В моём случае речь пойдёт о двух первых стихотворениях, написавшихся в разные годы. И оба я считаю первыми.

Первые рифмованные строки родились после того, как я впервые попала в оперный театр. Это был Верди. Шестилетняя девочка была оглушена, придавлена тем, что называется Опера. Кажется, это был «Набукко». Не уверена, но мне хочется, чтобы это было «Набукко». Меня потрясло и само убранство театра, гигантская люстра. Я впервые увидела огромное количество людей. Этот странный и тревожный гул перед началом спектакля. Увертюра. Оперные голоса. Летающие руки дирижёра. Передо мной открылся мир, о существовании которого я не предполагала. А в шесть лет я предполагала о многом. Я промолчала несколько дней, после чего написала стихотворение «Живёт опера». К сожалению, я его не помню. И тетрадка, куда я его записала, потерялась. Увы. Не думаю, что это было хорошее стихотворение. Допускаю, что там могли быть «озарения», но это уже относится к сослагательному наклонению, которого история не знает.

Второе первое стихотворение написалось, когда мне было шестнадцать лет. И связано было с неожиданно проснувшимся «княжеским самосознанием», если так можно сказать по аналогии  национальным самосознанием. Мои предки – князья Касимовы. Об этом рассказывала бабушка, папа – никогда. И тому были причины. 

Написалось стихотворение «Княжна», которое долгие годы было моей визитной карточкой. Иначе, как княжна, долгие годы многие меня окружающие и не называли. Потом я решила забыть об этом.

КНЯЖНА

 

Во мне жестокая тоска

Князей, сжигавших кров

Неверных подданных. Во мне  –

Их булгарская кровь.

 

Моих браслетов тусклый свет

Зовёт в глухую ночь,

Где буду гордою княжной

Я – булгарская дочь.

 

Я знаю, правнучка князей,

Трагедию времён.

Старинный мой беспутный род

Бесславьем заклеймён.

 

Но верноподданная степь

Напомнит о былом

В полнеба стаей воронья

И диким жеребцом.

 

Бреду сквозь сон иных времён

Я по своей земле.

Раскосые глаза-костры

Мерещатся во мгле.