Ефим БЕРШИН. Звучащий воздух
Что музыка?
Один звучащий воздух,
украденный у ветра и калитки.
Мы тоже кем-то сыграны на скрипке.
И, словно тополиный пух, на воду
садящийся, мы тоже безъязыки,
как первый снег или ребенок в зыбке,
как легкий скрип январского мороза.
Исторгнутые, словно сгоряча,
размашистым движеньем скрипача,
ни замысла не зная, ни лица,
обречены до самого конца
искать следы шального виртуоза.
* * *
Пока закат выплакивал росу,
горящей влагой поливая поле,
и робкий свет стекал с ветвей акаций,
я нес себя, как дьявольский сосуд,
наполненный пронзительною болью,
туда, где было страшно расплескаться.
* * *
Умоляли пригорки, озера и лес,
задыхаясь под выцветшим сводом небес:
если есть еще кто-нибудь на небеси –
воскреси!
Воскреси хоть заблудшую душу одну,
воскреси опустевшую эту страну,
эту прорву земли,
это скопище вод
воскреси!
Воскреси хоть на время!
И вот
воскресаем всем кладбищем –
Боже, прости! –
на какой-то фальшивой скрежещущей ноте
воскресаем червонной монетой в горсти
и кусками лоснящейся плоти.
Воскресаем, вздымая на крашеный крест,
золотые пригорки, озера и лес.
И воскликнул Господь наш на небеси:
воскреси!
* * *
Этот город – как кладбище детства.
Позабытый, чужой, ничей.
Но уже никуда не деться
от его воровских ночей,
от прохожих, бредущих несмело
меж домов, как меж каменных плит,
где уже ничего не болит,
потому что уже отболело,
отзвучало, ушло. Как в полете,
зависаю над ним, не дыша,
словно я уже тоже – душа,
отделившаяся от плоти.
Все мертво. Эти улицы, эти
тополя завершили расчет.
Здесь зачем-то рождаются дети.
Здесь рождаются дети еще…
* * *
Г. Лебедевой
Приходила в дом невестой,
воровала вечера
и, как ризой, занавеской
укрывала часть двора.
И пока летали низко
над роялем крылья рук,
все казалась пианисткой,
небом посланною вдруг.
Но потом,
взлетев со дна
этой музыки дремотной,
ты какой-то хищной нотой
выпорхнула из окна.
И стою белей листа
перед пропастью оконной,
как свеча перед иконой,
на которой пустота.
* * *
Выныривая из чужих ворот,
теряя коченеющий рассудок,
тону, беззвучный разевая рот,
в аквариумах телефонных будок.
Твой голос, как спасительная дверь
в страну покоя и в страну обмана,
где голубь есть,
где зеленеет твердь,
взошедшая из бездны океана.
Но из-под ног уходят острова,
срываясь, как трамваи из-под тока,
хотя еще безумствует Москва,
не чуя приближение потопа,
хотя еще твой голос по ночам
несется трелью телефонных линий…
Но первая стекает по плечам
вода сорокасуточного ливня.
Куда нам плыть,
когда уже одни,
когда уже и дни теряют числа?
Я здесь пока.
Я чист перед людьми.
Но на ковчег уже собрали чистых.
И вот,
почти не ощущая плоть,
завороженный предпотопным действом,
иду по суше,
как ходил Господь
по непокорным водам иудейским.
Об Авторе: Ефим Бершин
Поэт, прозаик, публицист. Родился в Тирасполе в 1951 году. Живёт в Москве. Автор пяти книг стихов, двух романов и документальной повести о войне в Приднестровье «Дикое поле». Произведения Бершина печатались в «Литературной газете», журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Континент», «Стрелец», «Юность», антологии русской поэзии «Строфы века» и проч.; многие его стихи переведены на иностранные языки. Ефим Бершин работал в «Литературной газете», вёл поэтическую страницу в газете «Советский цирк», где впервые были опубликованы многие неофициальные поэты. В 1991-99 работал в редакции «Литературной газеты», был военным корреспондентом во время боевых действий в Приднестровье и Чечне. Автор пяти книг стихов («Снег над Печорой», «Острова», «Осколок», «Миллениум» и «Поводырь дождя»), двух романов («Маски духа», «Ассистент клоуна») и документальной повести о войне в Приднестровье «Дикое поле». Произведения Бершина печатались в «Литературной газете», журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Континент», «Стрелец», «Юность», антологии русской поэзии «Строфы века» и проч.; многие его стихи переведены на иностранные языки.