RSSЕвгений Михайлов. «Родство с прохожим». О сборнике повестей и рассказов Галины Пичуры «Наваждение».
Галина Пичура «Наваждение». Бостон – Чикаго: M.Graphics Publishing / Bagry and Co Inc. С. 417
Заказать книгу можно здесь.
Как известно, литературный процесс неоднороден. Одни пишут стихи, другие – прозу. Но всегда была и есть плеяда мастеров пера, которым удается проявить талант в обоих жанрах, опровергая высказывание Фолкнера, будто бы прозу пишут те, кто потерпел неудачу со стихами.
Творчество Галины Пичуры — это созвучие разных граней авторского дарования: ее поэзия и проза органично дополняют друг друга.
Мне удалось познакомиться с этим автором по многочисленным публикациям ее произведений как в Европе, так и в США на страницах сборников и литературных журналов. Все, что она пишет, — эмоционально, искренно и глубоко. Вы почувствуете отсутствие фальши, мягкую ироничность, тонкое знание психологии и полюбите яркие сюжеты, сполна обеспеченные неподдельными переживаниями и личным жизненным опытом.
Среди обилия авторов мы безошибочно выбираем тех, кто нам созвучен, в ком нет конъюнктурности, назидательности, самолюбования, кто нам не лжет и кому мы небезразличны. В этом — одна из разгадок притягательности творчества Галины Пичуры, успевшей привлечь немало поклонников, читающих по-русски по обе стороны океана, — поклонников, находящихся в положении гурмана, с аппетитом поглощающего любимый деликатес, который заканчивается быстрее, чем хотелось бы. Надо бы ещё, но на следующей странице – уже другой автор, потому что это всегда был или журнал, или сборник из произведений разных авторов.
Теперь положение изменится. Из печати вышла первая книга прозы Г. Пичуры «Наваждение» — объёмный труд (20 рассказов и две повести). Это позволит наконец читателям задержаться в атмосфере обаяния авторского стиля, увлекательных сюжетов и образов, создаваемых как самой жизнью, так и воображением писателя. Почему именно проза оказалась в приоритете данного сборника? Кто знает! Возможно, Галина Пичура готовит и книгу стихов в обозримом будущем? Или здесь уместно вспомнить слова Александра Сергеевича Пушкина: «Поэзия – прости господи, должна быть глуповата… Проза требует мыслей и мыслей, без них она мертва»?
Итак, «Наваждение»…
Название интригует, вызывает ассоциации со страстью, противоречиями, соблазнами, необходимостью преодоления себя…
Книга оправдывает эти ассоциации и ожидания. Рассказы и повести провоцируют читателя думать и чувствовать. Они щедры на мысли и эмоции. Удивительное знание психологии, глубина восприятия жизни и талант рассказчика, а также добротный литературный язык в сочетании с легкостью изложения и естественными, словно подслушанными диалогами, позволяют произведениям оставлять долгий след и нежелание расставаться с героями повествований. Реальные или выдуманные, но эти персонажи становятся читателю понятными и родными…
Мы иногда расстаемся с близкими друзьями и даже супругами, а в случайных прохожих угадываем некое возможное родство. Чаще всего мы боимся в него поверить, убегая в свое надежное одиночество. Но бывает и иначе: «Случайное становится единственным, и мы уже не мыслим жизни без» (из песни на стихи Галины Пичуры).
Многие герои, с которыми читатели познакомятся в этой книге, превратятся для них из, казалось бы, случайных прохожих в близких, до боли понятных, родных людей.
Проза Г. Пичуры близка и созвучна многим любителям творчества В. Токаревой и Д. Рубиной сходством авторской манеры. Лиричность, психологизм, ирония, яркие философские отступления, внутренние монологи героев и писателя, личная вовлеченность в сюжет, в уровень сопереживания, а также в потребность стать адвокатом и одновременно оппонентом для своих персонажей, «наклон головы» и угол рассмотрения …
Галина часто пишет о любви, о женской доле, о поиске родного человека. Кому-то выбор подобных тем позволяет разделять прозу по половому признаку. Но та же Дина Рубина считает, что не бывает женской и мужской прозы, а бывает хорошая или плохая. В нашем случае мы имеем дело с хорошей прозой.
