RSS RSS

Вадим Крейд. К истории эмигрантской поэзии

Историю эмигрантской литературы принято вести с 1920 г., когда начался массовый исход из России. Однако еще в 1917 г. в разных странах обитали русские поэты, которых революция застала за пределами России. С 1912 г. жил в Париже писавший стихи и прозу художник Сергей Шаршун; с 1913-го – обитал в Западной Европе Марк Талов, начавший печататься еще на родине; с 1915-го поселился в Париже футурист Валентин Парнах. С детства жил в Харбине Федор Камышнюк, там же в 1918 г. он издал свой первый поэтический сборник «Музыка боли». С августа 1917 г. жила в Персии Антонина Горская, переехавшая в Париж, когда персидские власти признали большевиков. Александра Паркау еще до Февральской революции приехала в Харбин и там же начала писать стихи. Константин Льдов уехал из России в 1915 (1862—1937).

      В Соединенных Штатах с 1917 г. обосновался Александр Браиловский, которого еще в девяностые  годы заметил Брюсов. Георгий Голохвастов, лучший из поэтов «раннего призыва» жил за границей с января 1917 г.; писать он начал в России, печататься в США. Владимир Ильяшенко, знаток и последователь Фета, узнал о революции, находясь в командировке в Вашингтоне, и решил в Петроград не возвращаться. То есть, мы говорим о тех, кто оказался за рубежом до эмиграции, как общего явления, и о которых правильнее говорить как о невозвращенцах, чем об эмигрантах.

 

      Дмитрий Магула узнал об Октябрьском перевороте, будучи командированным Монетным Двором в Швецию. В 1918 г. Магула перебрался в США. Эти поэты, Голохвастов, Ильяшенко, Магула образовали одно из самых первых в русском зарубежье поэтическое объединение.  С лета 1917 г. жил в США Вл. Диксон, родившийся в Сормово.

 

      Первым по времени собственно эмигрантом, вероятно, был поэт старой реалистической школы Григорий Тюрсев (наст. фамилия Г. А. Блох, 1867—1927), печатавшийся еще в девяностые годы в «Вестнике Европы». Он эмигрировал в 1918 г. В том же году уехала из России 14-летняя, уже писавшая стихи Мария Визи. Даже на самом раннем этапе, т. е. до массового исхода, начавшегося в 1920 г. весной, мы видим как бы в качестве пролога признаки будущего развития эмигрантской поэзии: от консервативного провинциального реализма до крайнего авангардизма; поэтов разных поколений, расселившихся по разным континентам (Европа, Азия, Америка). В 1918 эмигрировала в Китай Елизавета Рачинская. В 1918 уехала в Варшаву София Дубно, печатавшаяся еще до революции в «Аполлоне», последовательница Блока. Иван Умов с 1912 г. жил в Египте.

    

      В 1919 эмигрировали Александр Биск, Борис Божнев и Михаил Цетлин, писавший стихи под псевдонимом Амари. Борис Волков бежал через монгольскую границу. В декабре 1919 г. Д. Мережковский и З. Гиппиус вместе с ними поэт Владимир Злобин перешли польскую границу. Были и другие поэты, чья жизнь на Западе началась в 1919 г. (Ю. Джанумов, Б. Нарциссов). Весной 1919 оказался на западе Набоков, уже опубликовавший к тому времени две книги. Мих. Форштетер эмигрировал в 1919 в Прагу.

 

      Стихи в русской зарубежной периодике печатались и до 1917 г. (напр. В Харбине, в Нью-Йорке). Но, говоря о послереволюционной эмиграции, первым поэтическим сборником, вероятно, можно считать книгу Ф. Камышнюка «Музыка боли» (Харбин, 1918).

 

      В целом же, в 1918—1919, когда эмиграция нарастала, но не переросла еще в лавинообразную – собственно первую волну – вышло немногим более десяти поэтических сборников, причем только в одном Харбине больше, чем в Европе. Из этих самых ранних поэтических книг заслуживают упоминания изданные в Харбине сборники Венедикта Марта. В. Март продолжал выпускать в Харбине свои книги и в 1921–1922. В 1923 он вернулся в СССР. Есть, однако, уверенность, что не все они учтены в существующих библиографиях.

