На пепелище

 

                                         Памяти моих  земляков,

                                        невинно убиенных одесситов

 

Глазницы окон. В сердце гнев и ярость.

Бок о бок скорбный дух и злобный мат.

Здесь были вместе молодость и старость,

Здесь юноши и женщины лежат.

 

Чего хотели? Русскими остаться.

О чем мечтали? Каждый о своем.

Еще не научились насмерть драться,

А смерть уже пожаловала в дом.

 

А смерть уже пришла, без проволочек,

Захватчицей, насильницею душ.

Не знаем правды мы, не ставим точек.

Вот чья-то мать лежит, вот чей-то муж.

 

Вот юные Ромео и Джульетта,

За руки взявшись, в небо вознеслись.

Вопросов тьма. И страшные ответы.

Постой, прохожий, здесь остановись!

 

Ты был вчера на праздничной маевке,

Ты пил и ел, а здесь творилось зло.

Теперь тебе немножечко неловко

Всего за то, что выжить повезло.

 

Смотри теперь, как тлеют головёшки, –

Не воскресить, из пепла не поднять.

И под настилом – детская ладошка,

И нету слов, чтоб дальше продолжать.

 

 

Время палачей

 

1

 

Вот и пришел он, час палачей,

час преступлений без наказаний;

душных ночей,

поминальных свечей,

темных, как ад, кругов под глазами.

 

Вот и настало время скорбей,

время пролитья крови невинной.

Учит убийцу: жертву добей –

битой,

            кастетом,

                            выстрелом в спину!

 

Действуй – предела безумию нет,

быть милосердным нет указаний.

Все на парад сатанинских побед

и преступлений без наказаний!

 

2

 

Нас время пытает:

Ты жертва, палач иль боец?

Нас время терзает,

Но это еще не конец.

 

Еще не финал

Этой драмы по имени Жизнь.

То взрыв, то обвал.

Чтобы жертвой не стать – продержись!

 

Как истинный воин,

Крещенный огнем и мечом.

Ты жизни достоин –

Ведь в ней ты не стал палачом.

 

О войне и мире

 

Уже мы все обожжены

Тобой, воинственное пламя.

У жизни мира в дни войны

Круги чернеют под глазами,

 

Тревожен взгляд и горек рот,

Все реже тронутый улыбкой.

Теперь пришел и наш черед

Узнать, что мир, как контур зыбкий,

 

Вот-вот исчезнет и война

Законы страшные навяжет.

И что поэт на это скажет?

И чья в том скажется вина,

 

Что жизнь не стоит нечего

На этой гибельной планете?

И все ж попробуй быть как дети

И верить в правды торжество.

 

И коль тебе достанет сил,

Поймешь – путей не так уж много:

Кому-то в бой, кому-то в тыл,

Кому-то – в небеса дорога.

 

О «толерантности»

 

                              К интеллигенции

 

Мы глупы или слепы?

Иль наивны сверх меры?

В дом впустили Мазепу,

Приютили Бандеру.

 

Им сказали: живите

Вместе с нами, панове!

Нас пасите, доите –

Мы не скажем ни слова.

 

Мы вполне толерантны

И в ответ промолчим,

Если вы элегантно,

Так сказать, на почин,

 

Дом наш ввергнете в хаос,

Уничтожите речь,

Под себя, усмехаясь,

Нам прикажете лечь.

 

Ляжем тихо, послушно –

Нам ли спорить с судьбой?

Мы вполне равнодушны

И довольны собой.

 

Пусть бесчинство творится –

Мы бесчинцам в ответ

Продаемся за тридцать

Окаянных монет.

 

При распаде

                     

                      И прогибаются спины,

                      Как колоски вдоль межи,

                      Будто бы хвостик змеиный

                      Вырос у каждой души.

                                                     Е. Чепурных

 

Это так и останется,

Никогда не сотрется.

Этот шов не затянется,

Эта брешь не срастется.

Ты, судьба, карты выложи,

Но не пой о надежде.

Этот город родным уже

Мне не будет, как прежде.

 

Что-то в сердце утрачено

И уже не вернется.

Не смотри озадаченно –

Это дьявол смеется.

Это он здесь главенствует,

Под себя подминает.

Тот, кто с ним, благоденствует,

Тот, кто против, страдает.

 

Слышен вслед голос лающий

(Бойся, русская муза!):

 – Прочь с дороги, страдающий,

Ты чужак и обуза.

В слове корни имперские,

В сердце русские нивы.

А у нас – европейские

Впереди перспективы!

 

Где ты, легкость одесская,

Добродушье во взгляде?

Что-то подлое, мерзкое,

Что всегда при распаде

Наблюдают свидетели,

Выползает, беснуясь.

Разве вы не заметили?

Разве не ужаснулись?

 

 

Под Полынь-звездой

 

Под Полынь-звездой, где никто никому не нужен,

Где привыкли к бесчестью, подлости и смертям,

Я приду к вам незваной гостьей на званый ужин

И скажу вам о том, как рада благим вестям.

 

И о том, как дурных вестей я боюсь до дрожи,

Как тихонько молюсь за тех, кто сейчас в бою.

Я прошу вас, и вы о них помолитесь тоже,

Чтобы выстоять им и душу сберечь свою.

