Степан Ильёв (1937-1994) – доктор филологических наук, профессор Одесского университета, автор множества работ, посвященных проблемам поэтики русского символистского романа, один из зачинателей изучения русской литературы Серебряного века в Украине. Его научные труды широко известны и в странах СНГ, и за рубежом.

*  *  *  *  *  *  *  *

Степан Петрович Ильёв – блистательный учёный, занимавшийся русскими символистами, – ушёл из жизни рано, оставив одну книгу и статьи, которые мне не довелось прочитать. И тем не менее, в памяти живёт его каждое слово, шутка, жест, мысль. Он переворачивал всё – от научного подхода до мировоззрения, и студенты ходили к нему непрекращаемым потоком. Он был центром притяжения и отталкивания. Эпитет «блистательный» настолько определяет его, словно для него и был придуман. Его стремительность, необычный образ мышления, смелость научная и человеческая и энергетика, излучаемая всем его существом, произрастали из этой блистательности.

Я была его ученицей, отстаивающей его убеждения на студенческих конференциях. С него начался мой Чехов. Ему была посвящена моя поэма «Старинный друг», написанная под влиянием его трактовки символистов. Вся моя литературная жизнь того времени была окрашена его харизмой и его трактовками, приоткрывающими завесу Тайны, уводящей в бесконечность. Мы были друзьями. Он любил мою семью и делал с Вадимом совместный проект по вычислению золотого сечения в поэме Блока «12». Впоследствии, уже в Филадельфии, я сделала собственную интерпретацию этой поэмы и поделилась с ним, на что он немедленно откликнулся замечательным письмом:

«24-9-93

Милая Верочка,

Вчера вечером я получил Ваши книги, письмо и Ваши заметки к поэме «12». А также абстракт Вашей книги. Спасибо за внимание и память! Я рад и счастлив, что Вы из Вашего прекрасного далека подали голос привета. По-прежнему мы живём, под собою не чуя земли, и нет исхода… и не будет его до той поры, пока мы не раздавим эту чумную гадину коммунизм, а у нас духом коммунизма пропитано сознание масс. И по-прежнему коммунисты правят бал, превратив демократию в карикатуру и фарс. Исхода нет!

Английские тексты я читаю, так что статью Вашу о 12-ти пришлите, когда она выйдет. Замысел нов и оригинален. (…)».

Так возобновилась наша связь. Чуть позже я сообщила ему из Филадельфии, что выходит в свет моя книга по мифопоэтике Чехова с посвящением ему. На это он ответил мне следующим письмом:

«К тому времени, когда Ваша книга выйдет, она, возможно, будет посвящена не мне, а памяти имярек. По некоторым признакам я догадываюсь, что Вы знаете, почему я пишу так. Увы, комментарии не успевают, да и нужны ли они? Только собьют. Ожидаю от Вас многого и горжусь Вами.»

Нет, я ничего не знала о его болезни. Для меня это было шоком. Потом начался поиск врачей, сбор средств на лечение. Я обратилась к американским коллегам, знавшим его, и мы собрали какую-то сумму, чтобы он сумел поехать на новое лечение в Санкт-Петербург. Он был бесконечно тронут, но поехать не смог – слишком быстро всё развивалось, и перелёта он бы не выдержал.

И тогда он прислал мне свою докторскую диссертацию, по которой была издана его первая и единственная книга. В сопроводительном письме он писал:

«6-4-94

Милая Верочка,

В последнее время я так плоховат, что не мог отвечать на письма, и на Ваше. Если оклемаюсь, напишу полнометражный ответ, а сейчас пользуюсь оказией. Я посылаю экземпляр моей диссертации, плюс приложения.

(…) Я прошу использовать текст диссертации, заменив только титульный лист и введение, из книжки, перенеся их в текст диссертационного текста. Пагинацию и источники диссертации надо подогнать под пагинацию и источники книги (в них по-разному закодированы источники). Короче, см. книжку и всё поймёте.

Книжку статей подготовлю, если выживу. (…) Поклоны и привет Вашей семье.

Успехов и удач Вам.

Ваш

Ст. Ильёв»

Предлагаемый текст приводится в соответствии с пожеланиями незабвенного Степана Петровича Ильёва.

Введение

Глава 1. Ранние романы Федора Сологуба

Глава 2. Роман “Огненный” Ангел Валерия Брюсова.

Глава 3. Ранние романы Андрея Белого

Заключение.