 

      Двадцатый год  – собственно и есть первая эмигрантская волна на ее пике, массовые эвакуации участников Белого движения, их семей и многих других к белому движению непосредственно не причастных. В 1920-м в Константинополе оказались поэты или будущие поэты: Андрей Аллин, Вадим Андреев, Петр Бобринской, Карл Гершельман, Валентин Горянский, Владимир Дитрихштейн, Дон Аминадо, Владимир Дукельский, Николай Евсеев, Ирина Кнорринг, Галина Кузнецова, Вячеслав Лебедев, Иван Новгород-Северский, Борис Поплавский, Петр Потемкин, София Прегель, Владимир Смоленский, Николай Станюкович, Юрий Терапиано.

 

      Через Константинополь прошли и многие  будущие поэты, попавшие туда с родителями в детском или отроческом возрасте (А. Штейгер, А. Головина, Л. Алексеева, К. Померанцев, Ю. Мандельштам и др.) Поплавский и Дукельский основали «царьградский» Цех поэтов, в подражание петербургскому Цеху, учрежденному Гумилевым еще в 1911 г. Царьградский кружок был первым из зарубежных Цехов поэтов, в дальнейшем возникавшим в Берлине, в Париже, в Прибалтике.

 

      На пребывание в Константинополе смотрели как на временную остановку. Так оно и случилось в действительности, и, несмотря на огромную русскую колонию и концентрацию  культурных сил, Константинополь не стал одним из центров культуры зарубежья, как Берлин, Париж, Прага, Белград или Харбин. Первая из «столиц» русского зарубежья просуществовала от силы два года. Поэтических книг было издано считанное число. В качестве примера может быть назван «Солнечный итог» Андрея Аллина, изданный под маркой царьградского Цеха поэтов. Общий же итог в историко-литературном плане был далеко не солнечный. Константинополь остался в поэзии зарубежья не столько своими реальными достижениями, сколько в качестве повторяющегося мотива в стихах эмигрантов в последующие годы. Например, в мемуарном стихотворении В. Дукельского    «Памяти Поплавского»:   

 

 Я знал его в Константинополе,

На Бруссе, в Русском Маяке,

Где беженцы прилежно хлопали

Певцу в облезлом парике…

Разговорились. Оба   юные:

Плели немало чепухи.

Потом прочел он сладкострунные

Гнусавым голосом стихи…

Но было что-то в них чудесное,

Волшебный запах шел от них;

Окном, открытым в неизвестное,

Мне показался каждый стих.

 

      Одновременно с константинопольским беженским потоком было еще два других, устремленных в противоположных направлениях – в Харбин и в Берлин. Харбин был русским городом, построенным русскими. Оторванность от родной почвы переживалась здесь не столь остро, как в Константинополе или в Западной Европе. Первый толстый литературный журнал россиян в Китае возник в 1920 г., когда эмиграция еще только распаковывала чемоданы. Журнал назывался «Русское обозрение», издавался он в Пекине. В нем печатались стихи Паркау, Баженовой, Арсения Несмелова. В том же году вышел в Харбине первый коллективный поэтический сборник «Арс». Поэтам было где печататься. Русские журналы в Китае, прежде всего в Харбине, насчитывались десятками. Стихи печатали и газеты, которых тоже было немало. В одном только 1922 году в Харбине выходило 60 периодических изданий. В течение 30 лет, с 1918 по 1947, ежегодно публиковались авторские и коллективные поэтические сборники. Общее их число около двухсот. 

 

      Стихи В. Марта описательны, его вдохновлял дальневосточный колорит, в них смело сопоставляются элементы поэтики акмеизма и футуризма. В поэзии русского Китая можно раздельно рассматривать двадцатые и тридцатые годы, старших – Марта, Ачаира, Ещина, Щербакова, т. е. поколение А. Несмелова (род. в 1889) и младших – Л. Андерсен, Ф. Дмитриева, Лесная, Сатовский, Янковская, т. е. поколение, которое можно назвать по имени В. Перелешина, крупнейшего из поэтов, вступивших в литературу в тридцатые годы (род. в 1913). Было еще и среднее поколение – родившиеся в начале века; самые значительные из них – Мариана Колосова и Мария Визи.

