ТАТЬЯНА ГУРЬЕВА ● МИНИАТЮРЫ
ПО ВОЛНАМ МОЕЙ ПАМЯТИ
Весной я схожу с ума. Может, потому что – мартовская кошка. Выгибая спину, раздувая, как гончая ноздри, я вырываюсь на свободу. Прочь от служебных бумаг, писем, поднадоевшей клавиатуры с отпечатками пальцев, офисов с заранее установленным распорядком скучной жизни – прочь, на весеннюю улицу, в «пампасы»!
В этом деле у меня есть союзник – мой родной гуляка-город, с улицами и площадками, двориками и закоулочками. Как раз в начале марта грязный ноздреватый снег начинает вести себя вероломно, закрепляясь из последних сил огромными корками на асфальте. Но разве меня остановишь? Я уже в пути! Я чую весну! Я несусь по задворкам памяти, которая помнит Киев семидесятых, восьмидесятых, девяностых, а я – стоп, школьница, студентка, молодая мамаша. В центре пахнет приближающейся оттепелью. Старые дома, как нахохлившиеся серые птицы, сохраняют тепло от лучших времен – кафельных буржуйских печей и тульских самоваров. Коварно мучить людей после такой продолжительной затяжной и холодной зимы. Решительно обматываюсь шарфиком. Знаю, мартовская погода бывает мстительной. Кому же знать это, как не мне, рожденной в третьей декаде марта, когда от весны уже некуда деться.
Солнце начинает пригревать, первые росточки робко пробиваются сквозь землю, но и зима еще не вполне ушла, присматривается к обстановке, а если что – тут как тут. Снег, морозец, промозглый ветер – что там еще у нее в запасе? Вольности зимы напоминают демарши старой девы. Они импульсивны, неубедительны, глупы. Весна – помоложе и понаглее. Ее уже не остановишь. А запахи! Пробегая по центральным улицам, чего только не почувствуешь готовым к приключениям носом – запахи подвалов, в которых уже доживает последние дни несчастная проросшая картошка. Запах лежалой картошки смешивается с запахами старых киевских подворотен, а вместе с ними – котов, которые осмелели и начали вольготную жизнь вразвалочку, со своим пением, любовью, мартовскими играми. Домчавшись до очередного перекрестка, раскрасневшись от неожиданностей погоды, закусывая пирожком с чем-то неопределенным, понимаю – пища весной практически не нужна. Сам воздух многообещающ и наварист, как хороший хозяйский бульон. Вперед! Во двориках потемнел дикий виноград на стенках, а сами они набухли влагой, выставили вперед как оглобли, заборы, оградительные сооружения, отгородились кучами песка и цемента. Ну и что?
Поверьте, это уже не важно. Первые же сильные лучи солнца покончат раз и навсегда с заброшенностью двориков, не ухоженностью подсобных строений. Грязь, заброшенные территории – все это до поры, до времени. Все уже переделено до клочка земли, до околыша. Земля в центре на вес золота. Все это через короткий срок зарастет сиренью, покроется зеленью, задышит цветами и почками, выделяя благотворный кислород, которого так не хватает в центре. Высматривая осколки киевской старины, продвигаешься к заповедным местам. Вспоминая молодость, любовные вздохи в сквериках и парках, встречи и расставания, благодаришь жизнь за то, что это было.
Неустроенный советский быт, поиск себя и своего места в жизни, радости комсомольской жизни, пионерское прошлое, музыкальная школа с гаммами, арпеджио, фестиваль San Remo по телевизору – окно в заповедный капиталистический мир, радости перестройки, воскрешение к новой жизни после объявления независимости. А что в настоящем? Перекрученная и несвежая, как старый носок, жизнь…
Возможно, эта, настоящая долгожданная весна ее немного проветрит и надует как парус. И мы понесемся! По волнам моей памяти!…
ТЕАТР АБСУРДА
– Зачем вы все же пишете, Григи?
– А зачем вы рисуете, коллекционируете картины ?
– Я так и знала, что вы спросите…Рисуя, выражаю себя через карандаш или кисточку. Творчество приносит мне ни с чем несравнимое удовольствие.
– Один мой знакомый художник, некто Харди, сказал, что живопись – испражнения его души. Что вы думаете?
– Я затрудняюсь с ответом. Искусство – тонкая полуреальная вещь, граничащая с мистикой, ее трудно объяснять словами. Вспомните выражение Делакруа «Живопись – это не правда ситуации, а правда чувств». Вы же не можете объяснить, почему сумасшедший бросился на Джоконду и исполосовал полотно?
