RSSАЛЕКСАНДР ФАЙНБЕРГ ● «НЕ БЕЗДНА НАДО МНОЙ, А СЛОВНО Я НАД БЕЗДНОЙ…» ● СТИХИ (Памяти А.А.Файнберга (1939-2009)
Александр Аркадьевич Файнберг — (2.11.1939 – 14.10.2009) — русский поэт, народный поэт Узбекистана. А. А. Файнберг был членом Союза писателей Узбекистана. Жил в Ташкенте. Он являлся автором пятнадцати книг стихотворений (включая посмертно вышедший двухтомник, составленный автором), а также по его сценариям было поставлено четыре полнометражных художественных фильма и более двадцати мультипликационных фильмов. Им были переведены на русский язык стихотворения и поэмы Алишера Навои и многих современных узбекских поэтов. Его стихотворения печатались в журналах «Смена», «Юность», «Новый мир», «Звезда Востока», «Новая Волга» и в периодике зарубежных стран: США, Канады и Израиля.
В 1999 году к двадцатилетию трагической гибели в авиакатастрофе футбольной команды «Пахтакор» по его сценарию был снят фильм «Их стадион в небесах», в котором звучит песня на слова Александра Файнберга о пахтакоровцах 1979 года. В 2009 году А. А. Файнберг Указом президента России награжден Пушкинской медалью за большой вклад в развитие культурных связей и сохранение русского языка и русской культуры. Умер Александр Аркадьевич Файнберг 14 октября 2009 года в Ташкенте.
ТАШКЕНТ. 1943.
Над мастерской сапожника Давида
на проводах повис газетный змей.
Жара. По тротуару из камней
стучит к пивной коляска инвалида.
Полгода, как свихнулась тётя Лида.
Ждёт писем от погибших сыновей.
Сопит старьёвщик у её дверей,
разглядывая драную хламиду.
Плывёт по тылу медленное лето.
Отец народов щурится с портрета.
Под ним – закрытый хлебный магазин.
Дом в зелени. Приют любви и вере.
Раневскою добытый керосин.
Ахматовой распахнутые двери.
* * *
Кого благодарить за радость и за боль,
что жив ещё во мне тот дворик голубой?..
Подъезды без дверей. В сирени все заборы.
Я маме говорю: – Я дома буду скоро.
Сорвётся ветерок с крыла летучей мыши.
Чердачное окно. Через него – на крышу.
Чуть слышно прозвенит нагретое железо.
Не бездна надо мной, а словно я над бездной.
На свете ночи нет. Лишь сумерки наплыли.
И звёзды надо мной – на светлом голубые.
С балкона слышу я: – Домой… Девятый час…
– Сейчас, – я маме лгу. Я маме лгу: – Сейчас…
…До гробовой доски с той крыши не уйти.
Мне сорок… А на ней всё нету девяти.
Там вечная весна. Там время на приколе.
Балкон и синева… И мама на балконе…
ГАУПТВАХТА
Я на «губе» приказом командира.
Проснись и пой, солдатик молодой!
Гуляет тряпка с хлоркой и водой
по доскам генеральского сортира.
Такую б, командир, тебе квартиру.
Вот это был бы барабанный бой.
Пореже б ты заруливал в запой,
поменьше б от меня тебя мутило.
А так?.. Ну что?.. Настырнее вдвойне
зубри уставы и служи стране,
с телефонисткой балуйся в каптёрке.
Страна ещё построит благодать.
Вот только б ей на тряпки да на хлорку
валюты у Зимбабве подзанять.
ЮНОСТЬ
Мне девятнадцать. Служба – не война.
Мундир сверкает. Не унять волненья.
Сержант эНэН дает мне увольненье.
А в городе суббота и весна.
Сквозь КПП – хмельней, чем от вина, –
ныряю в свежесть утренней сирени.
И плащика шального дуновенье
в меня летит, как встречная волна.
Лети, лети. Мне большего не надо.
Стою меж Байконуром и Невадой.
В кармане увольнение до двух.
Есть время нам с тобой поцеловаться.
Ещё он светел – тополиный пух.
Ещё дуреет город от акаций.
ГАУПТВАХТА – 2
С актерами я пропил увольненье.
На гауптвахте нынче, значит, спим.
Эй, комендант! А рядовой Шекспир
не ночевал в твоём подразделенье?
Полковничек, отставить наставленья.
Начальник мой не ты, а ход светил.
Вот я сегодня за Верону пил,
за гения эпохи Возрожденья.
А ты рождён всего лишь комендантом.
Гляди, не стань, вояка, арестантом,
уродуясь за лишнюю звезду.