Каждое произведение из книги «Наваждение» приглашает к серьезному осмыслению привычного, к рассмотрению его с нового ракурса. Эта проза дышит подлинной болью, жизненной мудростью, интересной философией и зримыми образами.
И хоть пишущий эту статью не принадлежит к прекрасной половине человечества и при этом с большим интересом читает книгу, написанную женщиной, что еще раз доказывает постулат об отсутствии жанра женской прозы, однако всё же следует отметить, что так описать переживания интеллектуалки, затянутой в пучину любовных интриг (рассказ «Немой свидетель»), как это сделала Галина Пичура, вряд ли удалось бы писателю-мужчине.
Этот сборник повестей и рассказов легко представить себе в виде ковра, сотканного из ярких разноцветных нитей, создающих неповторимый орнамент. В нем множество метафор и поэтических сравнений, что всегда отличает прозу поэтов. Г. Пичура с симпатией, тонким лиризмом, а иногда и юмором знакомит читателя со всеми своими персонажами. Ей небезразличны их радости и горести. Конечно, сюжеты и темы неслучайны. С ними многое связано в судьбе самого автора. Но насколько описываемое автобиографично или заимствовано – остается тайной, и это – правильно (писатель и его лирический герой всегда имеют непростые отношения, посвящать в которые читателя было бы ошибкой). Ему, читателю, приходится лишь догадываться, кто из этих героев и в какой степени – сам автор, а кто – прошел по касательной через авторскую судьбу или просто попал в кадр писательского внимания.
Таковы авантюристка или даже аферистка Ирочка, доставляющая себе и окружающим немало хлопот своим «даром», но не лишенная доброты и совестливости («Ясновидящая»); идеалистка Сонечка, мужественно противостоящая многочисленным каверзам жизни («Обычная история»); охотник на женщин Леонид, щедрый мятущийся интеллектуал, бабник и гигант секса, не способный к настоящей любви, но стремящийся к ней многие годы («Импотент»); добряк Гоша, загубленный стервозной женщиной, в которую он безнадежно влюблен: она философски обоснует свою распущенность стремлением самой распоряжаться своим телом даже в присутствии мужа, и он пытается принять ее взгляды во имя права оставаться рядом с ней («Наваждение»); это и наивные дурёхи Света и Люся, мечтающие ухватить кусочек счастья в условиях его острой нехватки в глубинке России в начале 90-х («Дефицит»); здесь и дождавшиеся чуда юные супруги, Таня и Евгений, способные, подобно влюбленным О’ Генри в рассказе «Дары волхвов», на взаимную жертву во имя любви («Двойная ошибка»); здесь же и герои разрушенного многолетнего супружества, в котором уже подрастают внуки, но которое в миг уничтожается случайно попавшим в руки героя старым письмом («Разоблачение»). Всего не перескажешь. Да и не надо. Лучше прочесть.
Автор пишет о событиях, имевших место в бывшем СССР, в современной России и в Америке, поднимая самые разные темы. Это и эмиграция, и адаптация в новой стране (собственный опыт). Это и драма одиночества, и попытки избавиться от него. Сиротство. Алкоголизм родителей глазами их маленьких детей. Мужчина и женщина. Право на счастье тех, кто всерьез болен, никогда не выздоровеет и все-таки смеет любить и мечтать о взаимности. Антисемитизм внутри одной семьи и внутри одного государства. Постижение ребенком «неправильного» мира взрослых, в котором нельзя жить вечно и почему-то необходимо однажды умереть. Компромисс в любви, и многие другие темы.
