ЛИАНА АЛАВЕРДОВА ● «НЕ ОБЪЯСНИТЬ ЭТО ГРУСТНОЕ ЧУДО…»
Но я все же попытаюсь. Вернее, свое отношение к нему, чтобы не звучать чересчур самонадеянно. Опишу свои впечатления о концерте Владимира Борзова, лауреата грушинского фестиваля, в знакомых мне краях. Итак, прямоугольная комната, переоборудованная под зал, в одном из больших домов, выходящих на побережье в районе Coney Island. Публика. Бруклин и бруклинцы. Приехали люди также из Манхэттена, Квинса, Нью-Джерси, Лонг-Айленда. Большей частью – эмигрантки, но мужчины тоже присутствовали. Неудивительно, что песня «Стареющая женщина» нашла свою аудиторию: начнешь считать стареющих женщин и мужчин – обсчитаешься! Не потому ли шутливые песни на эмигрантские темы тоже нашли благодарный отклик. Та, где припевом звучит «Америка – чудесная страна», та, в которой воссоздается атмосфера брайтонского ресторанчика с разговорами «за жизнь», где поется о детях русских иммигрантов. Она так и называется «Дети» («пусть наши дети будут нам наградой за нашу эмигрантскую судьбу»). Такие песни создают настроение, вызывают улыбку, хотя по сути – всего лишь игрушки для взрослых, веселящие «бытовушки». Если бы Владимир Борзов ограничился ими, то можно было бы пожать плечами, сказать «еще один бард», поблагодарить за улыбки и доставленное удовольствие и … забыть.
К удовольствию слушателей, В. Борзов гораздо шире и интереснее как поэт. Кстати, музыкант он тоже замечательный. Возможно, сказывается консерваторское образование, что далеко не каждый может выставить в свой актив. Песни под гитару собственного сочинения находят достойное мелодическое сопровождение.
Но вернемся к поэзии Борзова. Нет избыточности, перенасыщенности. Почти нет затертых рифм, избитых словосочетаний. Разве что мелькнет «красивая рука» пианиста или паруса, которые взлетают, как во сне… Тут и поискать бы чуть в стороне от хоженых троп. Но с кем не бывает? И романтические атрибуты можно оправдать. На то он и лирик. Голос лирика сродни тенору, а тенор близок к контральто, хотя реальный голос В. Борзова вполне, безошибочно мужской. Неплохой, кстати. Но не в этом суть.
Существуют стихотворения одной мысли, идеи. Даже если они сработаны добротно, стихи вырастают из них тощими и бледными, как растения, недополучившие солнца. Напротив, хорошее стихотворение или песня могут взойти из одного яркого, запоминающегося образа. Лучшие песни Владимира Борзова лепятся вокруг образов, на которые наслаиваются метафоры, сравнения, словом, та живая ткань, что делает стихи поэзией. И это не тавтология! Детали «работают» на образ. Возникает объемное символическое полотно, неожиданно поворачивающее наше восприятие в сторону совершенно противоположную ожидаемой. Путеводные звезды, которые не светят. «В ночи останется звезда, не указующая путь». Почему? Может быть, герою не везет, может он не разбирается в звездах или его звезды особо вредные какие-то? Кто знает? Оставляет слушателям поле для фантазии, что и хорошо, – есть где разгуляться. Или, например, короткая песня о том, как приходит молодая прекрасная дева, немного старше двадцати, без косы, но с короткой стрижкой, огромными глазами-звездами, в меховом полушубке. Герой безнадежно влюблен, она остается с ним. И что же? Она взмахивает косой, и мы понимаем, что эта любовь смертельна: либо смерть притворилась любовью, либо любовь преобразилась в смерть. Казалось бы, избитая дилемма «любовь – смерть», но решение столь интересно, что – мороз по коже, как бывает, когда нечто талантливое обрушивается внезапно на голову или, точнее, беззащитную душу слушателя.