 

Я прошу вас, уймитесь, ужины и фуршеты

Отложите на время, сердца услышьте крик!

Я прошу вас, очнитесь, вдумайтесь – Тьмы и Света

Совершается битва нынче, в текущий миг!

 

Не проспите ее набат, не останьтесь с краю,

Став плечом к плечу, поверните событий ход,

Чтобы бешеных псов навек замолчала стая

И, как Лазарь воскресший, затравленный встал народ.

 

 

Август 2014-го

 

                           Ваше

                           слово,

                           товарищ маузер.

                                              В. Маяковский

Полгода прожиты не зря –

Картина мира стала четкой.

Смотрю на лист календаря

И чую: бьет прямой наводкой

 

Товарищ время. Уж за то

Тебе спасибо,  Украина,

Что стало ясно,  кто есть кто,

И мутной накипи лавина

 

Сошла как сель. Благодарю

(Пусть Божий суд злодейства судит)

За то, что дело к сентябрю

И ложных дружб уже не будет.

 

Не будет дивных, сладких грез

(Последних, видно, в этой жизни!),

Хмельных надежд, горячих слез,

Призывов трепетных к отчизне…

 

Не будет этой чистоты –

Уже заплевана и кровью

Залита. Прошлого черты,

Как сны, слетелись к изголовью.

 

Но день пришел – и тает сон,

И явь подбрасывает снова,

Куда ни глянь, со всех сторон,

Тельца гримасы золотого.

 

Как безобразен он, взгляни!

Как власть крепка его над нами…

Над полем брани и грызни

Бесовских козней реет знамя.

 

Иуды заняли партер,

В театре жизни градус взвинчен.

Виват, товарищ лицемер!

Товарищ лжец, ваш выход нынче!

 

Вам рукоплещет полный зал,

С лихвой оплачены спектакли.

Еще, похоже,  не финал,

Еще запасы не иссякли…

 

Под названием «Украина»

 

Здравый разум в глубокой коме,

Мирной жизни торчат руины.

Я живу в сумасшедшем доме

Под названием «Украина».

 

Так решил сатанинский кворум,

Поддержали правительств  главы.

Так и вывели дружным хором:

Кто не болен – тот враг державы.

 

Кто никак с русофобской пеной

Не сольется в поток единый

И поющей над ним сиреной

Не укачан, и взор в глубины

 

Обращает царящей смуты,

Тот опасен своим здоровьем.

Он следит, разрывая путы,

За свихнувшимся поголовьем

 

И, конечно же, знает точно,

Что живет в сумасшедшем доме,

Что строенье сие непрочно

И уже на последнем сломе…

 

Знает также он, вероятно,

О теченье реки свободной,

Что нельзя повернуть обратно.

Оттого-то в тиши природной

 

Не притерпится к шорам узким

Тот упрямец с большим «приветом»,

Что еще остается русским

И не хочет молчать об этом.

One Response to “ИРИНА ДУБРОВСКАЯ ● ВРЕМЯ ПАЛАЧЕЙ”

1. Ольга Улокина says:

   September 10, 2014 at 5:03 am

   Спасибо, Ирина. Всё – в точку! И о фуршетах пирующих во время чумы, и о толерантности, которая заменяет безумцам совесть, и о надежде, которая всё-таки теплится, поддерживаемая молитвой и памятью о милосердии Божьем, о том самом Лазаре четверодневном. Прочитала Ваши стихи, и как-то сразу сложился поэтический отклик. Вы просили помолиться о тех, кто сейчас в бою. Мы все в бою, наверное. Я молюсь обо всех нас, обезумевших от боли и заблудших в тумане медийных хитросплетений (вдруг вспомнился “Туман” Стивена Кинга – наверное, к тому, что в тумане обитают ужасные твари, хотя их и не видно). Пишите ещё!
   Я сейчас в Москве, и на днях мне звонила подруга из Одессы. Проговорив полчаса, я заметила, что ей дорого должно быть звонить. А она ответила: сейчас такое время, что услышать нормального человека, близкого по духу – самое дорогое, это сейчас редкость среди общего безумия. Вот и у меня возникло такое же впечатление при чтении Ваших стихов: в них чувства и переживания НОРМАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА. Потому что у нормального человека при виде всего этого ужаса должна болеть душа, ему должно быть стыдно, как тем, кто вернулся 2 числа с маевки. Нормальный человек не может быть толерантным, т.е. равнодушным, так мне кажется. Так что ещё раз спасибо Вам, Ирина, за Ваше неравнодушное слово!

   Свинцовым дождем небо
   Истекает, как сердце – кровью.
   Сон кошмарный, жуткая небыль
   Подкатилась вдруг к изголовью
   И стала сегодняшним днем –
   На воронках теперь живем.
   Пришло время хоронить –
   Ах, если бы только мечты….
   Но и тех ведь, кто так хотел жить,
   Чьи обугленные персты
   Не могли от земли оторвать…
   Хотя души их далеко –
   Им светло, им теперь легко,
   Нам же – в мерзости пребывать,
   Среди лживых ажурных слов,
   В их затейливо-подлой сети,
   И объедки с чужих столов
   Детям своим нести.

   Господи, Ты нас прости
   И от страшного сна пробуди!
   Ведь и Лазарь уже смердел,
   Но воскрес, когда Ты захотел.

   Reply