Г. Пичура смеет прикасаться ко многим сложным жизненным ситуациям и убедительно доказывает свое право на это. Наверное, самое трудное – писать не об инопланетянах и роботах, а о том, что до нас пытались понять и описать классики. Но они жили в другие времени и писали иначе. И все, что они создали до нас, никогда не исчерпает потребность новых поколений думать на те же темы, не спать по ночам, искать свой выход из безысходности и создавать свои произведения… И хоть до нас многие любили, мы почему-то хотим любить сами. До нас многие писали стихи и прозу. У некоторых неплохо получалось. Отчего же человечество все еще продолжает создавать литературу, музыку, картины? Ведь самое главное в мире повторяется: рождение, смерть, старость, болезни, любовь, предательство, стремление к счастью, – темы вечные, миллион раз препарированные, но до сих пор нерешенные, по-прежнему остро актуальные и, как воздух, необходимые всем. Нам важно самим изобрести велосипед, который привезет нас к желаемому, и нас ни за что не устраивают чужие велосипеды. В этом есть и великая тайна человеческой души, и ее непокорность, и жажда познать этот мир не через призму прошлых знаний, а непременно самому.
Галина Пичура не стремится найти новую тему. Она пытается разобраться со старыми, а точнее сказать, с вечными. Ей никто не помощник. Она делает это ресурсами своей души, ума и таланта. И о чем бы ни было произведение, написанное ею, оно никогда не звучит скучно.
Галина пишет о переживаниях каждого из нас – о тех, кому посчастливилось прикоснуться к ее творчеству: вы обязательно узнаете в ее героях своих друзей и родных, соседей и сослуживцев, а, возможно, и себя самих.
Часть произведений, вошедших в книгу, публиковалась ранее в периодике. Но есть и новые.
При знакомстве с книгой прослеживается явная тенденция автора к подробной разработке сюжетов. Тщательность изложения, вовлеченность в лабораторию чувств и эволюцию переживаний, детальное описание каждого образа, и при этом – удивительная легкость пера и подкупающая ироничность, – все это отличает творчество Галины Пичуры.
Ее прозу легко читать. Она, эта проза, сама влетает в читателя, не требуя напряжения. И достигается это – не литературными «погремушками», не детективными приемами, а иначе. Как именно, пусть не будет полностью определено словами! Неприлично читателю-мужчине (а рецензент – это тоже читатель) вслух замечать женские уловки поведения или авторские методы влюблять в себя. Что-то должно остаться невысказанным…
Расскажу лишь о результате этой магии: читатель не успевает заметить, как его привели к сопереживанию прочитанному, как и когда он успел полюбить героев и испытать грусть расставания с ними. Также нельзя не отметить, что долгое время после знакомства с этими произведениями не хочется читать ничего другого: продолжаешь жить там, в только что прочитанных сюжетах о чужих людях, успевших стать родными.
Несомненным достоинством книги является то, что автор, касаясь интимной сферы человеческих взаимоотношений, избегает откровенных сцен. Не встретите Вы и смакования жестокостей. Однако, при необходимости, в карман за острым словцом писатель не полезет.
Героям Г. Пичуры свойственны внутренние монологи со своим «вторым я». Этот прием встречается в ее творчестве не один раз, что вызывает размышления и о возможном внутреннем одиночестве этих героев и (или) их создателя, а также о силе их характеров, упорно выбирающих в собеседники, спасители и утешители не подруг, не психологов, не кого-то со стороны, а самих себя. Вот несколько примеров:
«Итак, во мне давно уживаются два человека: пессимист и оптимист. Однажды напрасные надежды на прекрасное будущее, которые давно и заботливо дарились сидящему внутри меня пессимисту уравновешивающей его противоположностью — моим вторым я, стали невыносимы:
— В следующем году мы с тобой будем встречать Новый год с любимым и единственным!» — уже который год обещаю я своей трагической половине, капризной и отчаявшейся.
— Ты сама-то в это веришь?» — спрашивает она, утирая слёзы, но по её сердцебиению я понимаю, что ей дорог даже этот обман. Ей просто ничего другого не остаётся. Мне всегда жаль её, и я вынуждена постоянно утешать и воодушевлять эту свою то ли родственницу, то ли… вредительницу, забирающую последние силы моего полуотчаяния ». (Рассказ «Оливье для кота»).
Еще один пример:
«Она заставила себя отгородиться от происходящего и посмотреть на него глазами воображаемого утешителя. Стало немного легче.