 

      Харбинская поэзия (как и парижская) началась с модернизма. Под влиянием И. Северянина находился кумир харбинской молодежи Сергей Алымов. Его «Киоск нежности», полный эгофутуристических изысков, принес автору ни с кем не сравнимую в городе славу. Литература, и, прежде всего поэзия, стала в Харбине ведущей формой творчества. Можно отметить Несмелова, Ачаира, Перелешина, Андерсен, Лесную, Янковскую, Колосову, Визи, Яшнова.

 

      Благодарный читатель у «китайскох» поэтов был. Поэтические вечера хорошо посещались, случалось, что на них собиралось до тысячи слушателей. Стихи переписывались в заветные тетрадки, заучивались наизусть. Русский Китай мог позволить себе даже литературную газету – редкость из редкостей в эмиграции. Газета назыввалась «Молодая Чураевка», с 27 декабря 1932 – «Чураевка». За весь тридцатилетний период существования русской литературы Китая по консервативной оценке насчитывается полтораста журналов.

 

      Уровень образования китайской диаспоры превышал дореволюционный общероссийский. Процент читающей публики был высок. На пестром фоне харбинской и шанхайской периодики выделяется «Рубеж». С 1927 по август 1945 вышло более 860 номеров. Издание было коммерческим, всеядным, но в каждом номере появлялось 6-7 стихотворений. Перечень авторов-поэтов «Рубежа» представляет собой поистине «кто есть кто» в поэзии русского Китая.

 

      Из альманахов культурнейшим были шанхайские «Врата». Оба их выпуска открывались стихами. В альманахе печатались Т. Андреева, К. Батурин, Л. Ещин, Вс. Иванов, А. Несмелов, В. Обухов, М. Щербаков, В. Янковская и др. Во «Вратах» представлены произведения разных жанров. Средоточием собственно поэзии явились коллективные сборники. Два из них – «Излучины» и «Семеро» издал известнейший литературный кружок «Чураевка». Идейные противостояния поколений отцов и детей в Китае не принимали напряженных форм, как это случалось в Париже. Чувство обреченности дальневосточной молодежи в целом было чуждо. Творчество русского Китая в Европе замечали мало, любознательности не проявляли. С Востока глядели на Запад с ожиданием и восхищением, даже когда парижские «Русские записки» в решительных тонах писали о провинциальности Дальнего Востока. Знаменитые дореволюционные поэты эмигрировали в Европу. Восточная ветвь эмиграции оказалась предоставленной самой себе и строила свою культуру самостоятельно, но к российской и эмигрантской литературе относились с жадным интересом. Л. Ещин знакомил Харбин с Маяковским. Логинов мог часами говорить о любимом им Брюсове. Несмелов переписывался с Цветаевой, С. Сергин, по словам мемуариста, «бредил Цветаевой». Михаил Спургот следовал И. Северрянину. «Сатовский, – В. Перелешин, – обожал стихи Поплавского, и знал их все наизусть». Влияние Блока испытали на себе поэты сборника «Излучины». Л. Хаиндрова, Н. Резникова, О. Тельтофт продолжали ахматовскую лирическую линию. Н. Петерец восхищался стихами Г. Иванова. Н. Светлов вдохновлялся Есениным. Над многообразием пристрастий и вкусов царила муза Гумилева. Акмеистическое направление оставалось в дальневосточной поэзии преобладающим. В конце 1920-ых возник кружок «Акмэ», выпустивший свой сборник «Лестница в облака». В 30-ые –возник «Круг поэтов», следовавший традиции гумилевского Цеха. В 1937 вышел «Гумилевский сборник с участием Несмелова, Ачаира, Перелешина, Хаиндровой.

 

      Независимо от города в Китае, где жили поэты, их творчество отличалось особой тональностью. Говорить об особой «ноте» можно только еще с двумя центрами – Парижем и Прагой. Ни Балканы, ни Прибалтика, ни Польша, ни Берлин своей особой русской тональности не создали. Поэты Китая принесли с собой из России влияние Блока, Гумилева, Есенина, Пастернака, Маяковского, И. Северянина, «а затем, – как писал Перелешин, – изживали эти влияния каждый по-своему».

