RSSАЛЕКСАНДР САФРОНОВ ● ЗДРАВСТВУЙ, ЗДРАВСТВУЙ – ПРОЩАЙ, ПРОЩАЙ ● РАССКАЗ
Медсестричка – украшенье лазарета –Пела песенки, иголками звеня…
А.Новиков
В нашей батальонной санчасти служила по контракту девушка Наташа. Медсестрой была и прапорщиком. Фамилию свою произносила на хохлацкий манер: с твёрдым «ч» – Дубенчук. Низенькая, крепкая вся какая-то, сбитая. Маленькие ножки так изящно выглядывали из-под военной юбки, а чёрное каре волос очень уж чувственно очерчивало лицо. И нередко я слышал от солдат, вернувшихся в казарму после медосмотра одну и ту же казарменную шутку: «Ну, Наташка, ну, невеста…А попа у неё как у меня дома глобус».
Будто у всей роты были дома глобусы.
Наташе по должности приходилось много работать в санчасти. С утра, после развода, она вела запись приёма больных, выписывала под диктовку врача рецепты, обрабатывала солдатам ссадины, делала перевязки, ставила уколы. И всё у неё получалось легко, быстро, почти бегом. Бывало, спешит, бежит через плац тебе навстречу:
– Здравия желаю, товарищ прапорщик, – отдавая честь, приветствуешь её по уставу.
– Да иди ты, – скажет шутливо, мол, и замечать-то тебя не хочу за такое приветствие.
– Ну тогда – здравствуй, Наташа?
– Здравствуй, здравствуй, – улыбнётся большим красивым ртом, просияет чёрными глазами и посеменит дальше с пятки на носок. Только и порадуешься ей вслед.
За Наташей волочились и солдаты, и офицеры. И, кажется, ей это льстило. Правда солдаты были моложе, грубее, грязнее, что ли. И хотя она не презирала их, офицеры Наташе нравились больше. Они были старше, решительней, уверенней и чище. А офицеры несправедливо считали её лёгкой добычей. Помню, как один лейтенант рассказывал мне в откровенной беседе:
– Ты понял? Сегодня в штабе зажал Наталью из санчасти в тёмном углу…Туда, сюда…Говорю: «Ну, что? Я сегодня вечерком зайду?» А она мне: «А жена-то как? Голову не оторвёт?» А сама так и стреляет глазами, курва. Будто не понятно, чего ей надо. Ну какая путная баба в двадцать три года пойдёт служить в войсковую часть, работать с батальоном мужиков?
Может быть, подобное обращение и огорчало Наташу, да по виду, по поведению нельзя было заметить этого.
– А-я-яй, как не стыдно? – протяжно, шутя, скажет, будто наперёд знает все мужские блудливые мысли и чем всё может кончиться.
_________________________
Как мы сошлись с Наташей, я уже не помню: прошло почти двадцать лет. А тогда я был почти уверен в том, что всё происходящее со мной временно, что кончится моя служба и начнётся новая, «гражданская» жизнь без устава, приказов и ограничений; свобода, учёба, студенчество и то приятное, радостное и беззаботное, что ожидает всякого в эти «дни нашей жизни».
Так и случилось.
_________________________
Помню, ещё я ей всё стихи читал:
Там, вот там на закрытой террасе
Надо мной наклонялись зажжённые очи,
Дорогие черты, искажённые в страстной гримасе…
Почему Брюсова? Мне и двадцати-то не было, а у него в стихах и страсть и «полдень Я вы». К тому же в библиотеке, кроме Брюсова, сложно было отыскать что-либо по интересам. Вот и начитывал я ей самое, что называется, потаённое и нечто уж совсем дикое:
Сладострастные тени на тёмной постели окружили,
легли, притаились, манят.
Наклоняются груди, сгибаются спины, веет жгучий,
тягучий, глухой аромат…
И, выражаясь языком уже не поэтическим, «дочитались мы тогда с Наташей.
Смешно теперь вспоминать, как я пробирался зимними ночами к Наташиному дому, в котором жили и офицерские семьи. Крадучись, озираясь, среди леса, по колено в снегу, спешил я туда, где буду оправдан и вознаграждён – её голосом, присутствием, лаской – за моё преступление против устава. И без этого «преступления» жизнь, казалось, теряла и смысл, и полноту, и очарование.
– Здравствуй, здравствуй, – встречала она у порога. И меня обдавало теплом комнаты, запахом чистого молодого тела…
Мы говорили с Наташей всё больше о пустяках, но и немало клялись друг другу, в чём только могут клясться два молодых и глупых сердца. Мы прятали нашу связь от любопытных глаз, ушей, командиров. Немудрено: нам казалось, что за нами всюду следят; испытывали стыд и опасения за моё настоящее и её будущее.
– Вот отслужишь, уедешь и забудешь меня, – говорила Наташа, будто задавала вопрос. Я молчал в полной уверенности – уеду и забуду.
Уехал и забыл.
_______________
Помнится ещё мой отъезд. После прохождения батальоном торжественным маршем и отдания им (батальоном) чести за моё бесславное отбывание воинской повинности, я уже стоял у автобуса, чтобы уехать и никогда не вернуться сюда. Меня провожали сослуживцы (скорее однокорытники, чем однополчане), бодро похлопывая по плечу, как вдруг увидел я жалко семенящую в сторону санчасти через плац Наташу. Я окликнул её:
– Товарищ прапорщик, до свиданья!
Из солдатской толпы я услышал:
– Эх, ты, Барбос, – и покраснел, казалось, до ушей.
– Прощай, прощай, – громко ответила Наташа сквозь улыбку.
И сколько раз с тех пор я представлял, что вдруг получил от неё письмо. (И сколько же было там всего)! Я вижу, как оно начинается: «Здравствуй, здравствуй…» И почти уверен, что заканчивается письмо тем, что крикнула мне Наташа на плацу, когда я торопился в аэропорт.
Об Авторе: Александр Сафронов
Сафронов Александр Владимирович. Родился в 1967 году в Омске. Служил в Советской Армии. Работал учителем русского языка и литературы в школах Казахстана и России, тренером по лёгкой атлетике. Печатался в коллективных сборниках «На первом дыхании», «Складчина», «Эхо Войны» (Омск); журналах «Урал» (Екатеринбург), «День и ночь» (Красноярск), «Дети Ра» (Москва); альманахах «Складчина» (Омск), «Голоса Сибири» (Кемерово); В антологии Омских писателей «Сегодня и вчера» (2005 г.) Автор двух книг прозы: «Рассказы» - Омск-1999г., «Суета суетств» - Звенигород-2005г. В 1999 году за книгу «Рассказы» был удостоен звания лауреата ежегодной Областной молодёжной литературной премии им. Ф.М.Достоевского. Член Союза российских писателей. Живёт в Омске.
Опубликовано в выпуске: Вероятность невероятного
Хорошо написан рассказ – скупо, эскизно, но создает настроение, ощущение погружения в ту атмосферу…
Сашка здарова!
01418 служили вместе…..помнишь ли меня??