Утешитель Аллы по-доброму шептал ей:
– Нужно принять случившееся и просчитать варианты последствий. И тогда ты сможешь ощутить свою беду в новом измерении.
Алла спросила его:
– Скажи, ведь это — страшная несправедливость! Я же не проститутка. Один неудачный шаг, и… Неужели Бог допустит?
– Много ты о Боге вспоминала, когда была счастлива?
– Мало. Совсем не вспоминала». (Рассказ «Без него»).
Или вот еще:
«Как большинство людей, я весьма противоречива. Внутри меня живёт и романтик, и циничный прагматик. И вот он, этот самый прагматик, вдруг на минуту победив моего же романтика, пытавшегося взять высокую ноту мечты, вырвался к микрофону и произнёс:
— А кто, собственно, требует твоей любви, Мила? Тебе её дарят, глупая, и пока ничего не просят взамен. Настоящие королевы оказывают честь дарящим, принимая от них бесценные подарки. Прачки же чувствуют себя в неоплатном долгу, получив шоколадку». (Рассказ «Немой свидетель»).
Шутить и иронизировать над окружающими умеют и любят многие. Но как только это касается нас самих и очень дорогих нам людей, мы крайне ревностно относимся к каждому слову, выискивая в нем чуть ли не с микроскопом возможную насмешку или неуважение. Самоирония требует мужества. Г. Пичура легко шутит и даже посмеивается над собой и родными ей людьми, совершенно не опасаясь упасть в глазах читателя (умный – поймет, до остальных ей дела нет):
“— Дик *! Иди сюда! Дик, ко мне!” — громко прозвучит в далёкой стране, где крайне трудно чем-то удивить прохожих. Всеобщее внимание найдёт своё особое объяснение в душе моей мамы: она поправит причёску, ловя заинтересованные взгляды, и скажет мне, что в России на женщин её возраста уже давно никто не смотрит и как приятно в этом отношении отличается Америка! Чуть позже, правда, всё прояснится, но уважительное отношение к женщинам любого возраста всё равно не пропадёт, а вскоре станет привычным и обыденным». (Рассказ «Завтра в Америку»).
(*Дик на сленге – половой член).
В этом же рассказе — другой эпизод, связанный с поиском средств от вшей в американской аптеке героиней, не знающей английского языка:
«Найдя аптеку, я долго ждала, когда уйдут все посетители. Затем подошла к фармацевту и, затаив дыхание от срама и ответственности, а также призвав на помощь чувство собственного достоинства, я громко и независимо произнесла:
— I have eggs* *.
Построить более сложную фразу я не могла. Разумеется, я ожидала, что аптекарю будет понятно, какая у меня проблема, и мне предложат выход. Но этого не произошло. Мою проблему поняли иначе».
* * (Egg – яйцо. Egg может означать в том числе и яйцо вши, то есть гниду, если добавить уточнение, но уточнения не было).
Автор не ханжа, и там, где это уместно, называет вещи своими именами и терминами, воспроизводя речь своих героев, даже не думая прибегнуть к литературной полировке диалогов в ущерб достоверности образов:
«В конце концов, он же интеллектуал! Нужно спросить что-то об искусстве. Ведь именно в этом — вся его жизнь. Как же я сразу не догадалась! И вот тогда он разговорится, да так, что не остановишь… Я миролюбиво улыбнулась и произнесла:
– Ребята, вы уже два года в США, а я тут — новенькая. Расскажите мне, чем вы занимаетесь в свободное время, где бываете, что бы вы мне порекомендовали посмотреть? Какие-то выставки, музеи, кино?
Я с надеждой взглянула на супругов, ожидая увлекательного рассказа. Аня обречённо молчала. Эдуард пожал плечами, затем хитро на меня посмотрел и ответил довольно лаконично:
– Чем занимаемся? Да ничем! Еб-ся с утра до вечера!»
(Рассказ «Искусствовед»).