 

      С конца двадцатых годов участились попытки осознания своей региональной самоценности. «Изломанности, пессимизму, урбанизму поэзии русских парижан противопоставлялось нечто свое. Как говорилось в предисловии к коллективному сборнику «Багульник» (1931), жизнь на Дальнем Востоке «беспроблемнее, проще, суровее, но красочнее. Мы живем на Востоке». Тысячи раз дальневосточные реалии входили в стихи русских поэтов Китая. Почти каждый поэт открывал свой заветный уголок «второй Родины».

 

      С середины тридцатых годов литературная жизнь протекала в двух руслах – в харбинском и шанхайском. Шанхай – вторая часть поэтической дилогии эмигрантского Дальнего Востока.

 

      Первым русским, издавшим свой сборник в Шанхае, был поэт неопушкинского направления Лев Гроссе. В 1936 одна за другой выходит четыре его книги. В тридцатые годы отдельным изданием вышла поэма А. Несмелова «Через океан», сборник Ольги Скопиченко «Путь изгнанника», окрашенная восточным колоритом любовная лирика Н. Светлова «Сторукая»; «Стихотворения II» Марии Визи – холодный огонь, прозрачные, хрупкие строки, предвещавшие значительного поэта. Заслуженной известностью пользовался сборник Лариссы Андерсен «По земным лугам» (1940). «Она принимает жизнь, как светлую, но суровую епитимью» – писал А. Вертинский. – Она монолитна».

 

      В военные годы, когда литературная жизнь русского Парижа, Праги, Белграда и др. прекратилась, оставались жизнедеятельными только два эмигрантских культурных центра – Нью-Йорк  и Шанхай. В 1943 возник кружок «Пятница», два года поэты еженедельно занимались студийной работой. Участвовали Перелешин, Л. Хаиндрова, Н. Щеголев, Л. Андерсен, В. Иевлева и др. «Пятница» была младшей сестрой «Чураевки». Коллективный сборник «Остров», изданный в 1946, составлен из стихотворений участников «Пятницы». «Остров» прозвучал как лебединая песнь шанхайского периода русской поэзии. Последним сборником, вышедшим в Шанхае, было посмертное издание «Стихов» (1947) старейшего поэта русского Китая Яшнова – исполненный символики заключительный аккорд поэзии Шанхая.

 

Говоря подробнее о стихах россиян в Китае, следовало бы упомянуть самое меньшее 60 имен. Самый значителный из поэтов – А. Несмелов, на которого современники смотрели как на мэтра. Его темы: вражда, война, мужество, революция, сопротивление, «лучезарно-глубинный» простор Азии, воспоминания. В его последней книге («Белая флотилия», 1942) личная память переплетается с памятью исторической.

 

      Другой крупный поэт, которого дал русский Китай – уже упомянутый выше Валерий Перелешин (1913—1992).

 

* * * * *

      Беженцы стали прибывать в Берлин в 1918 г., после заключения Брестского мира. Но более масштабная эмиграция началась в январе 1919 г., когда в германскую столицу прибыл первый эшелон из Киева. Эмиграция нарастала, и вскоре в Берлине осело около четверти миллиона россиян. Ни в одном другом эмигрантском центре не было такой концентрации образованных людей. Берлинская диаспора отличалась и другими неповторимыми признаками. Установились дружественные отношения между Советской Россией и Германией, и многие писатели из Москвы и Петрограда приезжали в Берлин. За семьдесят лет, т. е. до горбачевской перестройки, т. е. единственный раз за семьдесят лет в Берлине осуществлялась живая непрерывная связь с советской литературой. Нигде и никогда в эмиграции не была столь активной издательская деятельность. С 1918 по 1928 в Белине возникло более 180 русских издательств. Их книжная продукция была грандиозна, и был год, когда в Германии русских книг вышло больше, чем немецких.

