RSS RSS

avatar

Борис Петров

Родился в Москве в 1976 году. В 1992 году поступил на исторический факультет МГУ, который не окончил. Журналист. В юности был участником нескольких археологических экспедиций. Публикации в сетевых изданиях.

Борис Петров: Публикации в Гостиной

    Борис ПЕТРОВ. Ошибка. Рассказ

    Давно ожидаемое событие произошло ранним утром, еще до восхода, когда на улице переливалась холодная заря позднего сентября.

    Жена и дочери месяц как уехали отдыхать – сразу после того, как к нему подошел коллега Антон и, отворачиваясь, пряча глаза, сказал:

    – Старик, слушай… Меня о тебе вчера спрашивали. Понимаешь?

    Но о чем спрашивали – не сказал, да он и без пояснений понял.

    Он понял очень хорошо и первым делом отослал жену и детей – аккуратно, так, чтобы никто ничего не заподозрил: виза открыта, бархатный сезон – чудесное время для отдыха на море. Ах, Антон, вот спасибо, товарищ верный, нашел силы предупредить: недаром дружили, значит.

    Он так хорошо понял, что стал собираться сразу после отъезда семьи: вычитал в интернете, что нужно взять, и уложил сумку, и ждал, ждал, не верил и ждал, ждал и не верил, пока не прозвонил домофон из коридора – резкий, как клекот.

    – Кто?

    Читать дальше 'Борис ПЕТРОВ. Ошибка. Рассказ'»

    Борис ПЕТРОВ. Ошибка. Рассказ

    Давно ожидаемое событие произошло ранним утром, еще до восхода, когда на улице переливалась холодная заря позднего сентября.

    Жена и дочери месяц как уехали отдыхать – сразу после того, как к нему подошел коллега Антон и, отворачиваясь, пряча глаза, сказал:

    – Старик, слушай… Меня о тебе вчера спрашивали. Понимаешь?

    Но о чем спрашивали – не сказал, да он и без пояснений понял.

    Он понял очень хорошо и первым делом отослал жену и детей – аккуратно, так, чтобы никто ничего не заподозрил: виза открыта, бархатный сезон – чудесное время для отдыха на море. Ах, Антон, вот спасибо, товарищ верный, нашел силы предупредить: недаром дружили, значит.

    Он так хорошо понял, что стал собираться сразу после отъезда семьи: вычитал в интернете, что нужно взять, и уложил сумку, и ждал, ждал, не верил и ждал, ждал и не верил, пока не прозвонил домофон из коридора – резкий, как клекот.

    – Кто?

    Читать дальше 'Борис ПЕТРОВ. Ошибка. Рассказ'»

    Борис ПЕТРОВ. Два деда

    Мы не должны забывать этого. Но мы не должны и превращать это в культ. Иначе так навсегда и останемся в тени этих проклятых вышек.

    Э.М.Ремарк. «Искра жизни»

    nkvdДва деда кажутся из наших дней одинаковыми, потому что время если и лечит, то лекарство этого врача – забвение; и невозможно уже восстановить детали ни в памяти, ни на листе бумаги.

    Сохранились фотографии, но на карточках деды разные, а значит, врут карточки: мы ведь верим зыбкой памяти, а не точной технике; стало быть, мы верим в то, во что желаем, а не в то, что существовало. Да и изображения, надо сказать, не слишком-то удачны: в семье никто не умел обращаться с фотоаппаратами, и фигуры расплылись кляксами и пожелтели, как буквы в тетради первоклассника.

    В памяти ничего не желтеет и не расплывается, разве что осенью, вместе с кленовыми листьями; там образы сохраняются четко, хоть и неверно.

    Один дед среднего роста; широкое лицо в глубоких складках, глаза утонули в белых бровях. Помнится, у деда тряслись руки старческим тремором, и щеки потрясывало, и нос мелко дрожал; от этого получалась проблема за столом: старик стеснялся садиться вместе со всеми, потому что приборы под его рукой звенели на разные голоса, устраивая целый концерт. Константина Гавриловича было трудно уговорить принять участие; если удавалось, он сидел с пустой тарелкой и бокалом.

