У человека в душе дыра размером с
Бога, и каждый заполняет ее как может.

Ж.-П. Сартр

Люсины чемоданы до дна никогда не разбирались. Как-то не до того было.

У Мити, первого мужчины и настоящего полковника, чемоданы эти стояли в кладовке, что было вполне логично и весьма удобно. Люся время от времени выуживала из чемоданных недр предметы своего мигрирующего гардероба.

А у Сени, совсем еще не старого профессора словесности, Люсины чемоданы обитали под кроватью. И Люся планировала разобрать их в субботу. Однако суббота наступала, и находились сотни других дел и делишек. А упомянутые чемоданы так и оставались под упомянутой кроватью вплоть до следующего переезда к Мите.

Митя, очень маскулинный, немного взбалмошный и резкий, но безгранично обаятельный, с готовностью распахивал перед Люсиными чемоданами дверь кладовки, словно только этого и ждал.

Ждал очередного пришествия чемоданов с Люсей, конечно, и Сеня. Он был очень заботливый и нежный, но забывчивый и рассеянный. Вечно путал, его ли Люся теперь жена? И с присущей ему осмотрительностью первое время после ее возвращения звонил, чтобы удостовериться.

Тем более, это было целесообразно: Сеня по опыту знал, что Люся может исчезнуть из его квартиры так же, как и появилась, – внезапно и без объяснений.

Правда, с годами и Сеня, и Митя уже могли с высокой долей вероятности предугадать перемещения Люсиных чемоданов. Чуяли за версту.

– Я ждал тебя ближе к весне. Твое возвращение для меня большой приятный подарок, – говорил Сеня.

А Митя подтрунивал над ней, едва чемоданы занимали свое законное место:

– Что-то ты на этот раз задержалась. Целый месяц, по моим подсчетам, у Семена перебрала. Совсем мужика замордовала своими борщами.

Но Люся в ответ на их замечания лишь улыбалась.

Следует сказать, что Люсины чемоданы выглядели красивыми и добротными. Она предпочитала яркие цвета, поэтому покупала красные, синие и даже желтые. Их было сначала четыре, потом шесть. Но на семи она остановилась. Потому что давно убедилась: жить надо налегке.

У каждого чемодана имелось имя-номер. Первый, Второй, Третий… При открывании из чемодана выпадал список содержимого. Как язык, которым дразнят. Ведь с течением времени списки безнадежно перестали отражать действительность. Но хозяйка твердо намеревалась предать вещи соответствующей сортировке. А списки все ветшали в беспросветной оторванности… Ветшали и чемоданы.

И люди постепенно ветшали. Сеня облысел и начал пришепетывать. А Митю скрутила злая подагра. У Сени обнаружилась язва, а Митя надел на нос толстые линзы. Им был нужен постоянный уход и внимание, диета и строгий режим. Люся это осознала. Вместе с чемоданами. В какой-то момент они стали для нее слишком увесистыми. Просто превратились в непосильную тяжесть. Наверное, Люся тоже не молодела. У нее появилась чемоданная одышка.

– Стоп! – сказали Сеня, Митя и Люся. – Пора что-то переиграть! А то что же это получается? Сводится все к цветному калейдоскопу из чемоданов, а жизнь проходит мимо!

Всех троих настигла ошарашивающая неуверенность в завтрашнем дне. Чувство, признаться, препаскуднейшее, разрушающее мотивации и вообще вредное для здоровья. Подумали они, подумали, и, посовещавшись не без баталий, решили… жить втроем. С чемоданами, разумеется. А Митину квартиру сдавать за баснословные деньги. По причине наличия там множества удобств, необходимых в коммерческих целях.

Жили – не тужили. В ревности и остроте ощущений, невзирая на болячки и нежный возраст. Мужья очень гармонично дополняли друг друга, хотя находиться одновременно в одном помещении избегали. Да и Люсе пришлось поселиться на кухне в компании чемоданов. Хорошо еще, что бывшая Сенина коммуналка обладала просторной кухней с подсобкой за занавеской. Как раз для чемоданов.