 

      В начале двадцатых годов в Берлине жили Н. Минский, Ходасевич, Цветаева, А. Белый, Г. Иванов, Оцуп, Г. Раевский, В. Набоков, Прегель, Р. Блох, Саша Черный, Корвин-Пиотровский, Н. Берберова, И. Британ, С. Кречетов, А. Кушков, В. Лурье, П. Потемкин, Е. Раич, А. Присманова, Д. Ратгауз, С. Рафалович, Г. Росимов, М. Россиянский, Э. Кальма, Татида. Поэты, не бывавшие в Берлине или проезжавшие на короткое время, издавали и переиздавали здесь свои книги.

 

      И. Северянин, поселившийся в эстонском поселке Тойла, издал в Берлине свои новые книги «Менестрель», «Фея Eiole», «Миррэлия», «Соловей». Бальмонт, Эмигрировавший в мае 1920 через Германию в Париж, переиздал в Берлине «Сонеты солнца, меда и луны». Тэффи, жившая в Париже, опубликовала в 1923 в Берлине два сборника стихов. Бунин, уехавший в январе 1920 во Францию, свой первый зарубежный поэтический сборник «Роза Иерихона» напечатал в берлинском издательстве.

 

      Среди живших в Берлине поэтов можно было найти представителей почти всех школ и направлений русской поэзии начала века: Н. Минский и А. Белый – символисты, Г. Иванов, Одоевцева, Оцуп – акмеисты, Россиянский (Хрисанф) и Зданевич – футуристы, сатириконцы – Саша Черный и Петр Потемкин; поэт старой реалистическоой школы – Д. Ратгауз, не примыкавшие к направлениям Цветаева и Ходасевич. И ряд молодых поэтов, которые только начинали выступать в печати. Их творчество стимулировалось встречами с маститыми поэтами, как эмигрантскими, так и приезжавшими из России Есениным, Маяковским, Пастернаком.

 

 

      В Берлине был издан ряд поэтических сборников, которые уже давно воспринимаются как классика поэзии ХХ века. Цветаева приехала в Берлин в мае 1922, и в том же году опубликовала книги «Стихи к Блоку» и «Разлука». В следующем году, когда Цветаева жила уже в Праге, вышли ее сборники «Психея» и «Ремесло». Ходасевич в 1923 опубликовал переработанное дополненное издание своей «Тяжелой лиры», воспринятой как его новая книга, тем более что первое издание, вышедшее в конце 1922 в России, эмигрантскому читателю оставалось недоступным.

 

      Для Андрея Белого, жившего в Германии с октября 1921 до октября 1923, это был период искрометного творческого подъема. В белинских издательствах вышли его «Стихи о России», поэма «Первое свидание», сборник «После разлуки» – все в 1922. Георгий Иванов, приехавший в Берлин осенью 1922, опубликовал новые издания своих трех последних петербургских книг – «Вереск», «Сады», «Лампада».

 

Свою последнюю книгу «Из мрака к свету» напечатал старейший поэт эмиграции, один из первых символистов Николай Минский (1855—1937). В 1923 опубликованы были первые эмигрантские сборники стихов В. Набокова «Горний путь» и «Гроздь».

 

В кратковременный берлинский период литературная жизнь оказалась насыщенной до предела. Тому способствовало наличие крупных и вместе с тем чрезвычайно многообразных литературных сил, интенсивнейшая издательская деятельность, множество газет, журналов, выпуск альманахов и антологий и кружковая деятельность. Был открыт под председательством Н. Минского Дом искусств, который, в частности, устраивал поэтические вечера. Бывшие члены гумилевского Цеха поэтов Г. Иванов, И. Одоевцева, Н. Оцуп и Г. Адамович  объединились в воссозданном ими берлинском Цехе. В кафе «Леон» собирался Клуб писателей. В нем состояли или приглашались для выступлений поэты А. Белый, Ходасевич, В. Лурье, Шкапская, Рафалович, Г. Иванов, Одоевцева, Оцуп. В основанном в конце 1920 Союзе русских журналистов и литераторов принимали участие многие жившие в Берлине или туда приезжавшие: Росимов, Дон Аминадо, Саша Черный, Тэффи, Набоков, Кречетов, Пиотровский.

