В этом Риме болотном под каждым кустом
Спит зеленая рыба с алмазным крестом

В ненасытной утробе,  в кольчужной броне,
С плавником копьевидным на хищной спине.

А проснувшись, фарфоровым оком глядит,
За невидимой жертвой бесстрастно следит,

По асфальту ползет, как трамвай в темноте,
По сиреням, по крышам, по мертвой воде,

По камням, по светильникам, по голосам,
По антеннам, по шпилям, по пьяным часам…

Навигация в коме – дисплеи чисты.
Вместо карты страны – лабиринт пустоты.

Вместо сферы небесной в стеклянном ларе
Ультразвук  суперструн в надувном пузыре,

Энтропии пустыня и льда бастион,
Бесконечная яма бессмертных времен.

…Всюду ночь распростерлась, как угольный прах,
В прорезиненных куртках, в сырых свитерах,

В капюшонах глухих, как воды языки,
Собираются тени у смутной реки.

Ограждают молчанье незримой стеной,
Обращаются к миру угрюмой спиной,

Забывают любимых детей имена:
Их отныне зовут  поплавок и блесна.

Нет значенья истлело, их памяти нет,
Все исчезло, как дым дорогих сигарет,

Все навеки потеряно, как Илион,
Стерты файлы пространства и свет обнулен.

И не верят стоящие возле реки,
Не поймать им зеленую рыбу тоски,

Не дождаться волшебного всплеска воды,
Не вдохнуть иномирного страха следы…

Не наследовать звездный холодный покой
Не на том берегу, не над тою рекой….

 

* * *
Уходит город в ночь, как в монастырь,
Как в черную дыру преображенья,
Где теплой плоти замкнутый пустырь,
Вдохнув черемух беглый нашатырь,
Иных миров внимает притяженью.

За циферблата круглые края
Уходит в ночь эпоха вечной книги —
Вся жизнь моя и молодость моя,
Вселенная двойного бытия,
Портреты духа, таинства религий.

И дождь ночной рыдает за плечом,
И плач ответный слышен из могилы.
Там мозг на полусферы рассечен,
Там жизни смысл — от жизни отлучен,
Там смысл любви — давно любовь забыла.

Там жажда мучит спящего Творца,
Там всем сосудам хочется разбиться,
Там слово жжет бумагу и сердца
И мнимый свет, рожденный без лица,
У ног числа античного змеится.

 

* * *
Над домом, где я счастлива была,
Клубится ночи белая скала,
Легка, как в воздух воплощенный мрамор.
Чужда тревог промчавшегося дня,
Она глядит, не видя, на меня,
Как мы на близких смотрим вечерами.

И я смотрю, не видя, на нее,
Укутав плечи в сонное белье,
Задумавшись о чем-то бессловесном,
Похожем на любовь. Но не найти
Ни имени, зажатого в горсти,
Ни образа в бесплотности чудесной.

Подобный растворившимся мирам,
Уснул неон, а вслед за ним вольфрам
Твердит, что он, служивый полуночник,
Не нужен миру. Что же мне, живой,
Не излучить ни слова в световой
Твой хор ночной, безжалостный источник?

Быть может, в этот час запрещено
Живым созданьям жизни пить вино
И тишину возвышенную рушить?
Быть может, ты и создан для того,
Чтоб извлекать из плоти вещество,
Способное не говорить, а слушать?

Мне утешенья эти не нужны,
Как, впрочем. И другие. Нет цены
Тому, что есть, тому, что безвозвратно.
Бессильным хлеб — иллюзии зефир.
Я не боюсь, что беспощаден мир,
Что истина — темна и неприятна,

А бездна безгранична, как вода…
Не явится ничто и никогда
На место славы падшей, оживая.
За исключеньем мнимых перемен,
Подделок, имитаций и подмен.
Но то, что небываемо,  — бывает.

Бессолнечного света госпожа,
Календаря лукавая маржа,
Эмиссия духовного потопа —
Ла Скала ночи, оперный вокал,
Беззвучней роз, когда поверх зеркал
Поет освобожденная Европа.

Поет судьба поверх любимых нот,
Как безвоздушной исповеди флот,
Как контртенор вечного былого.
И жизнь дрожит, как пленник в тишине,
Как птица при распахнутом окне
В просторной клетке, запертой на слово.

 

* * *
Белый воздух в окно струится,
Тишина затопляет слух.
По коричневым половицам
Перекатывается пух.

Половецкая ль пыль побега,
Полоумный ли полонез?
Под порогом древесным снегом
Притворяется милый бес.

Он по лестницам бродит узким,
Осыпает фосфор с копыт,
Возникает в неверных сгустках,
Словно в памяти Еврипид,

По мостам ползет, парапетам,
Сквозь магнитное поле сна.
В европейский туман одета
Азиатская белизна.