Особое место в творчестве Галины Пичуры занимает тема женского одиночества и отношений мужчины и женщины. Этому посвящены многие рассказы данного сборника: «Оливье для кота», «Судьба по знакомству», «Импотент», «Без него», «Двойная ошибка», «Немой свидетель»…
Но даже в других произведениях эти темы так или иначе присутствуют (если не в роли солистов, то хотя бы как аккомпанемент). И здесь трудно не заметить виртуозное владение автором инструментом психологии любви. Одного таланта явно недостаточно, чтобы так описать страдания одиночества, ревности и множества других чувств, без которых не бывает ни отношений, ни даже мечты о них. Это нужно пережить самому. Но как воспитанные люди мы, разумеется, не станем задавать автору личных вопросов.
И все-таки откуда такое глубокое понимание темы? Где этому обучают? Ни психолог, ни социолог, ни врач, ни поэт, — никто не обрел права на титул профессионального знатока женской психологии. Скажете, опытный умный ловелас любой профессии? Наверное… Но даже ему не вполне доступны такие тонкости понимания женской души. Этого не вычитаешь в книгах. Это можно только испытать, честно отстрадать и пережить на своей шкуре, а потом осмыслить и мастерски изложить. Иначе не получится, если ты, конечно, не волшебный рентгеновский аппарат, способный просветить чужие мысли и души.
Галина Пичура пишет в жанре реализма. Иногда она отрывается от него, уходя в сны, видения или предчувствия. Но такое происходит совсем нечасто, словно автор напоминает себе: это – проза, а не стихи, это – реализм, а не фантастика, и здесь не место…
И все-таки хорошему поэту сложно сдерживать себя от полетов даже в прозе. Многие авторы завидуют М. Шагалу и, следуя его порывам, иногда тоже преодолевают земное притяжение хоть на мгновение:
«Я долго смотрела на снимок, словно именно в нём был скрыт ответ на все мои вопросы. На меня нашло странное оцепенение. Внезапно показалось, что кровать грустно улыбается и даже пытается что-то сказать:
“Я хотела бы поболтать с тобой, Мила, но не имею права: с меня взяли подписку о неразглашении тайн. Я родилась три века назад, и мне давно пора на пенсию. Но я всем нужна, и меня не отпускают. Реставрируют — и опять на работу. Мне доверяют слёзы и отчаяние, нежность и любовь, страсть и похоть, сон и пробуждение, мечты и подлые замыслы… На мне убивали, испытывали наслаждение и разочарование, растлевали и насиловали, продавали и покупали… Я смертельно устала! Не спрашивай ни о чём! Я знаю ответы. Но ты должна понять сама… Сама…”» (Рассказ «Немой свидетель»).
Кто не слышал набивший оскомину постулат: «Слово– это оружие»! Но лишь читая строки убийственного сарказма в адрес тех, кого автор по-настоящему презирает, начинаешь относиться к этому высказыванию иначе: невольно завидуешь такому оружию (не каждый им владеет, но почти каждому хоть однажды оно необходимо), и в то же время радуешься, что не ты – объект авторского прицела.
Г. Пичура умеет быть беспощадной к тем героям, кто олицетворяет злобу, хамство, высокомерие, зависть и другие ненавидимые автором качества:
« – Женщина, не уползайте! Я за вами не поползу. Вы что, впервые на гинекологическом кресле? — возмущалась докторша. — Не маленькая уже, чтоб так гинеколога бояться. Небось, от мужчин не уползала так далеко. Ну что случилось? Что вас привело? Рассказывайте! Громче! Что вы тут все шепчете! Это вы в спальне своей устраивайте эротический шепот, а уж здесь, будьте добры, громко отвечать на мои вопросы!
Гинеколог была молодящейся старушкой. Сутулая спина, орлиный профиль и глубокие морщины.
– Итак, с чем пожаловали? Что у вас? Что-что? Дискомфорт? Ясное дело… Щас посмотрим… После комфорта, милочка, всегда наступает дискомфорт. О дискомфорте заранее думать надо. Лучше всего — во время, так сказать, комфорта. Замужем?
– Уже нет.
– Понятно… Половую жизнь ведёте?
