Тихо. Утром подморозило.
А пойдешь считать ворон –
Будто белое молозиво
Натекло со всех сторон.
Точно все мы нынче сироты,
Точно все вокруг не так.
Точно что-то должен миру ты:
Или душу, иль пятак.

     

* * *
Ветки тонки, а вороны толсты,
И куда ни взираешь – пурга.
Закатились вчерашние звезды
В неизбывные наши снега.
Ветер свищет, а, может быть, плачет.
Не понять никому с кондачка.
Пожелай мне любви и удачи,
Пожалей, приголубь дурачка.

 

* * *
Дым из трубы. Промышленная зона,
Железное дороги полотно
На фоне подходящего сезона –
Одно сплошное серое пятно.
Едва снежком засыпанные склоны.
Локомотивы мчатся и везут
Коричневые ржавые вагоны
И желтые –
Под уголь и мазут.

 

* * *
В черно-белое кино
Движется электропоезд.
Я тут – слабое звено,
У меня снега по пояс.
У меня седая прядь,
У меня дубы в попоне.
Ты, пожалуйста, не спять
На соседнем перегоне.

 

* * *
Мы умрем, но не расстанемся,
Выходя на дальней станции
В космос трав, полет жука,
Кучевые облака.
Только это и останется:
Выдохнуть и приосаниться.
И работа не плоха –
Ручкой поезду махать.

* * *
Я тоже, я тоже гуляла долиной,
Где гордые реют орлы.
И нынче ботинки испачканы глиной,
А давеча были белы.
И что я имею в конечном итоге?
Познание зла и добра.
Дорога – не только усталые ноги,
Но легкие крылья орла.
Там встреча случайна, конец неизбежен,
О милости ты не моли.
И звезды свисают, как грозди черешен
Над горизонтом вдали.

 

* * *
Я сто тысяч раз поклонюсь земле,
Бузине и кленам.
А она летит и летит к зиме
Мимо всех поклонов.
И уже слабеет листвы броня,
И сквозит в просветы
Беглый луч, пытаясь обнять меня,
Защитить от ветра.

 

* * *
С трех тридцати до пяти сорока
Здесь ничего не случится.
Ты в небесах наблюдай облака,
Веточек тонких ключицы.
С трех тридцати до пяти сорока,
Вздохи и образы множа,
Думай, как путника доля горька,
Легкая путника ноша.
Сколько железных сносил башмаков,
Кем его песенка спета?
Вот и забрезжит среди облаков
Белая магия света.

 

* * *
Сдувает ветер лист с растений,
И горлинки летят, как тени.
Со всех сторон и свист, и гул,
И я бегу, бегу, бегу.
Все сотрясается от гула,
И электричество замкнуло.
Повествованья рвется нить,
Как электричество чинить?
Как все наладить и заштопать,
Раз в небесах содом и копоть.
И дождь из всех земных прорех,
И осыпается орех?

 

* * *
Летоисчисленье есть
Только, чтоб не мучиться,
Потому что зим не счесть
К нашей бедной участи.
Вечно саночки возить
Холодно да боязно.
Днем и ночью мне сквозит
С Северного полюса.
А когда летишь с горы
В ледяное крошево
Задохнешься от жары,
И – всего хорошего!

 

* * *
Вроде бы не ленился,
Думал, поди, что вечен.
Ветер переменился –
Дует теперь навстречу.
Здесь невозврата точка,
Финиш, но неизменно
Ходят метро и почта
С разных сторон вселенной.
В брызгах рябиной красной
После дроздов площадка.
Тени крестообразно,
Листья разнообразно
Кружатся беспощадно.

 

* * *
Собака воет на покойника
В пространство гулкое, пустое.
А он лежит себе срокойненько
И не волнуется тщетою.
И я лежу себе спокойненько,
Покой мне – лучшая награда,
Смотрю, как возле подоконника
Сгустились кисти винограда.
Доярка бряцает подойником.
Орехи облетают с веток.
И нет мне дела до покойника,
Иного света.

 

* * *
А кто еще остался в коме
Среди сражений и ловитв,
Все призрачней, все насекомей,
Все неприметнее на вид.
Так точно сад уходит в зиму,
Как умирает навсегда.
А сраму мертвые не имут,
Сиречь печали и стыда.

 

* * *
Как остров уходит под воду,
Вот, кажется, пан, да пропал.
Как ловко пустую породу
Старатель бросает в отвал,
Так память шагреневой кожей,
Сжимаясь, меняет сюжет.
Мы были. Мы были, быть может.
Нас больше не будет уже.

 

* * *
И покуда дыханья прядется нить,
Хоть корпей до седьмого пота,
Ничего на свете не изменить,
Ничегошеньки, ни-че-го-то.
Оттого так горько и горячо.
Ты почти не чувствуешь, как горим мы,
Доставая Господу по плечо:
Невесомы, вечны, неповторимы.