 

      Многочисленные берлинские журналы печатали стихи эмигрантов. Возобновилась дореволюционная «Русская мысль», печатавшаяся с конца 1922 в Берлине. Журнал был посвящен культуре, «осложненной и углубленной с русской точки зрения». Из известных поэтов в «Русской мысли» печатали свои стихи Гиппиус, Бунин, Любовь Столица, Александр Кондратьев – все они жили не в Германии. Но печатались и молодые поэты из Франции, Чехословакии, Бельгии. Из проживавших в то время в Берлине лучшие стихи были подписаны именем В. Сирина (Набокова).

 

      В 1921—1923 выходил в Берлине литературно-художественный журнал «Сполохи», в котором мы находим стихи Минского, Оцупа, Ходасевича, а из поэтов младшего поколения – опять В. Сирина, Росимова и Пиотровского.

 

      Роскошный журнал «Жар-птица», возникший в 1921, редактировался Сашей Черным. Из поэтов чаще всего печатались Ходасевич, Тэффи, Бальмонт, В. Сирин и сам литературный редактор.

 

      В 1922—1923 вышло четыре номера толстого литературного журнала под редакцией Андрея Белого «Эпопея». Выбор публикуемых поэтов не зависел ни от их эстетической ориентации, ни от места обитания. В «Эпопее» печатались акмеисты, символисты и поэты деревни. Вместе с такими известными поэтами, как Цветаева, Ходасевич, Г. Иванов, мы находим мало кому в то время известную А. Присманову, и рядом с эмигрантами – стихи не уезжавших из России Б. Лифшица и С. Клычкова.

 

Для Берлина было характерно и обилие альманахов, часто на хорошем художественном уровне. Но почти все они были эклектическими. Два из них заслуживают отдельного упоминания – «Цех поэтов» (последний – четвертый выпуск), представляющий собой продолжение трех вышедших в Петрограде (и переизданных в Берлине) цеховых альманахов. В четвертом выпуске были напечатаны стихи Г. Иванова, Адамовича, Оцупа, Одоевцевой.

 

      Альманах «Мост на ветру» (1924) представлял поэзию молодых – В. Андреева, Г. Венуса, С. Либермана, А. Присмановой и Б. Сосинского. Берлин, как и Константинополь, явился кратковременным пристанищем. Из-за экономического кризиса большинство эмигрантов в 1923 г. уехали из Германии. Краткий срок и чрезвычайная пестрота литературной жизни не способствовали созданию какой-либо цельности. Через несколько лет после того, как Берлин перестал существовать в качестве столицы русского зарубежья, там обозначилась на более камерном уровне некоторое единство русской поэзии в Германии. В начале тридцатых годов были изданы альманахи «Новоселье», «Роща» и последний «Невод» (вышел в апреле 1933). Авторы в каждом из этих альманахов, кроме нескольких случайных, были те же самые: М. Горлин, Р. Блох, Н. Белоцветов, Н. Бродский, С. Прегель, Ю. Джанумов, Е. Раич, Вл. Пиотровский. В связи с фашизацией Германии, вскоре и эти авторы вынуждены были уехать из Берлина. Каждый из них со временем развился в оригинального поэта, кроме М. Горлина, который и был составителем этих последних берлинских альманахов. Сразу после выхода в свет «Невода» Горлин со своей женой Раисой Блох  перебрались в Париж, где он издал свой единственный прижизненный сборник «Путешествие». Михаил Горлин, как и Раиса Блох, погибли в нацистском концлагере.

 

      Германия видела еще один кратковременных всплеск русской поэзии. Было это уже в послевоенные годы в лагерях перемещенных лиц. Среди них было несколько первоклассных поэтов второй волны. (Елагин, Анстей, Моршен и др.). Все они вскоре перебрались в США.