Ты б лучше войны запретил на свете,
пока нас всех не вздыбили в аду,
пока ещё четырнадцать Джульетте.
* * *
Жди скрипача.
Он в гостях у землян.
На сутулых плечах
свет осенних полян.
Жди скрипача.
Пусть не топлен твой дом,
пусть хрипит по ночам
водосток под окном.
Он придёт и, потупясь,
как старую боль,
будет в пальцах зачем-то
крошить канифоль.
Уронившись в колени,
пойми и заплачь.
Ты прости его.
Он ведь не вор, не палач.
И опять в канители
соседям солги,
что на этой неделе
вернёшь им долги,
что под гам карусельный
на базаре землян
распродать не успели
свет осенних полян.
* * *
С кем на ковре ты? С кем ты на диване?
От ревности я – в стойке на ушах.
Уэльский принц иль аравийский шах
тебе браслет на ножку надевает?
Я думаю, народом сжат в трамвае,
под мат в исконно русских падежах,
какой же безнадёжный я ишак.
Таких и в Карабахе не бывает.
Ну что мне твои ведьмины глаза?
И вспышка губ? И рук твоих лоза?
Зачем живу, собою не владея?
Любовь? Не только. Всё легло не в масть.
Ни доблестей, ни подвигов, ни денег.
Вот и трамвай сломался, твою мать.
СЕНТЯБРЬ
Приходит пора золотого пера.
Любимая, осень стоит у двора.
Стоит, осыпается. Завтра над ней
проплачет последний косяк журавлей.
На смену туманам придут холода.
В дождях проливных поплывут города.
Любимая, осень стоит у двора.
У мистера Твистера денег гора.
В моём же владенье – мерцанье листвы.
Перо золотое, бумага и Вы.
Да на столе деревянном полна
средь яблок осенних бутылка вина.
…Осыплются дачи за городом шумным.
Уже к ноябрю приготовлены шубы.
И кто-то Вам пишет письмо из Москвы.
Конечно, конечно, уедете Вы.
Вздыхаете к вечеру: – Как я устала.
Как много листвы в эту осень опало.
И всё так печально. И всё так нелепо.
Что делать, любимый? Окончилось лето.
Люблю я последние дни сентября.
Скрипичным оркестром охваченный город.
Люблю эту свежесть и ясность погоды.
Природа спокойно уходит в себя.
Уходит… Как мало уверены мы,
что всё возвратится к нам после зимы.
В последних туманах скрипят флюгера.
Любимая, осень стоит у двора.
Она в догоранье короткого дня.
Прощаньем овеяны кроны и лица.
Всё шепчет «прости» и не может проститься.
И женщина горько целует меня.
ЛЮБОВЬ
У входа в небо я тебя искал.
Был сердца крик. Но не было успеха.
Лишь над горами громыхало эхо.
Да камни взвыли, падая со скал.
Меня и океан не приласкал.
Мой зов, что оказался не по веку,
в воронку сгинул крабам на потеху,
да свистнул ветер солью по вискам.
Песок пустынь шипел в моих следах.
Меня вокзалы помнят в городах.
Но ты всю жизнь была со мной в разлуке.
Сегодня ты пришла к моей беде.
На плечи нежно положила руки.
Родная, поздно. Нет тебя нигде.
* * *
Здесь и просторно, и высоко.
И к чайхане на берегу
сбегают мазанки посёлка
и замирают на бегу.
Чайханщик горд самим собою.
Постиг он звёздные миры.
Восходит в небо голубое
зелёный свет от пиалы.
Собака дремлет под навесом.
И с вечной думой о земном,
присев на корточки, невестка
разводит дым под казаном.
Здесь те же ниши, те же плошки.
И в центре низкого стола
ложится свежая лепёшка.
Она по-прежнему кругла.
Всё моей памяти знакомо.
В снегу вершины. Этот быт.
Калитка. Дворик. Номер дома.
Лишь номер века позабыт.
КРЫМ В ДЕКАБРЕ
В полупустом ресторане
плывёт музыкальный дым.
Саксофонист играет,
словно сосёт чилим.
Официантка Сонечка
ещё не совсем стара.
– Можно ещё по соточке?
Сонечка, будь добра.
Бармен – старик небритый –
милиции друг и брат,
глядит на мой волчий свитер.
Знаю я этот взгляд.
В раковину кручёную
вдавлю я окурок свой.
Водку налью девчонке –
красотке береговой.
Глаза из-под синей пыли –
свет золотых свечей.
Спросит: – А вы любили?
Я не отвечу ей.
Сдвину с окна гардину.
Падает в море снег.