Писать о любви трудно: о ней уже писано-переписано, спето-перепето и кем! И тем не менее, та песня, которую я мимоходом коснулась («Стареющая женщина»), необыкновенно трогательна. В чем дело? Описание никого не обманет: «Стареющая женщина, как выцветшее платье,/Уже не привлекает никого», или «Но можно подобрать еще такое освещенье,/ чтоб зеркало и время обмануть». Но за этим стоит не безжалостная насмешка, а верная любовь. Признание в конце стихотворения/песни звучит обезоруживающе:
Стареющая женщина, такая дорогая,
Единственная, милая моя…
Я по тебе отчаянно скучаю
И на тебя нечаянно смотрю.
Я так устроен: больше, чем другие, замечаю
И меньше, чем другие, говорю.
Конечно же, этого не может быть. Если б он говорил меньше, чем другие, то мы бы не услышали этих строк. Но в том-то и дело, что чувствам веришь, так как они раскрываются через детали поведения (может, оттого, что герой смотрит на предмет своей любви «нечаянно», ненароком, а нам представляется, что любимая женщина постоянно находится в поле его зрения, если не внешнего, то внутреннего)… И мы готовы утверждать: «Вот она! Любовь! Единственная и неповторимая!».
Пронзительное лирическое стихотворение, песня о любви, где слово «любовь» ни разу не прозвучало. И заканчивается оно так, что сомнений не оставляет:
Но, как напоминание о лете,
Где яркий свет и беззаботный смех,
Пусть будет утешением тебе не строки эти,
А то, что ими скрыто ото всех.
Лето, конечно же, автору нужно для «разгона». При чем здесь лето, когда речь, скорее, идет об осени человеческой жизни? И все ж понимаешь, как это верно, что упоминается лето: его беспощадный яркий свет, освещающий морщины на любимом лице, его атмосфера беспечной лени, так контрастирующая с грустью героини.. Последнее признание звучит сильным аккордом, ударяющим если не по гитарным струнам, то по иным…
В песне «Концерт» – рефреном пронизывающая мысль-строка о том, как «душа летела на свет». На этой хрупкой нити-строке держится вся песня. Через характеристики музыкальных инструментов, через сменяющиеся картинки слаженного музыкального действа – эта летящая на свет и тепло душа – символ эстетического кредо лирического героя.
Традиционный и в то же время актуальный мифологический персонаж – Крысолов. Согласитесь, нужно обладать смелостью, чтобы взяться за решение этой темы после Марины Цветаевой. Борзов решился и создал политический памфлет, интересный и запоминающийся. Возникающий перед слушателями зрительный образ сказочен и ярок. Далеко простирается снежная гладь, нечто вроде владений Снежной Королевы, а где-то тайно, в ночи мастерит свою дудку кудесник – факир-крысолов. «Чтоб властно над миром звучала опасная флейта его./ Чтоб чары ее оплетали/ незримую крону земли./ Чтоб птицы над ней не взлетали/ и твари ползти не могли./Чтоб звуки влекущие эти/ сковали глубины души,/ Чтоб всякий живущий на свете/ покорно за флейтой спешил». Грустная песня и актуальная. Как признается певец, «… точен расчет Крысолова и вечно его колдовство». Хотелось бы, чтобы автор ошибся, но, боюсь, образ останется актуальным надолго.
Для В. Борзова мир не театр, а цирк. В песне «Цирк» внешнее действие – только иллюстрация к душевным переживаниям героя. Занавес раскрывается, «как на подкладке бархатной тулуп». То есть действие из внешнего плана с самого начала переходит во внутренний, и надо ли удивляться, что Рыжий Клоун – сам лирической герой – «с улыбкой глупой на лице», все понимающий, но беспомощный, который призван развлекать, но ничего не может изменить.