– Ну, как сказать…
– Как есть, так и говорите! Тут лишь два варианта. Да или нет?». (Рассказ «Без него»).
Но если уж автор любит своего героя, то любовь ее настолько велика, что порой раскрывает попытку писателя оставаться за кулисами беспристрастного действия:
«Из недр маминой души, словно из неиссякаемого источника, бил мощный ключ любви, изобретательности и неистощимой энергии. Она рождала стимулы на завтра, на ближайшую неделю, месяц и год». («Стимул»).
«Она обнимала мамин дневник, словно это была сама мама, вспоминала каждый её жест, интонацию, слово… Ей даже на миг показалось, что мама где-то здесь, в соседней комнате и вот-вот позовет её, Соню». («Стимул»).
«Оксана улыбнулась, предвкушая, как получит ответ из редакции, а в нём будет ключик к разгадке непонятной взрослой души. Ей казалось, что она — маленькая волшебница, которая раньше всех проснулась, наколдовала счастье и опять идёт спать.
… Когда Оксана проснулась, вкусно пахло едой. На столе дымились сырники, политые сметаной. Раньше мама и Зинку с Вовкой угощала, ведь это их любимое блюдо!
—Да неужто ей в горло полезет?! — подумала Оксана и вышла во двор». («Сырники на завтрак»).
Невозможно обойти молчанием и авторский язык, сотканный из поэтических образов и неожиданных метафор, — язык, который органично вплетен то в речь самого повествователя, то щедро подарен героям:
«— Откуда информация? — ворчливо и недоверчиво буркнула я, пытаясь спрятать вылезающую из подполья униженную, выпоротую и исхудавшую надежду.
— Откуда информация? — повторила мама мой вопрос и посмотрела на меня взглядом опытной, изнемогающей от лишнего молока коровы, чей только что родившийся телёнок орёт от голода, но не берёт сиську, требуя анализа молока на отсутствие сальмонеллы.
— Родная моя, мне сказали это знающие люди. Что толку подвергать сомнению единственный шанс! Шанс нужно использовать, а не проводить над ним ядерные испытания».
(«Обычная история»).
«Сбросив нарядные туфли деланной беспечности и переобувшись в привычные тапочки своей души, Соня проваливается в острое пронзительное одиночество и укоряет себя за неумение радоваться… Так и стоит она у окна жизни, наблюдая за ней…»
(«Обычная история»).
Читая рассказы и повести Галины Пичуры, чувствуешь достоверность описываемого и глубокое знание автором жизни. Этому писателю веришь безоговорочно. Такое возможно лишь в том случае, когда читатель понимает, что его не развлекают, а вовлекают в сопереживание, в глубину авторских эмоций и мыслей. А глубина мироощущения в данном случае не вызывает сомнений.
В некоторых произведениях Г. Пичура знакомит читателя с обстоятельствами собственной жизни, которые органично вписываются в общую канву книги. Автор может шутить и иронизировать над своими мытарствами при переезде в США («Завтра в Америку!») или с грустью вспоминать своих родителей в рассказе «Манечка и Боря». Такая исповедальность — знак доверия читателям.
Включение в книгу произведений о себе и своей семье в один ряд с вымышленными или «подсмотренными» персонажами говорит об очень многом: писатель воспринимает себя наравне со своими героями: она одна из них, — вместе с ними, а точнее сказать, вместе с нами!
Кто знает, возможно, не только сам по себе талант, но и неподдельная любовь к людям, глубокое проникновение в их мир переживаний, как и отсутствие малейшего намека на исключительность или высокомерие по отношению к читателями, и делает авторов глубоко созвучными и даже народными, независимо от количества публикаций, изданных книг и признаний специалистов!
У Г. Пичуры есть свои ценители, ждущие ее новых работ и публикаций.