– Прилив чувств, эмоций, потрясение от настоящего искусства, если хотите. Этого было достаточно. Но ведь ваши акварели – поток размытых красок, полутонов, одни намеки…на реальную жизнь. Одним словом, абстракции.
– Не рассуждайте о том, чего не понимаете. Вся моя жизнь пронизана искусством. Я ведь не пытаюсь анализировать ваши опусы. Откровенность за откровенность. Ваши герои слишком приземлены. Они пьют, играют в карты, повесничают. Не понимаю…Вам что, не удавалось самому пожить такой жизнью, отыгрались на литературе?
– Придется мне вмешаться, – добавил третий участник разговора Сен Булон, поправляя бутоньерку в петлице.
– Вероятно, Венера считает себя преемницей романтиков, что вполне понятно. А кто такие неоромантики ? Прежде всего, преобразователи духовного мира. Поэтому акварели Венеры – отражение формы, которую она набрасывает на мир. Она как бы провозглашает всем нам – мне не подходит мироустройство, основанное на насилии и лжи! Мир груб и вульгарен! К чему конкретика сегодняшнего дня? Мои образы легки, отвлечены, вписаны в природу…Новая земля и новое небо для нового человека, пусть это мечта. Но какая! Не в этом ли предназначение художника? Мечта о потерянном рае…
– Сен Булон, браво, вы превзошли самого себя! – Венера зааплодировала.
– Как тонко подмечено, – с ехидцей отметил Григи.
– Только не думайте, господа, что спор ваш особенно оригинален. В прошлом году, на бьеннале в Венеции, я выступал в качестве эксперта-критика. Полотна были откровенно слабы, а пьяные художницы несли нечленораздельную чушь. Одна из них покрыла себя золотой краской, изображая итальянского мальчика, и прислонялась к мужчинам. Представьте, она умудрилась прислониться к Президенту Боливии в белом костюме. Получился скандал…Свинский скандал. Впрочем, милый Григи, скандалы – по вашей линии…
Сен Булон слегка улыбнулся воспоминаниям.
– Ах, бьеннале, бьеннале, однако публика все же настояла на том, чтобы я провел конкурс на лучший шедевр о Венеции…
– И что же?
Венера Без, ухоженная женщина, затянутая в парчу и бархат, потягивая шартрез, рассматривала сквозь венецианское стекло бокала кружевную штору ручной работы…
– Неожиданно для всех я признал лучшей работу старины Самвэла, «Старушка – Венеция», где Венеция изображена в виде безобразной старухи-смерти.
– Отчего так? Что же вами двигало?
– Двигало только то, что и всеми нами. Это было, по крайней мере, любопытно. Не более того…
– Господа, послушать вас, так вы – глубокие знатоки современного искусства, пробы ставить некуда…
Григи задумчиво протер бархатной скатертью перстень с огромным золотистым топазом и залюбовался тем, как он переливался на солнце. Это был гонорар за лучшее произведение в Интернете на конкурсе «Оргазм без любви или любовь без оргазма».
– Что ж, у каждого своя работа.
Арт-салон «Театр абсурда» был знаменит и посещаем. В зале «турмалин» собирались по вечерам знатоки искусств, литературоведы. Обилие мягких диванов располагало к неге. Шесть залов салона позволяли выставлять лучшие образцы искусства, на инкрустированных перламутром полках была представлена современная литература. Отдельный зал был посвящен музыкальным инструментам. Салон был сконструирован с учетом правил «фэн-шуя» свихнувшимся китайцем так, чтобы легчайшее дуновение ветерка приводило в действие движение серебряных колокольчиков под потолком. Легкий мелодичный звон сопровождал каждого входящего. Полы устилали толстые ковры ручной работы. Стены увешаны гобеленами.
Зазвонил телефон.
– Здравствуй, Тобье. Я жду тебя, зайди на минуту.
– Неужели Тобье уже вернулся из Швейцарии?
Венера улыбнулась своему отражению в зеркале.
– Как он? Вырос? Повзрослел?
– Сейчас увидишь. Ему есть, что рассказать. Ведь он писал работу на тему итальянских мастеров Возрождения.
Григи улыбнулся.
– Еще один искусствовед? Почему не юрист?
– Видишь ли, Григи. Тобье всегда тянулся к прекрасному. Он любит собак, лошадей, в доме живут кролики и шиншиллы. Это необычайно тонкий молодой человек.
Сен Булон вальяжно развалился в вольтеровском кресле, поигрывая золотой цепочкой брегета с грифоном на конце. Хищный грифон ниспадал к сапогам из каймана. Сапоги, в свою очередь, торжествующе попирали ковер с райскими птицами.
