
твой мимолетный взгляд не строг,
а кремень вновь стучит о кремень
и скоро вспыхнет огонёк.

 

* * *
Подари мне, гусь, перо,
излечи меня от грусти,
дай уехать в захолустье,
там запрятаться в дупло.

Говорящие сверчки,
расставляющие точки
кавалеры-светлячки,
все они поодиночке.

Шмель не ведает потерь,
а улитка строит терем.
мы ведь не передоверим
тайн своих, мой мудрый зверь.

Пусть дупло хранит тепло,
навсегда я в нем останусь.
Не наступит моя старость –
просто время утекло.

 

* * *
Пусть темень уходит шагами
шакальими – выдумка, бред.
Позволь мне рисунок Шагала
отдать, словно утренний свет.

В нем брызжет такое веселье
и брезжит рассвет Тики-так,
но в нем невозможно спасенье
от нашей любви впопыхах.

Ты медленно Тору читаешь,
разбойничьим свистом свистишь,
за локоть меня ты хватаешь
и в небе со мною паришь.

Палишь меня снова любовью,
целуешь меня невзначай,
даёшь мне коснуться ладонью
и тела, и всяческих тайн.

В себе сохраню я все это,
как строчек веселый кагал.
Легко быть влюблённым поэтом,
когда все стихи – птичий шквал.

Зачем мне унынье и жалость
в неласковый день ноября,
где сердце качнулось и сжалось,
как будто оно без тебя.

 

* * *
Дай садом ночным насладиться
и музыкой серых ветвей,
и мне прошепчи, как синица:
– Мой милый, я буду твоей!

В зарёванном городе нашем
царит сейчас скорбная мгла,
но ты, как обычно, бесстрашна –
обиды все перемогла.

И я тебе жертвую строчки
и о поцелуе молю.
Все мысли сегодня в цепочке,
где я одно слово ловлю.

Оно возникает внезапно,
как радуга над головой.
Оно возникает азартно
и долго бредет за тобой.

Пять букв оглашают пространство,
как в театре божественный дар.
Прости мне скорей вольтерьянство
и в сердце любовный пожар.