Кто из поэтов не писал о смерти? Не избежал этой темы и Владимир Борзов в песне «Кино». Но у него тема эта опять решается характерным для автора способом: через яркий образ, знакомый и убедительный одновременно. Прощание с героем, и на тризне, на поминках – беседа о его жизни. Перед взором знакомых, тех, «с кем не ладил и грешил», вся жизнь умершего предстает… в виде «кино на потолке». То есть то, что происходит традиционно на поминках – разговор о покойном – из внутреннего плана, того, что мы называем «мысленным взором», из внешне обыденного разговорно-сплетенного ритуала преображается в настоящее кино, которое демонстрируется на потолке, согласно фантазии автора. «Киностудия Борзова. Он же главный режиссер». А сам герой? Он при этом присутствует, не без юмора замечая, что если чего-то недопонял, то потом ему сообщат. Песня «Кино» запоминается именно потому, что через интересный неожиданный образ мы становимся невольными участниками зрелища: если не приглашение на казнь, то по крайней мере приглашение на поминки. Грустно, но такова воля автора…
«Два зеленых попугая на березовом суку» – еще один емкий образ, порождающий вереницу чувств, размышлений. Неизбежно сравнение этой яркой парочки с лирическим героем и его подругой, к чему нас и подводит автор в конце песни. Чувства неприкаянности, никчемности, неуместности своего присутствия… Такое художественное видение рождает элегическую грусть, столь характерную для поэтической и певческой интонации Борзова. Вообще несогласованность, несовпадение почти неизбежно рождают печаль как у поэта, так и у его слушателей. Эти чувства понятны и человечны. Кто не испытывал чувства, отраженного в песне «Мне уже поздно играть на трубе», или не соглашался хоть однажды с сентенцией «Жизнь не исправить и не повернуть»? (Кстати, очень напоминает известное резниковское «Жизнь невозможно повернуть назад» из песни «Старинные часы».) Декларируй их – прозвучит плоско, обыграй через художественный образ, как это делает автор, – и, как говорят, «цепляет».
Случается, что некоторых поэтов хвалят за интересные образы, хотя образы эти сродни иероглифам, понятным только самим поэтам, к тому же густо и беспорядочно налепленным. Коллаж, созданный вслепую. Лучшие стихи В. Борзова цельные, в них отсечено все ненужное, и выпукло представлено то главное, ради чего они созданы. Когда творческая взыскательность помогает в создании произведения, результат – восторженное внимание слушателей, диалог от сердца к сердцу, пробиваясь от струн гитары сквозь внимательную тишину зала.
Неисцелимо, неисправимо и открыто стихи В. Борзова романтичны. В этом и дань жанру авторской песни, и верность собственной музе – нет никакого сомнения. «Горит отчаянья костер», или – «но возникают два крыла/ и, обещая воскресенье,/ хранитель искренней любви/ опять витает надо мной». Романтика, не примите в упрек! Да и нет в этом ничего постыдного. Есть направления в литературе и искусстве, которые, наверное, никогда не уйдут, однажды явившись миру. Реализм, романтизм, сентиментализм, экспрессионизм, мало ли! Они выражают нечто необходимое человеческой душе, неистощимой в разнообразии своих потребностей и фантазий, которые в то же самое время можно и типизировать, как бы уникальны они ни были.
Не могу отказать себе в удовольствии короткого отвлечения еще на одну эстетическо-философскую тему. У В. Борзова есть песня о восхождении к мастерству. Между тем, как говорит сегодня тот же вездесущий Дмитрий Быков, мастерство – не цель, а, возможно, последняя ступень, перешагнув которую оказываешься творцом художественного мира, уникального и неповторимого, только своего. Не сомневаюсь, мастерство авторской песни герой моей заметки освоил. Перед Художником же лежит безграничное невозделанное поле творческих возможностей. Полный вперед!