– Друзья, я хотел бы пригласить вас на кальян, который на днях привез из Камеруна. Но папа не всегда разделяет мои привязанности, и потом завтра мне следовало бы выйти на работу в департамент…
Сен Булон сделал неопределенный жест в сторону портрета, написанного в полный рост за его спиной. На парадном портрете был изображен действующий министр юстиции с благородным сенбернаром на заднем плане – отец начальника горотдела милиции Сени Булонова. Венера – стриптизершей из бара на Прорезной, не состоявшейся художницей, приторговывающей антиквариатом. Журналист Григи – Иваном Горигиным, редактором желтой газетенки «Три пера», находящейся в вечном творческом поиске компромата на политиков.
Элита общества наслаждалась общением в «Театре абсурда». Вечерело…
СМОТРЯЩЕМУ МИМО ТЕБЯ
Это письмо не адресовано какому-то конкретному лицу. Оно адресовано собственной эмоции, возникшей непонятно откуда, с легким запахом прошлого…
Женщинам часто кажутся какие-то вещи. Книжным женщинам, к сожалению, воображается особый мир, в котором действуют особые правила. Когда тебе «за…», принцев уже давно нет в твоей жизни, зато появляются слесари, сантехники, прорабы. Просто они попадают в фокус зрения. Фокус становится уже и жестче. Или зрение хуже, какая разница. Глупо кокетничать перед самой собой.
Проза Виктории Токаревой и Татьяны Толстой наводит на мысль, что ты, вероятно, уже похожа на бабушку. Но ты не можешь этого понять. Тебя настигает чувство того, что сквозь тебя смотрело большинство твоих мужчин. Куда был устремлен их взгляд?
На других женщин, на профессиональные успехи, на разные мужские шалости или причуды типа бани по четвергам или пива по пятницам. Нельзя сказать, что ты совсем не подозревала об этом. Приходилось всюду успевать, а взгляды временами задерживались. И тогда ты почти не дышала, а становилась полной, законченной дурой. Играла в нарды, вознаграждала шефа идеями, в нужном направлении, пила водку на мальчишниках и, …была своим парнем. Комплименты подогревали интерес к жизни, за спиной были сумки-кравчучки, сопливые двоечники-дети, подагрические родственники, ремонты и переезды – какая разница? Ты же все равно шла вперед? А потом эти редкие романтические вечера… Свечи, бокал вина (дешевого, между прочим), конфетка, сигаретка…Не хочется продолжать этот знакомый до боли видеоряд. Там, в конце, больно…Тебе говорят, ты еще веришь, ускользающий взгляд принимаешь за загруженность на работе, сопереживаешь, жаришь котлеты, изобретаешь салатики… Трах-бах, сорок! ОЙ! Как так?
– Куда ты скачешь, всадник? Кой черт тебя несет?
– И ты уже не мальчик, и конь уже не ТОТ!
Да пошла ты со своими эмоциями. Жизнь прожить – не поле перейти. Седые волосы, зубы того, ну, не очень, пару гинекологических проблем разной степени тяжести. О гормональном фоне молчу. Да любил ли тебя кто-нибудь когда-нибудь? Да, мама и папа. «Иных уж нет, а те далече»…Что можешь сказать в свое оправдание? «Пожалуйста, еще меня любите за то, что я умру…» – вспомни Цветаеву, самое время. И настроение ни при чем. Что впереди – внуки?
Может, пойти вразрез… С чем, с линией партии? Разрез есть, правда. Ну, глаза еще живые, геморрой не давит, сотрудники в лифте делают комплименты (опять-таки на ходу).
– Стать в строй!!!!
– ЕстЬ – ЬЬЬЬЬ!
– Равняйсь!!!
– Смирна!!!
Муж сзади, с хозяйственной сумкой, грачи прилетели. Стоп-кадр! Снято….
Об Авторе: Татьяна Гурьева
Гурьева (Рутенко) Татьяна Анатольевна, 1962 г.р. – родилась в центре Києва, в семье художника. Воспитывалась в среде творческой интеллигенции. Занималась музыкой, увлекалась поэзией Серебряного века. После окончания Киевского политехнического института, работала в Академии наук Украины. Желание писать серьезно появилось в зрелом возрасте, В настоящее время – консультант по общественным связям в Парламенте. Пишет прозу, эссеист. Заместитель председателя литературной студии «Писатель в Интернет-пространстве», г. Киев. Отмечена призами и наградами на международных литературных конкурсах. Сотрудничество с интернет-журналам о жизни Киева: http://lifekiev.com/tatyana-gureva/