RSS RSS

Александр МАРКОВ. “Ода к греческой вазе” Дж. Китса (1819). Новый перевод

Скалькированный Китсом чертёж гравюры вазы Сосибия  “Ода к греческой вазе” Дж. Китса (1819) — если не самое известное, то самое цитируемое английское стихотворение: цитируемое не только строчками, но и мысленно, и по названию. “Как у Китса”, “как эта ваза” — и уже не надо больше слов: сразу контекст разговора будет понят. Сама двустворчатая мысль Китса проста: есть классическая идеальная правильность и есть мир теней. Эти миры совпадают исторически: давно кончилась античность, и давно кончилась “правильная” поэзия. Значит ли это, что и тому, и другому предшествовала жизнь: что и поэзия была жива, и античность была шумной и непредсказуемой, а не только “правильной”? Китс разрывает привычную связку воображения: когда в античном памятнике мы прозреваем жизнь, а жизнь подчиняем эстетическим канонам. Ему нужно, чтобы красота и жизнь (истина) были одновременно. В этом революция “Оды”: оказывается, что мы можем не угадывать судьбу по приметам, но проживать ее в реальном времени.

Именно эти идеи “Оды” заставляют скептически посмотреть на русские переводы, в которых пересказывается сюжет, реконструируется психология отношения к древнему миру. Но “Ода” Китса не психологична: речь в ней как раз о невозможности психологии в мире несомненной данности, держащейся только в точке ее несомненности. Поэтому главный эксперимент моего перевода: повторяющиеся рифмы во всех пяти строфах, что и создает такое время вечности. Иногда в переводе надо усиливать формальную сторону, не чтобы сделать стихотворение аутентичным, но напротив, чтобы сделать шедевр современным. Не “современно звучащим”, а чувствующим время. И некоторая скупость лексики тоже служит в переводе антипсихологизму. Ваза привлекает влюбленный взгляд как блик, который уже не может рассеиваться в этой цельности.

Обручницу покоя на века
Растили Календарь и Тишина:
Не скажется в лесу у ручейка
За строчками цветущая страна,
И шелестом обманчивых легенд
Не примирить святой и смертный век.
Где Темпе? Где Аркадии простор?
Где боги? Где остался человек?
Где прежней человечности момент?
Где Диониса яростный напор?

Мелодия звучащая сладка,
И флейта упоенная стройна,
Вдали не слышно, как она легка:
Берет небесный чистый тон она.
Свои лобзанья молодость берет,
Не отрекаясь от тенистых нег,
Ведет игру событий стройный хор.
Тебя не ждет немедленный успех;
Лишь на округлой вазе не пройдет
Одной любви блистательной напор.

Блаженный шум лесов звучит, пока
Приходит вновь и осень, и весна;
И грезит счастьем юноши тоска, —
То новой песни лучшая вина,
Любовь счастливее любых невзгод,
К теплу с любовью тянется побег,
Но воздуха прозрачней нам укор:
Страстей остановился тяжкий бег,
И облако гнетущее пройдет,
Скрывавшее немыслимый позор.

В лесу алтарь — обычная доска.
Кем будет жертва та принесена,
Чья мука нам покажется легка,
Что тяжестью венков облечена?
Зачем Акрополь в высоте плывет,
Над бренностью тысячелетних вех? —
Народных толп неведом разговор,
Не видно торжищ, смолкнул плач и смех,
Ни гимнов, ни элегий и ни од,
Следа искусств не видит праздный взор.

Аттическая стройность так легка!
Девичества и юности страна,
Ты образом грозишь издалека,
Твоею формой мысль моя полна.
Идиллия нам вечность принесет,
Застывший опыт поколений всех.
Но ты стоишь, ведешь с веками спор,
А время свой не прекращает бег,
И правду красотою облечет:
Правдивый лишь прекрасный приговор.

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Александр Марков

Марков Александр Викторович, Москва, доктор филологических наук, автор более 200 работ по теории литературы и искусства, переводчик.

Оставьте комментарий