 

      В Германии до конца своих дней из поэтов первой эмиграции, заслуживающих упоминания даже в кратком обзоре, остались только Юрий Джанумов и Вера Лурье. Джанумов начал печататься в 1931 в альманах М. Горлина «Новоселье». Во время  войны оставался в Германии. Пережил кошмарную бомбежку Дрездена. Был арестован НКВД. Бежал. Последние двадцать лет жизни прошли в Мюнхене,  где и был издан через год после смерти единственный его сборник «Стихи». Его главная тема – будни эмиграции: сквозь неприкаянность и бедность просматривается какая-то метафизическая реальность.

 

      Лурье – одна из поэтесс, вместе с Одоевцевой, Берберовой, Идой Напельбаум, ставших на путь поэзии под непосредственным учительством Гумилева. Все они оказались долгожительницами, каждая прожила более девяноста лет, и все они пронесли сквозь жизнь Петроград, Гумилева и Блока. Единственный сборник Лурье «Стихотворения» был издан в Берлине, когда автору было 86 лет. Эта книга последний застрявший во времени живой отголосок пестрого, динамичного талантливого русского Берлина начала двадватых годов.

 

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Вадим Крейд

Образование: Ленинградский и Мичиганский университеты. Докторская степень по русской литературе в 1983. Преподавал в Калифорнийском, Гарвардском и Айовском университетах. С 1995 по 2005 главный редактор «Нового Журнала» (Нью-Йорк). Состоит в редколлегии американского журнала «Поэзия: Russian Poetry Past and Present». Опубликовал несколько книг о серебряном веке и литературе в эмиграции: «Образ Гумилева», «Поэты парижской ноты», «Александр Кондратьев. Боги минувших времен», «Ковчег. Поэзия первой эмиграции», «Воспоминания о серебряном веке», «Георгий Иванов. Книга о последнем царствовании», «Петербургский период Георгия Иванова», «Николай Гумилев в воспоминаниях современников», «О русском стихе», «Вернуться в Россию стихами», «Русская поэзия Китая», «Словарь поэтов Русского Зарубежья» и др. Автор сборников стихотворений «Восьмигранник», «Зеленое окно», «Квартал за поворотом», «Единорог». Стихи, статьи, эссе, проза – в российских, американских и эмигрантских периодических изданиях, альманахах и антологиях.

4 Responses to “Вадим Крейд. К истории эмигрантской поэзии”

  1. avatar Виталий Орлов says:

    Это очень информативная и потому интересная статья. Жаль только, что практически нет ничего об эмигрантской поэзии в США. Но, как говорится, чем богаты… И еще: уж очень много опечаток и/или орфографических ошибок, что особенно настораживает, когда речь идет о русской поэзии.

    • avatar Вадим Крейд says:

      Спасибо за отзыв. Опечаток действительно много, они меня в самом деле расстроили, и все они из-за того ,что “без меня меня женили”. Статья, давно написанная и мною не вычитанная, была передана в редакцию “Гостиной” не мною. Надеюсь, все ляпы будут исправлены. Что касается, отсутствия подробных сведений о русских поэтах в США, то хотел бы отослать к своему отдельному исследованию на эту тему – “Под навесом заморских небес”. Очерк этот печатался несколько раз и можно искать в Гугле.

      • avatar Елена Дубровина says:

        Уважаемый Вадим Прокопьевич, так как Вы не могли внести поправки в Ваш текст, я вчера ночью сделала это сама. Когда Вы писали ответ Виталию Орлову, текст уже стоял исправленный.

    • avatar Елена Дубровина says:

      Дорогой Виталий, спасибо за Ваш отзыв на статью Вадима Крейда. Спасибо, что Вы заметили опечатки — это моя вина, я случайно отправила не тот файл. Сейчас этот файл заменили на правильный. Что касается русской поэзии Америки, то статья Крейда на эту тему была напечатана в Госиной. Вот линк к ней https://gostinaya.net/?p=13358. К тому же в прошлом году вышла в издательстве Чарльза Шлакса антология Вадима Крейда “Русские поэты Америки”. https://www.amazon.com/Russkie-Ameriki-Antologia-America-Anthology/dp/1533363803/ref=sr_1_1?keywords=Russian+Poetry+in+America+Anthology&qid=1567617682&s=gateway&sr=8-1. Еще раз спасибо за Ваш отзыв. С уважением, Елена Дубровина

Оставьте комментарий