Ни Сеня, ни Митя не оставляли попыток сманить Люсю в свою комнату в качестве настоящей супруги, пусть и временной. Сеня крался на кухню на рассвете, а Митя – в полночь. Каждый из них горячо шептал, сидя на подоконнике и нахохлившись, как несушка на насесте. Они бубнили без умолку и даже иногда трясли Люсину раскладушку. Она рисковала остаться без сна и без спального места, но все равно наотрез отказывалась оставлять чемоданы на произвол судьбы.

– Ну посуди сам, дорогой Митенька! – говорила она ласково-успокоительно. – Куда же я у тебя чемоданы-то дену? Ни кладовки, ни кровати путевой, чтоб под нее… Ни ума, ни фантазии.

Или:

– Ну посуди сам, дорогой Сенечка! Не поместятся же теперь под кровать мои чемоданы. Там все занято твоим скарбом из теперешней Митиной комнаты. Ни ума, ни фантазии.

И крутила пальцем у виска с улыбкой Моны Лизы.

Длилось дружное житье-бытье годами. Даже странно, что чемоданы выдержали такую щекотливую оседлость. Столько нормальные чемоданы на одном месте не живут. Обычно их одалживают родственникам или приятелям для путешествий. И – пиши пропало. Не возвращаются они к владельцам, как правило. В соответствии с чемоданным бродячим характером. Не мудрено им было и зачахнуть за занавеской.

А все могло бы сложиться иначе…

Например, чемоданы можно было бы для разнообразия определить в камеру хранения. Только поизносились они, а замки их один за другим сломались. Прямо мор на замки прошел. А перевязанные веревочками чемоданы в камеру хранения не принимают.

Или Люся могла бы дождаться безвременной кончины одного из мужей. Сени – от апоплексического удара. Либо Мити – от травмы головы, полученной в бою за скидки в супермаркете. Люся никак не отваживалась выбрать – кончины которого из них ей нужно дожидаться. Жалко обоих. Любимые же.

Так и жили. Впрочем… Беда, как водится, нагрянула из ниоткуда. В дом влезли гнусные воры. И вынесли самое сокровенное – Люсины чемоданы. Когда Люся вернулась с рынка и открыла дверь, ахнула: посреди прихожей высился эверест из ее вещей. Чемоданов не было. На зов о помощи примчались Митя и Сеня. Митя – с рыбалки, Сеня – с симпозиума. Они в четыре руки отпаивали Люсю валерианкой и гладили по голове.

– На кой им только мои чемоданчики? – всхлипывала Люся. – Ничего ведь больше не взяли. Какой ужас!

Вскоре все улеглось. Вещи постепенно рассредоточились по квартире. Тем более, что Люся неустанно трудилась над их круговоротом: перебирала, сортировала, перекладывала. И вздыхала.

– Невыносимо слышать эти ее тяжкие вздохи. Пусть бы вообще все шкафы и полки своими тряпками завалила, лишь бы не вздыхала, – шушукались Митя с Сеней. – Накупить ей чемоданов, что ли? Не-а, семь штук не потянем, не магнаты. Да и не делают теперь таких…

Так и жили бы дальше без чемоданов, если бы не случился в городе странный теракт. Бедная Люся увидела репортаж по телевизору.

– Бомбу в отделение банка подложили в красном чемодане со сломанными замками. Злоумышленники перевязали его веревочкой. К счастью, бомба оказалась фейковой. Очевидцы и участники происшествия отделались легким испугом, – вещал чопорный диктор, полузадушенный лопатообразным галстуком.

– Это же мой Третенький! – завопила Люся не своим голосом.

Да так переполошила дом, что очередь пить валерианку настала для Сени и Мити.

Затем показали фото несработавшей бомбы. Люся хлопнулась в обморок, чего с ней сроду не случалось.

Целую неделю Люся плакала. Мите с Сеней пришлось попеременно цветы ей таскать. Сеня покупал самые дешевые хризантемы в киоске на углу, но дарил с достоинством. К его благородному облику шел букет.

А Митя обдирал розовые кусты в скверике, заворачивал в газету и с видом напроказившего кота пробирался домой закоулками. Постепенно от такой терапии Люся воспрянула духом. Ее даже почти удалось убедить, что чемодан в новостях был чужой, приблудный.

