Журнал Гостиная Одесская страница

Увяли мои хромосомы, Уснули гормоны мои, И, молча, ушел я из дома, Твоей не дождавшись любви. И все свои

Ни одному району города так не повезло в литературе – даже Большому Фонтану – как Молдаванке. Начало – Бабель, «Одесские

Когда хочешь слово сказать, а поищешь – некому, или с болью душевной сладить – мол, сгинь, в расчёте мы, тогда

Со счёта сбились мокрые ступени, Слились в одной сумятице круженья И снег, и пегий листопад.

Идти, удивляясь изгибам платановых веток. Мой город, который я вижу не только во сне, Встречает меня бесконечным количеством меток Любви

Как тихо может быть в доме, когда слова Уже отзвучали, и ночь крадётся по крышам, И дождь в наши окна

…И потому, что не с кем разделить Воздушный ком гортанного молчанья, Ночь переждать трудней, чем день прожить, В который верят

Юрий Карлович Олеша писал: «Да здравствует мир без меня!». Нет, эта фраза вовсе не сродни пушкинскому просветленному, исполненному высокой гармонии:

Холодный берег голодно кричит, у водной кромки густо оперившись, не чайка замирает на перилах пустого пирса, словно за крючки дурных

«Итак, я жил тогда в Одессе…» - мог бы поставить Олег Губарь эпиграфом к своей монографии «Топонимика Пушкинской Одессы» В

Литературно-художественный журнал Гостиная