RSS RSS

Антология "Уйти. Остаться. Жить" Том 2 (части 1 и 2)

Антология «Уйти. Остаться. Жить» (М.: ЛитГост, 2019) включает более 35-ти подборок рано ушедших поэтов позднесоветского периода (первый том – ушедшие молодыми в 70-е годы XX века, второй – в 80-е годы XX века), воспоминания о них, литературоведческие и мемуарные тексты. Книга стала продолжением Литературных Чтений «Они ушли. Они остались», начиная с 2012 года проходящих в разных городах России и Зарубежья и организованных Борисом Кутенковым и президентом «Илья-премии» Ириной Медведевой (1946—2016) в память об ушедших молодыми поэтах постсоветского периода. Редколлегия второго тома: поэт, культуртрегер, куратор литературного клуба «Стихотворный Бегемот» Николай Милешкин; поэт, литературный обозреватель, сотрудник книжного приложения к «Независимой газете» НГ-Ex Libris Елена Семëнова; поэт, культуртрегер, редактор отдела критики и эссеистики портала «Textura» Борис Кутенков. Подробнее о книге читайте в интервью Бориса Кутенкова по ссылке

Антология "Уйти. Остаться. Жить" Том 2 часть первая   Антология "Уйти. Остаться. Жить" Том 2 часть вторая

Антология Литературных Чтений «Они ушли. Они остались». Т. II (часть 1)                                                               Антология Литературных Чтений «Они ушли. Они остались». Т. II (часть 2)

 

См. также первый том антологии здесь

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Борис Кутенков

Поэт, литературный критик, редактор, культуртрегер. Родился и живёт в Москве. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького в 2011 г., учился в аспирантуре. Автор трёх стихотворных сборников. Стихи публиковались в журналах «Волга», «Урал», «Интерпоэзия», «Homo Legens» и мн.др., рецензии и критические статьи – в журналах «Новый мир», «Знамя», «Интерпоэзия», «Октябрь», «Урал», «Вопросы литературы», в «Независимой газете», III томе антологии «Современная уральская поэзия» и мн. др. Стихи вошли в лонг-лист «Илья-премии» (2009 г.), лонг-лист премии «Дебют» (2012, 2014), лонг-лист премии «Белла» (2015), критика – в шорт-лист Волошинского конкурса (2011). Член редакционного совета портала «Сетевая Словесность». Редактор отдела критики и публицистики журнала «Лиterraтура». Ведущий рубрики «Книжная полка» в журнале «Homo Legens». Автор идеи и организатор Литературных чтений «Они ушли. Они остались», посвящённых поэтам, ушедшим из жизни на рубеже XX – XXI вв.

4 Responses to “Антология "Уйти. Остаться. Жить" Том 2 (части 1 и 2)”

  1. Огромное спасибо создателям антологии за саму идею : вернуть к жизни рано ушедших поэтов и сохранить их произведения для настоящих и будущих читателей. И за воплощение этой идеи. Спасибо всем, кто принял участие в этом проекте.

  2. avatar Светлана Ахмадеева says:

    Благодарю создателей антологии за их титанический, подвижнический труд по возвращению нам, живым, творчества ушедших… Я очень надеюсь на то, что бумажный вариант доедет и до Краснодара, и привнесет радость с оттенком печали в души тех, кто унесет с собой книгу, как я сейчас уношу файлы обеих частей второго тома.

    • Здравствуйте! Первый том можем уже высылать почтой, стоимость 450 рублей плюс пересылка. Второй выйдет приблизительно в апреле.
      Будем рады презентовать антологию в Красноярске, если есть какие-то институции, готовые оплатить проезд и проживание (у поэтов денег немного:)).

      Пишите, например, мне: nikshelim@ya.ru.

      Спасибо за тёплый отзыв!

  3. avatar Кемпи says:

    Всем Здрасте! Кроме Поджио, в расстоянии нескольких домов от него проживал еще в то время в Усть-Куде декабрист Петр Александрович Муханов в своем новом, совсем с иголочки, выстроенном им самим домике в 3 или 4 комнатки, куда мы заходили довольно часто или с Поджио, или одни, так как Муханов на лето взял на себя занятия с нами по арифметике. Это был человек могучего сложения, широкоплечий и тучный, с большими рыжими усами и несколько суровый в обращении, так что у нас, детей, особенной близости с ним не было, а потому и личность его оставила мало следа в моей памяти. В начале 50-х годов он помер скоропостижно в Иркутске чуть ли не накануне дня своего вступления в брак с директрисой иркутского института М. А. Дороховой. В том возрасте, в каком я был, меня гораздо больше, чем Муханов, интересовал часто просиживавший в его домике помешанный ссыльный Гаевский. Кто он был прежде и за какую провинность попал он в Сибирь, я и теперь не знаю; слышал я только, что он, будучи до наказания человеком сановитым и образованным, во время следования в сибирскую ссылку был вследствие каких-то недоразумений на несколько лет задержан в тобольском остроге и вынес в нем очень много тяжелых притеснений, что и было причиной его помешательства. Он был маленький, худенький старичок, лет около 60, со сморщенным лицом и вечно насупленными, густыми и седыми бровями; его часто можно было видеть на деревенской улице выступающим всегда величаво в длинной, очевидно с чужого плеча, серой выцветшей шинели и съезжавшем ему на глаза картузе и постоянно рассуждающим вслух сам с собою с непомерной жестикуляцией. Человек он был кроткий и безобидный, и только когда ему противоречили или когда к нему чересчур назойливо приставали деревенские мальчуганы, он горячился и разражался такими отрывистыми, генеральскими окриками, которые заставляли догадываться, что прежде он принадлежал к сословию лиц командующих. Перед Мухановым он просто благоговел и часто нам таинственно и шепотом передавал, что это не кто иной, как великий князь Константин Павлович, желающий сохранять строжайшее инкогнито; себя же он считал за какого-то мифического фельдмаршала фон Пуфа, посланного с войском в Китай для освобождения принцессы Помаро, взятой китайцами в плен и заточенной в фарфоровой башне. От Муханова он часто заходил к Поджио и Волконским, и декабристы всегда участливо принимали бедного и помешанного старика из сострадания к его одиночеству и беспомощности. Мы с братом часто выручали его из схваток с деревенскими детьми, а потому он к нам очень благоволил, произвел в свои адъютанты, при встрече рассылал нас с поручениями к своей армии и с невозмутимой важностью главнокомандующего выслушивал наши доклады; все это нас очень забавляло, и мы много ухаживали за жалким старичком с тем чувством, с каким свойственно в тот возраст относиться к занимательным игрушкам. Много рассказывали тогда, как Гаевский однажды забрался на прием к ревизору Толстому и начал публично распекать его за какие-то воображаемые промахи, сказавши между прочим: «ты сенатор Толстый, а я из тебя сделаю тонкого». О последующей судьбе Гаевского, где и при каких условиях кончил он свою бесприютную жизнь, я ничего не слыхал впоследствии.

Оставьте комментарий