Борис Жеребчук
Борис Жеребчук. Автор художественных, философских, публицистических, литературоведческих и литературно-критических текстов. Живет в США.
Борис Жеребчук: Публикации в Гостиной
Борис ЖЕРЕБЧУК. Личностное начало и историческая достоверность.
Читатели вне всякого сомнения с энтузиазмом воспримут новую книгу Елены Литинской «Понять нельзя простить» уже потому, что имя её хорошо знакомо в литературных кругах, и прежние её произведения вызывали неизменный интерес.
Повести и рассказы, вошедшие в книгу, несут отпечаток авторской личности и могут быть соотнесены с некоторыми узловыми моментами нелёгкой биографии. В то же время книгу нельзя отнести к ведомству биографической или мемуарной литературы. Пред нами целостная картина, в образах которой угадывается присутствие автора, осязается глубоко личностное начало, реализуемое отнюдь не в качестве прямолинейно действующего персонажа, и тем более не манипулятора предзаданными событиями.
Изящный и непринуждённый язык, привнося дополнительную художественную значимость изобразительному ряду, не позволяет оторваться от чтения до последней страницы. Работает на интригу даже амфиболия отсутствия знаков препинания в заглавии, призывая проявить фантазию для декодирования изобретательной авторской мысли. Это – полноценная литература, с конкретными деталями, мимолётными впечатлениями, насыщенными диалогами и исторической достоверностью эпохи.
Борис ЖЕРЕБЧУК. Уроки воспитания
Строгих правил родители мои очень ценили порядок в доме и даже любовь к внукам не могла поколебать их убежденности. Бабушка ходила с моим племянником Сережей по квартире и наставляла:
– Дедушкины бумаги трогать нельзя! Бабушкину посуду трогать нельзя! Дядины книги трогать нельзя! Повтори, Сенёня.
И тот послушно повторял. Ему это даже нравилось. Когда через полтора года у Сережи появился двоюродный брат, а по совместительству мой сын, история повторилась.
Рюша попервоначалу с возрастающим удивлением внимал, а потом внезапно прокричал:
– Низ-зя, низ-зя, низ-зя, низ-зя! – и захохотал.
– Ты с ним еще наплачешься, – предсказала мать.
Но я его понял. Имея в запасе слов, – всего ничего, – каково ему было выразить свой протест против тотального контроля?