Об Авторе: Лиана Алавердова
Лиана Алавердова живет в Нью-Йорке. Ее стихи, статьи, переводы с английского и азербайджанского языков неоднократно публиковались в журналах, газетах и альманахах в России, Германии, США, Украине, Канаде, Азербайджане, включая «Знамя», «Дружба народов», «Знание-сила», «Слово/Word», «Новый журнал», «Литературный Азербайджан», COLLEGIUM, «Шалом» и др. Лиана Алавердова – автор двеннадцати книг стихов и документальной прозы (популярная психология, литературная критика, публицистика, мемуары). Она заведует библиотекой Kings Bay, одним из отделений Бруклинской публичной библиотеки. Лиана является волонтером Американского фонда превенции суицида (AFSP).
Очередной всплеск бардомании? Третья волна? Напомню непросвещенным: первая связана была с интересом к творчеству Шекспира в XIX веке. Бернард Шоу даже в этой связи ввел в английский язык язвительный неологизм: «bardolatry – гибрид слов: bard+ idoltry». Что на русский можно перевести как бардопоклонство или бардомания (хотя здесь языковая ниша уже занята страстными поклонниками красоты актрисы Брижит Бардо). Это как бы – вторая волна. И вот теперь у Лианы замахнулась звенящая коса-рука (в отличие от руки-пера Маяковского). Напомню галерею прежних исполнителей, привлекших ее внимание: Валентина Гиндлер, она же Васюкова, которой досталось за предсказуемость рифмы вкупе со скидкой на песенный жанр. Следующий – Василий Кольченко, тот самый – «хотя бы смысл остался прежний»; у него углядела водяную стихию, в которую кое-что из стихов можно было бы свалить через борт в лузу. И вот теперь Владимир Борзов, о нем, надо сказать, высказалась более комплиментарно. Впрочем, и ему присоветовала поискать чуть в стороне от хоженых троп. В полном соответствии со знаменитым Шекспировым сонетом 76. Кто следующий? По ком звенит коса? – воспользуюсь контаминацией строк Джона Донна и удачного выражения самой Лианы из неопубликованного, но искреннего ее признания. А вообще, исполнители могут быть ей лишь благодарны за редкую зоркость вкупе с благожелательностью – тех самых качеств, которых столь недостает моему отклику по остывшим следам…
P-S:Впрочем, как призналась сама Лиана: «Я не поклонница жанра авторской песни»…
Лиана, на мой взгляд, это прекрасная статья о прекрасном музыканте-поэте-исполнителе Володе Борзове. Я никогда не пропускаю его выступлений. Он меня, буквально, завораживает и зачаровывает. У него высокий класс во всём. И самое главное, что он не бьёт по струнам, а “Из какой-то деревяшки, и каких-то грубых жил” извлекает нечто такое, от чего у меня всякий раз – мороз по коже, и хочется подбежать, обнять его и сказать что-нибудь такое-разэдакое, но всё, что ни скпажешь, будет грубо и банально по сравнению с этим его действом. Я бы мог ещё писать и писать о Володе, но, Лиана, спасибо огромное Вам за статью! Умеете вы найти слабые струны моей души. Если бы Рафик не рассердился, я бы в порыве вдохновенной благодарности обнял Вас за эту статью, а так ограничусь только японским поклоном.
To Айптон: Живой человек тем и отличается от памятника, что никогда не равен себе вчерашнему. Настороженное отношение к любым вещам (жанрам в том числе) чаще всего обусловленно определенным непозитивным опытом. И в этом отношении творчество Владимира Борзова способно реабилитировать жанр авторской песни в глазах самого строгого критика. Я разделяю мнение Лианы о недавнем концерте талантливого исполнителя собственных песен и с удовольствием присоединяюсь к её оценке.
Уважаемая Natalia Mizuri! В будущем постарайтесь, пожалуйста, писать имя адресата без грамматических ошибок, равно избегать удвоенной буквы “Н” в слове “обусловленно”. Спасибо, если что не так! Ваш адресант Айртон**
ТО Айртон Спасибо. Учту