Чемоданы не снились Люсе каждую ночь, увы. Но, просыпаясь, она придумывала про них занимательные истории. Они то шагали сами собой к аэропортовскому транспортеру, чтобы улететь в теплые края; то резались в картишки, ухмыляясь во все свои широкие пасти; то делились друг с другом стариковским брюзжанием об усталости пластиковых и коленкоровых боков, растрепанности ремней и безнадежности защелок.

Люся даже думала, что могла бы записать чемоданный эпос. И получилась бы книжка, которую возили бы с собой в путешествия. В настоящие. В чемодане.

Но наступала пора вставать с раскладушки и готовить Мите с Сеней завтраки. Митя предпочитал яичницу, а Сеня – овсянку. Главное – не перепутать.

А тем временем Люсины чемоданы… Люся предпочитала о них не знать. Однако пришлось. На сей раз телевизор поведал о преступной шайке, торгующей наркотиками. Маковую соломку, травку, белый порошок и разноцветные таблетки нашли в небольшом желтом чемодане, оставленном на автовокзале. Наверное, его не успели забрать дельцы, для которых предназначался товар. Бдительные граждане, сновавшие по станционному зданию, подняли гвалт по поводу Шестого Люсиного чемодана. Сюжет в новостях увидел Митя, доверительно сообщил Сене, а Люсе они рассказали уже вместе со всякими предосторожностями, чтобы не слишком расстроить общую супругу. Но своими обиняками и околичностями только ввергли ее в нервный срыв. Она-то уже надеялась, что больше ничего не узнает о своих пропащих чемоданах. С глаз долой, из сердца – вон. А тут – такое!

Вызвали неотложку, сделали укол. Врачи удивились, пожали плечами и ушли, когда Люся мало-мальски вновь обрела себя.

Потом был зеленый. То есть Второй. Этот опрометчиво оказался в центре бандитских разборок. С перестрелкой и трупами в центре города. Не фунт изюма. Правда, он был неопровержимо пуст и беспросветно разломлен надвое. Именно это обстоятельство произвело на Люсю неизгладимое впечатление. Опять была скорая, укол и удивление врачей. И непонятно, чему они удивились больше – чемоданной саге или обилию мужей на квадратный метр жилплощади.

– Если так пойдет и дальше, с ней случится инфаркт, – опасался Сеня, а Митя молча скрежетал зубами.

Они ошибались. Когда осталось обличить в противозаконной деятельности всего два чемодана, Люся внезапно успокоилась и заявила, что теперь все пойдет по-другому. Как пойдет, мужья постеснялись спросить. Вопреки Люсиным намерениям (быть может, она собиралась отдыхать на курорте или даже отправиться в круиз на белом пароходе) все в их жизни осталось по-прежнему. Завтраки, обеды, ужины… Ежедневно, и в воскресенье тоже. Вероятно, по причине острой нехватки чемоданов.

Только инфаркт Люсю все-таки настиг. Если точно, то микроинфаркт, но Митя с Сеней перепугались нешуточно. А произошло это, когда нашлись чемоданы. Все до одного. Случайно. Сантехник спустился в подвал соседнего дома, чтобы перекрыть воду. Увидев разноцветную гору пустых чемоданов, он изумился и уведомил участкового. Участковый добросовестно провел дознание и тем самым довел Люсю до инфаркта. Судьба…

Чемоданы вознамерились вернуться. И, казалось бы, все обязано стать на свои места. Да не тут-то было! Люся наотрез отказалась от владения ими, сославшись на сомнительность их вторичного происхождения.

– Мне их подбросили! Подбросили! – твердила она, выздоравливая на больничной койке. – Следы заметают, стрелки переводят. На меня свои черные делишки свернуть хотят. Чего еще ждать от этой беспардонной мафии?! И сантехник, этот ханурик, пособничает. На выпивку безосновательно клянчит. Не выйдет!

А Митя с Сеней, навещавшие ее исключительно вдвоем, дабы избежать кривотолков, согласно кивали, переглядывались и снова кивали.

ЭЛЛА ЛЕУС

Ноябрь 2019