* * *

Вот и весна. Хоть неласковой нынче явилась,
Всё же на сердце светлее, чем в зимнюю пору.
Жизнь отбывается нехотя, будто повинность,
Но облаков над землёю всё ярче узоры.

Значит, на небо гляди, слушай птичьи рулады,
Страхов, тревог отодвинув тяжёлые глыбы.
Даже на самом пороге кромешного ада
Верь, это только издержки крутого изгиба.

Жизни обрадуйся – душу от зимнего хлама
Радостью только и чистить! От духов дремотных
Освобождайся скорей. А народные драмы –
Знай, это только начало путей поворотных.

 

* * *

Конец тягучей зимней дрёме,
Апрельский день глядит в окно.
В душе, как в рыхлом чернозёме,
Томится робкое зерно.

Зерно любви, надежды, веры…
Мой бог, откуда что взялось!
Как будто солнце новой эры
Начальной искрою зажглось.

Теперь о том мои заботы,
Чтоб не погасла вдруг она,
Как гаснут радостные ноты
В безрадостные времена.

 

* * *

Не говори об обретенье
И целовать меня не смей!
Ещё не пробил час цветенья
На буйной родине моей.
Лишь только робкое начало
Нам показалось из-за туч.
Не затмевай его очами,
Меня поспешностью не мучь!
Не торопи – повсюду слякоть,
Ещё не время отдавать.
Я и сама готова плакать
И эти очи целовать.
Но вот секрет: от промедленья
Сильней кружится голова,
И не весна – её томленье
Рождает главные слова.

 

Март

Март и ветреный, и зябкий,
Рано окна открывать.
Но уже не в моде шапки,
И перчатки можно снять.

Потихоньку, понемножку
Раздевается народ.
Вышла мартовская кошка
На соседский огород.

А за нею – вся орава,
Вся хвостатая семья.
Вой кошачий слева, справа,
Сверху – воздуха струя.

Освежает, проникает
Под одежду. Без души
Шалый ветреник ласкает,
От меня к другой спешит.

И её кивком небрежным
Привечает на ходу.
Но апрель-то будет нежным!
Что ж, немного подожду.

 

Весенние новости

Создатель мой! Спасибо за весну!
Саша Чёрный

Пришла весна. Орут коты,
И всё пухлей на ветках почки.
И столько всякой красоты
Вокруг, что жизни нет отсрочки.

Бежит, спешит она, горит
Огнями всяких наслаждений
И что-то сердцу говорит.
Услышать бы, как слышал гений,

Её шептание в ночи,
Не пропустить бы новость эту.
О жизнь, шепчи, кричи, учи
Всему, что должно знать поэту,

Чтобы любить тебя сильней,
Чтоб, боль познав твою и муку,
Не разлюбить твоих огней,
Не позабыть твою науку.

 

Жестокий романс

Но как же всё напрасно,
но как же всё нелепо!
Тебе идти направо.
Мне идти налево.
Б. Ахмадулина

Суета, мой друг, пустота.
Ложка дёгтя сгубила мёд.
Вам досадно, что я не та,
Мне досадно, что вы не тот.

А душа-то была чиста,
И казалось, высок полёт.
Оказалось, и я не та,
Оказалось, и вы не тот.

Пели сахарные уста,
Жизнь манила, влекла вперёд.
И скрывала, что я не та,
И таила, что вы не тот.

Вероломство – её черта:
То обманет, а то соврёт.
Как досадно, что я не та!
Как досадно, что вы не тот!

 

* * *

Как день начинать тяжело!
Проснуться, включиться, проститься
Со всем, что навеки ушло.
Проститься – и снова влюбиться.
Влюбиться, да-да, ведь ничем
Свой день оправдать невозможно,
Коль высох тот звонкий ручей,
Что в сердце журчал. Осторожно
С ним надо – не лить, не плескать,
А пить по глотку, как лекарство.
Как тягостно день начинать!
Ведь меркнут все краски, все царства
Становятся прахом, когда
Нет в сердце звенящей капели.
Влюбись! А не можешь – беда.
Хоть в этот рассвет, в самом деле,
Хоть в детский рассыпчатый смех,
Заставивший вдруг улыбнуться.
Иначе – уныние, грех.
Влюбись, чтобы к Богу вернуться!
Огнём благодарным горя,
Вложи его в мысли и речи.
Взметнись этой жизни навстречу,
Чтоб день продолжался не зря!

 

* * *

 Чехов, дорогой…
В. Зубарева

Шум времени отдам за шум страниц!
Жизнь вздрогнула и замерла у края.
А где-то Чехов, Ялта, белый шпиц,
И Гуров ест арбуз, ещё не зная,

Что он влюблён, что он уже в плену,
Где неразрывны счастье и несчастье.
Так жизнь пленит: заглянешь в глубину –
И до конца её томишься властью.

И мечешься, и в клетке ищешь лаз,
Срывая разыгравшиеся нервы…
А где-то Чехов, Ялта – и рассказ,
Что в сотый раз читается как в первый.

 

* * *

Дни идут обыкновенные,
Жизни нить покуда тянется.
Всё уйдёт второстепенное,
Только главное останется.

Всё хорошее умножится,
А высокое возвысится.
Даже если жить не можется
И в окошке свет не видится,

Потерпи и всё наладится,
Рано ль, поздно ль, всё устроится.
Все земные неурядицы
В час урочный успокоятся,

И уже без всякой горести,
Суеты, высокопарности,
Ты прощальным тихим голосом
Скажешь слово благодарности.

 

Страстная неделя

Уж весна выводит трели,
Расцветает мир прекрасный.
Начинается неделя
Муки смертной, чаши страстной.

Над мирскою дребеденью
Возвышается Голгофа:
Для кого-то – восхожденье,
Для кого-то – катастрофа.

У Пилата страшный праздник,
И горька Пилату пища.
Ну а мы-то лучше разве?
Разве совесть наша чище?

Лжём себе и лжём друг другу,
Что достойны мы спасенья.
О, как жутко воет вьюга
Накануне Воскресенья!

А воскресший тих и светел,
Смотрит ясно и спокойно.
Для Него на этом свете
Все едины, все достойны.

Прекратим свои боренья,
Во Христе слепые братья!
Приближается прозренье,
И цена ему – распятье.

Та же жизнь повсюду длится,
Те же хлопоты земные.
Только кровь с креста сочится,
Только мы уже другие…