Нет банальней картины,
чем этот пустынный брег.
Всё вокруг одиноко.
В зале полутемно.
И Незнакомка Блока
тоже глядит в окно.
Шхуну качает ветер.
В тучу ушла гора.
– Хочешь боржоми, детка?
Сонечка, будь добра.
Детка взатяжку курит.
Видно, пришла к нулю.
Спросит: – А вы откуда?
Я ей боржоми налью.
Холодом веет от окон.
Скучает швейцар в дверях.
А Незнакомка Блока
у стойки цедит коньяк.
Браслет. Ожерелий грани.
Нездешних бровей разлёт.
Саксофонист играет.
Медленный блюз плывёт.
Два моряка садятся
недалеко от нас.
Подтянутые, как дятлы.
Надраены напоказ.
Турки, но по-английски
они затевают спор.
– Сонечка, можно виски?
Вон – на соседний стол.
У юной моей подруги
в глазах удивленья свет.
Спросит: – Это от скуки?
– Что ты? – отвечу. – Нет.
А за окном над молом
ветер чайку несёт.
Чёрные волны моря.
Пасмурный теплоход.
Вдоль побережья дорога.
Пустынней на свете нет.
И Незнакомка Блока
уходит в туман и снег.
ПОМИН
Прощай. Сюда я больше ни ногою.
Твоя могила – не мои дела.
В последний раз об камень я со зла
бутылке с водкой отбиваю горло.
А городом гуляет непогода.
Летит рывками дождевая мгла
на дом, где с кем попало ты жила,
на два окна среди деревьев голых.
Всё кончено. Тебя я не люблю.
А за судьбу пропащую твою,
прости, никто на свете не в ответе.
Холодный дождь рыдает ни о ком.
По ржавым трубам ударяет ветер.
Аминь. Скорей снесли бы этот дом.
* * *
Что мне твой Нотр-Дам? Что мне твой Колизей,
если падает снег на могилы друзей?
Что, красотка, бассейн? Что мне твой лимузин,
если не с кем зайти в угловой магазин?
Что мне сотовый твой в ресторанном дыму,
если некому больше звонить по нему?
Меж крестов я пройду по январскому льду.
С плит холодных я веником снег обмету.
Ты, подруга, езжай. Ты меня не жалей.
Я пешком добреду до берлоги своей.
До двора, где у джипов толпится с утра
с деловитыми лицами рвань-детвора.
Где на голых деревьях собор воронья,
Где берлога – и та уж почти не моя.
НАВАЖДЕНИЕ
Звонок в ночи. Тревожный вестник бед.
Но, трубку взяв, я вдруг услышал ясно,
как тихо Генка где-то рассмеялся,
как Юрка крикнул весело: – Привет!
Вы что, друзья? Ведь вас на свете нет.
Вернуть вас к жизни – все мольбы напрасны.
Зачем же в эту ночь из дней прекрасных
летит дымок от ваших сигарет?
Ну, в чём я перед вами виноватый?
Что не добыл для вас билет обратный?
Что я один живу на пустыре?
Уж лучше, видно, тоже лечь под камень,
чем водку пить на пасмурной заре
и плакать над короткими гудками.
________________________________________
Подборку стихотворений и вольных сонетов Александра ФАЙНБЕРГА к публикации подготовил Игорь ИВАНЧЕНКО (г. Юрга, Кемеровская обл., Россия).
О творчестве Александра Файнберга читать: Елена АТЛАНОВА. «КЛЕТЬ СВОБОДЫ» АЛЕКСАНДРА ФАЙНБЕРГА
Об Авторе: Игорь Иванченко
ИВАНЧЕНКО, Игорь Иванович родился 1 августа 1946 года в г. Юрга Кемеровской обл. Имеет дипломы двух томских технических университетов. Работал в машиностроительной (г. Юрга) и нефтяной (г. Стрежевой, Томская обл.) отраслях промышленности. В 1998 году оставил работу на Севере ради литературы, стал, как сам писатель иронично говорит, профессиональным персональным безработным всероссийского капиталистического значения. Автор четырнадцати художественных книг. Член Союза российских писателей, член Правления и Дирекции по странам международного Союза литераторов и журналистов (APIA). Пишет лирику, преимущественно любовную, юмор, иронию, сатиру и эссе. Некоторые стихотворения переведены на английский и украинский языки. В 2007-2011 гг. – финалист, лауреат, дипломант, призёр и победитель 23-х международных литературных конкурсов в России, Украине, Германии, Австрии, США и Бельгии. Член жюри международных литературных конкурсов. Публиковался во многих сетевых и «бумажных» литературных изданиях России, США, Украины, Бельгии, Израиля, Германии, Белоруссии, Австрии, Голландии, Италии, Казахстана, Англии, Узбекистана и Канады, в коллективных сборниках и антологиях, в частности, в журналах и альманахах: «Истоки», «Встречи», «День и Ночь», «Южная звезда», «Простор», «Ковчег», «Дон», «Записки по еврейской истории», «7 искусств», «Другие берега», «Флорида», «Голоса Сибири», «Смена», «Альбион», «Лит-э-Лит», «Сура», «Гостиная», «Нива» и др. Живёт в Юрге.