Интересные сюжеты; тонко выписанные и психологически достоверные образы, очень зримые, просящиеся на экран и быстро проникающие в читательскую душу; глубокие и изящные философские рассуждения о жизни и природе человеческих переживаний; ситуации, в которых мог оказаться каждый; прекрасный язык и добрая (а иногда и горькая) ирония в адрес своих героев и самой себя, — вот, пожалуй, что подкупает и привлекает, прочно «подсаживая» на прозу Галины Пичуры людей самого разного возраста, характера, места жительства и мироощущения.
Закономерна и реакция профессионалов: ряд произведений Галины Пичуры получил высокую оценку жюри международных литературных конкурсов, став призёрами и лауреатами.
Я уверен, что истинные любители и знатоки литературы оценят эту книгу по достоинству. У тех же, кто отвык от чтения, появляется шанс возобновить это увлекательное занятие и прикоснуться к прекрасному миру прозы Галины Пичуры.
Об Авторе: Евгений Михайлов
Михайлов Евгений Николаевич родился в 1948 году в казахстанском городе Семипалатинск (теперь – Семей), где и живёт в настоящее время. Образование высшее. Автор четырех книг: «Казахстан- салют» (стихи, 2000), «Театр изнутри» (стихи и проза, 2010), «Родинка» (стихи и проза, 2011), «Призраки логова Дракона» (проза, 2013). Публиковался в сборнике «Семипалатинская лира» (2007), в двухтомном альманахе поэзии «Звено Алтая» (2016). Имеются публикации в литжурналах «Простор» (Казахстан), «Метаморфозы» (Белоруссия), «Голос эпохи» (Россия).
Опубликовано в выпуске: В лодке осени
Совершенно согласна с автором этой рецензии. С первого, прочитанного мной рассказа, я стала поклонницей Галины Пичуры. Помню, как не могла оторваться от чтения, и как в голову пришли строки из песни: ” Обернитесь, обернитесь
И пройдите сквозь меня красной нитью…” Такого душевного родства – давно не испытывала. Словно, автор, заглянула мне прямо в душу и прочла мои мысли. И очень расстроилась, когда прочла последнее произведение, так хотелось ещё… Поэтому, когда вышла книга “Наваждение”, сразу приобрела две, одну для себя, другую в подарок. Автору Галине Печуре успехов в её творчестве, и буду с нетерпением ждать новых творений.
Полностью солидарен с Вами.
Дорогая Анжелика! Для каждого автора такие слова – дорогой подарок! Спасибо Вам большое!
Дорогая Галина, Прошу прощения за опечатку в вашей фамилии. Зная Русский и Английский, со мной, часто играют плохую шутку. Так как, русская И, в английском Е. Вот и вышел такой казус. А книга ваша – просто замечательная! Всё в ней гармонично, так как к прекрасной прозе, ещё и прекрасная иллюстрация. Очень надеюсь, что это только начало. Творите, и дарите свой талант, нам – вашим читателям.
Рецензия написана с большой любовью и глубоким проникновением в прозу Галины Пичуры. Поздравляю автора, рецензента и будущих читателей этой книги!
Дорогая Татьяна! Огромное спасибо за прекрасный отклик и поздравления!
Большое спасибо за внимание к рецензии.
Большое спасибо, Евгений, за замечательную рецензию на мою книгу!
Прежде всего, Галя, спасибо Вам за такую замечательную книгу. Не будь её, не было бы и рецензии.
Я много лет знаю Галю. Она прекрасный человек, хороший друг и интересный собеседник. Один из первых ее рассказов “Завтра в Америку” я услышала в твоем пересказе. Это было на рабочем месте, где бок о бок стояли много “кубиков” и в каждом из их работали наши коллеги. Когда я слушала, не было возможности удержаться от хохота. Это было так весело и заразительно, что даже после рабочего дня настроение оставалось приподнятым.
После прочтения рассказов остаются неизгладимые впечатления, даже по прошествию многих лет.
Галочка, я желаю тебе удачи и продолжай писать! Я всегда с удовольствием читаю твои произведения, а книга “Пространство боли” с твоими стихами стоит у меня на видном месте, рядом сдругими книгами подписанными их авторами!
Людочка, спасибо большое!
Успехов тебе на литературных просторах, тёзка!
Большое спасибо, Евгений Алексеевич!