    Еще он стеснялся носа – огромного, сизого, в фиолетовых прожилках; нос совершенно скрывал губы, и редкие слова, дребезжащие наподобие посуды, словно вылетали не изо рта, а из ноздрей – правой и левой, и дед застенчиво прикрывал нос морщинистой ладонью, на тыльной стороне которой выступала, как загадочная речная сеть, карта синих крупных вен.

    Читать дальше 'Борис ПЕТРОВ. Два деда'»

    Борис ПЕТРОВ. Взгляд со стороны. Рассказ

                    Валентин пил коньяк и рассказывал, что дезертиров расстреляли в промзоне, утром. Задержали их у границы, обоих, сопротивления они не оказывали – ни молодой, ни тот, что постарше, хотя молодой и скалился.

                    Они воевали в одном отряде. Гранатометчик, мужик за сорок, местный, считался ненадежным, потому что слишком часто вспоминал семью, убитую в самом начале. Прямое попадание в дом, где ютились жена и две дочери — никто и не понял, откуда прилетело. Тогда многие еще не сообразили, что при обстреле следует прятаться в подвал сразу, не тратя время на метание по жилищу и сбор того, что кажется необходимым. Не привыкли.

                    Жену так и нашли — с разбитой головой и прижатыми к груди настенными часами с боем. Одна из дочерей собиралась замуж за однокурсника по педу — получилась бы семейка учителей, да не срослось. Студент, к слову, ушел воевать к врагам и нынче на той стороне небезызвестный человек — какое после этого к мужику может быть доверие.

                    Мужик пил, нетрезвый ругался и скупо плакал. Был дважды ранен. Мародерствовал по-страшному, набивал целые баулы добром, таскал за собой, потом бросал, опять лез в чужие дома и прибирал к рукам совсем уж дикие для передовой вещи — вроде настенных часов.

                    Когда дезертир узнал, что его расстреляют, он махнул рукой и попросил водки. Не уважили, трезвого шлепнули. Водку дали расстрельной команде, несмотря на ранний час.

                   

    Читать дальше 'Борис ПЕТРОВ. Взгляд со стороны. Рассказ'»

    Борис Петров. Угадай, где я. Рассказ

     

                                                                                                     1.

     

                     Он позвонил, когда я остужал суп с куриными почками. За окном мела та особая пурга, которая бывает только 1 января — предвестник сложного, тяжелого года. Метель выморозила начисто все улицы, облизала тротуары, крыши и фасады, забила мелким колючим снегом стекла осиротевших во дворе машин. Город был пуст, дик и темен, люди стали чужие ему; а я разогрел суп, и глядя на золотистые бляшки жира в треснувшей старой тарелке, ждал, пока смогу проглотить ложку и не обжечься.

                     – Угадай, где я, – сказал весело твердый и звонкий голос.

                     – Не собираюсь, – ответил я, но ему был безразличен мой хмурый тон — как и наша пурга, как и наши пустые пространства окраин большого зимнего города.

                     – Я в Вальпараисо, – объявил он. – Сижу на склоне холма Консепсьон и смотрю на Тихий океан. Ты знаешь, он здесь удивительно синий, почти фиолетовый. Вчера я приехал сюда из Ла Серены, там меня возили в Пунта де Чорос, и я наблюдал пингвинов Гумбольдта, тюленей и морских львов. По склонам здесь теснятся пестрые дома, их обнимают мощеные узкие улочки, по которым бегают троллейбусы — между прочим, самые старые в мире! А над бухтой громоздятся кучевые облака — они, знаешь, как отражение гор, но горы круче, выше, хотя до них рукой подать, а к холмам можно подняться на фуникулерах — их здесь шестнадцать штук, выбирай любой!

