вложим всю нашу магию
в маленькое колечко.
чтоб не глазели всякие –
бросим колечко в речку.
плюхнется с бульком круглое –
светом пойдёт водица.
глянем – а всё, обуглены
светом тем наши лица.

 

ДВА СОСТАВА

преступление состоит:
из лица, что его совершило,
из бумаг, чёрных ниток, из шила.
из лица, что бумаги сшило,
из деяний дурных, паршивых
преступление состоит.

исступление состоит:
из скольжения дней-улитки
по церковной дощатой плитке,
из словесно-бумажной пытки,
из лучей на зубцах калитки
исступление состоит.

 

* * *

дверь казённая рыжая,
хриплый лязг стали слышу я,
входит бедная голова,
мантия читает слова:
два. два. восемь. один. четыре.
Переписываю псалмы из псалтыри,
двадцать третий (читай у крестика).
зачем было-то лезть туда?

Тень снежная, решётчатая;
нежна жизнь к нам не очень-то:
раньше-тумаки, а теперь «тюрьмак»,
в голове бардак, место сна-барак;
вместо сна-на снегу ты, в лопатку дуло.

Пургой снежной нас с тобой сдуло:
тебя – в ржавые оковы,
а меня – туда, где вдовы
липовые: живы мужья:
каждая – ни мужнина,
ни собственная,
ничья.

 

ПЕРЕСТУКИ

тук-тук-тук, пришла от твоей малява,
до чего ж она пишет всё-таки кучеряво!
её сладкие буквы мы уплетаем с чаем
всей своею конвойной стаей.

тук-тук-тук, гнилое наше нутро
снова письмами занесло!
сахарные листки твоей
всех нежнее и всех длинней.

тук-тук-тук, от твоей невесточки
даже пресной не прилетело весточки!
сахар видно уж весь потратила!
с чем пить чай теперь надзирателям?

 

ВОРОВОРОЖБА

Заворожит конвой
и прилетит домой.
А дома уж все мертвы:
ни матери, ни вдовы.

А, может, наоборот,
вернётся он слаб да мёртв:
мать дома, в слезах вдова,
кругом следы колдовства.

Не взять ворожбой конвой
и не прилететь домой.
Проходят годки вдовы
в тюрьме её головы.

 

* * *

Собирать человека, как на рыбалку,
читать рецепты ушицы и ждать с уловом,
подсмотреть, куда кольца девают вдовы,
расспросить: далеко ли уходят их рыболовы;
снять колечко своё, завернуть его в одеялку,
одарить ритуальным кругом златым русалку.

Написать человеку письмо на коре древесной,
рассказать, что над вашей речушкой туман густой,
удивить, что теперь речушка-сухое место,
горько звать человека из храма тоски небесной;
подписать бересту: «тебе, туда-то, твоя невеста».
И рукой безутешной бросить: далекий мой.

Вспоминать человека – утром, зимой, живого –
и вязать человеку зимние свитера.

Стихнуть этим глаголам никак не придёт пора:
ни реки уже, ни кольца теперь, ни улова.

 

СОРОК ДНЕЙ

и был вечер, и было утро – день  сороковой

Сорок зорек было уж,
только солнце не всходило.
темень в водоёмах луж,
в тёмных лужах тонут силы.

Сорок было вечеров,
но ночей не наступало,
для грядущих злых годов
сорок дней мало и мало.

сорок дней – сто сорочат –
льды корёжат, силы тащат.
Сорок дней в ушах звучат
песней вихря в снежной чаще.

 

* * *

Пустей-пустей, головушка,
теряй, что набрала!
Воздушной стань, как пёрышко
из птичьего крыла.

Пустей-пустей, стань лёгкою!
пустою стань, башка!
Стань, головяшка, голою,
стань легче порошка!

Сбрось, голова, тяжёлое!
Всё сложное убей!
Простою стань! стань полою!
Пустей, пустей, пустей!