Опубликовано в выпуске: Плутни королевы Маб
Игорь Иванович, большое Вам спасибо,что Вы бережёте и чтите
память не очень известных, но поэтов. Я ещё в студенческие годы,
выискивая сборники стихов в “Книжном обозрении”, раза два заказывал
и получал из Ташкента сборники стихов Александра Файнберга. Я
думал,что о нём уже все забыли… Побольше таких прекрасных людей,
как Вы, и наше общество было бы,может быть, немного счастливее…
Спасибо, дорогой Анатолий, за тёплый отзыв о подборке стихотворений и вольных сонетов Александра ФАЙНБЕРГА. Рад, что и Вы – давний поклонник его редкостного поэтического таланта. На доверии: уже три года – по особому любезному разрешению вдовы Поэта Инны Глебовны КОВАЛЬ – я, в меру своих сил и возможностей, пропагандирую творчество Александра Аркадьевича в России и в разных странах и, безусловно, буду продолжать это благородное дело… А то, что он «не очень известен», с этим я категорически не согласен. ФАЙНБЕРГ – никем непревзойдённый современный Мастер вольного сонета, его знают, помнят, любят и читают его стихи. Конечно, живи он в России, его популярность была бы гораздо выше, но после распада СССР он не изменил своей Родине – Узбекистану. С уважением, Игорь Иванченко.
Святое Вы дело делаете, уважаемый Игорь!
Стихи А.Файнберга – замечательны…
Ознакомился я и с воспоминаниями Елены Атлантовой в ОРЛИТА.
Спасибо Вам душевное!
Дальнейших удач!
Благодарю, Сергей, за тёплые слова, за пожелание. Елена Атланова сейчас болеет, но, надеюсь, когда выздоровеет, откликнется.
И Вам – удачи и успехов в таких разноплановых делах как литература и археологическая наука. Игорь И.
Ушел поэт,ушел навеки
Оставив нам поэмы и стихи
И тот кто ценит вдохновения реки
Готовы выть как волки от тоски
Тоски за то, что Сашина могила
На кладбище на Боткинском большом
Уродливо, убога, некрасива
А если проще, холмик серый над землей
Да и плита с его изображением
Она висит на территории чужой
Уже как год, слезою неподдельной
Напоминает нам что он еще живой.
И мысль приходит ненароком,
Что будто здесь схоронен
Не человек со званием “Народный”
А бомж простой, забытый подзаборный
А если это так, и все смерились с этим
То общество у нас
Безнравственно и мерзко
Он был поэт как говорят от Бога,
И получил с полна признание народа.
Но вот беда, признание это в холмике земли
Другого варианта жена и власти не нашли.
И все ж, когда я думаю о Саше,
Я вижу город, серые дома,
И как по Пушкенской, по тротуару,
Идет поэт “под градусом” с утра
Да Саша пил, и много пил,
Наверно за мерзость и убогость быта,
За брюки мятые, дырявые носки
За равнодушие и лицемерие страны
За демагогию и желчь жены-Марксистки
К тому же женщине пустышке,
он радости отцовства был лишен,
Вот горький повод был залить беду вином
Неделями он пропадал из дома,
пил у друзей, на кухне, на балконе,
И жизнь его кидала как могла
И помогала ей та самая “Великая страна”,
Да неумелая, капризная жена
В любой стране, Коран ли чтишь
Иль осенен крещением,
Положено покойнику воздать
За все его свершения
Будь то могильная плита
Или гранитное творение
А для великого поэта бетонный столбик с номерком
Да серый холмик земляной
Еще хочу сказать Вам на излете лет
Он был и есть большой поэт,
За что ему большая честь
Но эта честь не столб позорный с номерком
А памятник достойный со стихом
Его стихом-великим и простом:
“Даже попранный прахом
Поэт остается поэтом
В этом высшая правда
И музыка высшая в этом” автор стихов Свистунов В.А
ФАИНБЕРГУ А.А.на 6-ю годовщину со дня смерти посвящается 14-10-2015г.