                     – Послушай, у меня стынет суп, – сказал я с досадой. – Я только что пришел с дежурства и даже Новый год еще не праздновал. У меня сейчас остынет суп с почками, а я голодный.

                     – А ветер, если бы ты знал, какие запахи несет этот ветер! Запах морской соли и машинного масла из порта, свежей рыбы с Калета-эль-Мембрильо, пряностей с рынка, зеленой травы парков Винья-дель-Мар… Ругань иностранных моряков, заносчивость чилийских солдат и зазывные крики торговцев, сладкая упругая кожа местных девушек – вот что заключено в этом ветре, старина.

                     – Мой суп…

    Читать дальше 'Борис Петров. Угадай, где я. Рассказ'»

    Борис ПЕТРОВ. Танцы на углях

    Вечером мы вернулись из одного горного села, где нестинары танцевали на углях. Деревня находилась где-то высоко, но не так высоко, как Шипка. На Шипке сразу становилось понятно, на какую высоту мы въехали, и с меня там сошло семь потов, когда я карабкался по лестнице к этой чертовой башне — памятнику Свободы. Свобода — это прекрасно, но я запыхался.

    С пика все любуются потрясающим видом на перевал и окрестности, там целая огромная горная страна, и во все стороны торчат установленные на горах пушки, и на склонах стоят ухоженные обелиски; тропинка ведет на серые игольчатые скалы, покрытые мхом, по которым мой друг прыгал, словно горный козел, с превеликим удовольствием. Но для меня там оказалось высоковато.

    Я сделал оттуда целую серию панорам – и как горы, такие зеленые вблизи, растворяются в голубизне, и как под ногами круто все обрывается вниз, и там, внизу, плывут облака и цепляются за ели, и летают птицы; но я был рад, когда мы поехали дальше — помнится, тогда путь наш лежал в Габрово.

    В этой деревне с нестинарами склоны гор казались пологими до тех пор, пока дорога не выходила на обрыв, и тогда раскрывалась огромная, полная воздуха долина с крошечными коробочками домов внизу, вся расчерченная квадратами лесов и полей, и серебряными лентами рек, которые текли к морю. Такие ленты вяжут на священные деревья. Иногда под ними и дерево-то незаметно — сплошной клубок лент.

    Моря от деревни видно не было, оно лишь угадывалось вдали, там, где горы расходились, словно долина раздвинула их локтями, и с той стороны дул ветер, сильный и горячий. В деревне у забора с чрезвычайно унылым видом стоял осел, земля была распахана, а там, где росла трава, под деревьями паслись лошади. Лошади смотрелись очень красиво, но нам стало жалко осла — уж больно он был несчастен.

    Читать дальше 'Борис ПЕТРОВ. Танцы на углях'»

    Борис Петров ● Метель

    Рассвет в феврале наступает довольно рано, разумеется, по сравнению с декабрем. В восемь утра уже почти светло, и видно, как люди бредут гуськом по тропинке, протоптанной в сугробах, в сторону шоссе, к автобусной остановке. Людей много. В этом городке за сутки можно только два раза увидеть толпу — утром, когда они едут на работу, и вечером, когда они возвращаются домой. В остальное время на улицах безлюдно, только домохозяйки обходят магазины и детвора играет у катка.

    В декабре этого нет. В эти часы в декабре все тонет во мгле, и вереница жителей ворочается в этой мгле, как большая гусеница-многоножка. А в феврале уже все видно, как на ладони.

    В декабре 2014 года Ивана сократили. В феврале 2015 года он новую работу так и не нашел.

    Он стоял у окна и смотрел на соседей, которые выходили из подъезда и вливались в толпу, спешившую на автобус. Сам он никуда не спешил. Ему было некуда спешить.

    За его домом была котельная и гаражи. Из трубы котельной поднимался черный жирный дым, он застыл столбом в морозном воздухе. Столб стоял вертикально и чуть подрагивал.

    Читать дальше 'Борис Петров ● Метель'»