Опрокинутая в каналы,
В пену гребней змеи речной,
В сизый дым дорогих вокзалов,
Простирающийся над страной,

Отражающийся в глаголах,
Растворяющийся в крови,
Откликающийся на голос
И моей и твоей любви:

— Ты единственный, словно воздух.
— Ты целительнее воды.
— В час рассвета ты богом создан.
—Нет, рассветная — это ты…

 

* * *
Зимы сверкающая дрожь
Бежит по коже и гардинам,
Пока ты к старости бредешь,
Держа флакон с валокордином,

И вкруг души твоей растет
Пустое множество пространства
И разъедает кислород
Железный свиток христианства.

Так уплывает в мрак иной
В глубоководной бездне сферы
Хвостом вперед и головой
Двоякодышащая эра.

И водяные бьют ключи
В целебных зарослях аира.
И размышляет Бог в ночи
Над новою моделью мира.

 

* * *
Еще цветут у дома георгины
В сосуде листопада золотом.
И зелена остывшая равнина,
Как Библии немеркнущий фантом.
Но грусть несовершенного труда
Кровь холодит, как времени вода.

На краешке поры плодоношенья
И лугового выпаса коров
Душа опять полна опустошенья
В империи растительных даров.
Опять полна груздей и клюквы клеть.
Растопишь печь, но мертвых не согреть.

Забились в щели пауки и мухи,
Подернулись туманом зеркала.
Село хранят полканы и старухи.
И спать ложась, усталая пчела
Стирает с губ цветочную пыльцу.
И жизнь течет, как слезы по лицу.

 

* * *
Черный кот у ног моих улегся,
День, как дождь таинственный, прошел.
Слушаю, как вянущие флоксы
Громко осыпаются на стол.
Тихо в доме. В сердце тихо тоже.
Боль безмолвна, словно западня.
Что же ты ушел из жизни? Что же
Бросил в одиночестве меня?
В океане августа воздушном
Мчится тучи сизая ладья.
Разве там, где нет меня, не скушно, —
Во вселенной инобытия?
Там полно, наверно, фимиама,
Соловьи небесные поют,
Но они не знают Мандельштама
И гнезда в цитате не совьют.
Там воды из Дона не напиться,
Не разбить степного шалаша,
Там ты сеешь звездных слез крупицы,
Русский князь, жемчужная душа.

 

* * *
Пускай твердит научная природа,
Что горек истин выстраданных мед,
Что лишь вода с щепоткой углерода
Любую плоть для жизни создает.

Ты – создан из сферического света,
Из музыки, из тайны, из игры.
Вокруг тебя вращаются планеты,
Кометы, астероиды, миры.

Вокруг тебя ни холода, ни мрака,
Поскольку смысл отсутствует во тьме.
Левкой, Набоков, парусник Маака,
На башне аист, облако, акмэ…

 

* * *
Как много счастья в мире есть –
и день, холодный, как Гораций,
И снега будущего весть,
что тучей может притворяться!

Воздушных нив иллюзион!
Земные выходив дороги,
Душа возьмет навек в полон
твои цветущие эклоги!

И лебедь в белом стихаре
в хор созовет созвездье птичье,
Как будто снова на дворе
эпоха римского величья.

На склоне пасмурного дня,
в нежданно властном исступленье
Чей дух мерцает, как броня,
и зренье ищет обновленья?

Бояться жизни смысла нет,
хотя она тоталитарна
И, как шекспировский сонет,
легка, возвышенна, янтарна.

Ее веселого Творца
меж мирозданьями иными
Зреть не дано тебе лица,
и осквернить хвалою имя.

Ты мал и наг, а Он велик –
он дал тебе из слов игрушку,
Чтоб ты листал страницы книг
и плакал, глупенький, в подушку.

Зачем же сны тебя страшат?
Там драгоценных истин нету.
Все слитки золота лежат
в гробнице древнего поэта.

В подземном склепе ноября,
на дне погоста водяного,
Как жизни вечной якоря,
как тайной радости основа.

И ветхий мыслящий тростник
над ним свои смыкает кущи,
Как мертвой осени язык –
беспомощный и всемогущий.

 

* * *
В волшебном мире исключений
Есть радость, бывшая бедой,
И излученье изречений,
И снега ангел молодой,
И темное стихотворенье,
Сто раз менявшее объем,
И свет, не созданный для зренья,
Живущий в имени твоем,
И дерево с душой фрактальной
На дне любовной тишины.
И ты, беззвучно-музыкальный,
Как чудо радиоволны.

________________________________

* Стихи из книги “Мой Невский, ты – империи букварь…”

2 Responses to “НАТАЛЬЯ ГРАНЦЕВА ● «СВЕТ, НЕ СОЗДАННЫЙ ДЛЯ ЗРЕНЬЯ…» *”

1. Елена Дубровина says:

   October 3, 2013 at 12:27 pm

   Талантливая, глубокая, утонченная поэзия. Луччшее з того, что я читала за последнее время. Поздравляю, Наташа, с такой прекрасной публикацией!

   Reply
2. Ефим Гаммер says:

   October 19, 2013 at 3:11 pm

   Поздравляю с публикацией.Будто вновь дохнуло воздухом Питера, как в прошлом, еще до репатриации в Израиль. См. http://www.yefim-gammer.com/
   А вот мое интервью питерскому журналу “Русская литераттура” –
   http://www.yefim-gammer.com/showtopicproza.php?line=16

   Reply