Александр Мелихов
Александр Мотельевич Мелихов (Мейлахс) родился в 1947-м году в г. Россошь Воронежской области. Окончил матмех ЛГУ, работал в НИИ прикладной математики при ЛГУ. Кандидат физико-математических наук. Как прозаик печатается с 1979 года. Литературный критик, публицист, автор более тысячи журнально-газетных публикаций, главный редактор журнала «Нева». Произведения переводились на английский, датский, венгерский, итальянский, китайский, корейский, немецкий, польский, шведский язык.
Набоковская премия СП Петербурга (1993) за роман «Исповедь еврея». Премия петербургского ПЕН-клуба (1995) за «Роман с простатитом». Роман «Любовь к отеческим гробам» вошел в шорт-лист 2001 года премии «Русский Букер», а также получил премию «Студенческий Букер», роман «Горбатые атланты» — в список трех лучших книг Петербурга за 1995 год. Премия интернет-конкурса «Тенета.ринет» — 2002 в номинации «Литературные очерки, публицистика». Премии им. Гоголя за роман «Чума» (2003), за роман «Интернационал дураков» (2009), за роман «Тень отца» (2011) и за роман «Свидание с Квазимодо» (2017), премии правительства Санкт-Петербурга (2006, 2023) за романы «В долине блаженных» и «Сапфировый альбатрос». Романы «И нет им воздаяния», «Свидание с Квазимодо» также вошли в шорт-лист премии «Русский Букер». Премия «Учительской газеты» «Серебряное перо» (1999) и «Золотое перо» (2001). Премия 2008 г. журнала «Полдень, ХХ1 век» (гл. редактор Борис Стругацкий). Премия журнала «Иностранная литература» за 2015 год. Премия журнала «Звезда» за 2017 год. Победитель международного лермонтовского конкурса «Белеет парус одинокий» в номинации «Созвучие» (2014). Премия журнала «Зинзивер» (2017). Победа на конкурсах эссе журнала "Новый мир" к 150-летию И. Бунина, 200-летию А. Фета (2020), 120-летию Заболоцкого (2023). Международная премия Фазиля Искандера (2022), премия правительства Санкт-Петербурга (2023), победа на конкурсе «Книга года – 2023» в номинации «Проза года» за роман «Сапфировый альбатрос». Международная премия имени Гончарова (2023) за роман «Тризна». Премия фонда «Антифашист» за статью об идеологии немецкого фашизма, опубликованную в журнале «Дружба народов». Статья содержит приобретшую некоторую популярность формулу фашизма: фашизм – это бунт простоты против непонятной и мучительной сложности социального бытия. В последние годы А.Мелихов развивает концепцию «человека фантазирующего», рассматривая историю человечества как историю зарождения, борьбы и распада коллективных грез.
Книги А.Мелихова
1986 – Провинциал: Рассказы. — Л.: Советский писатель.
1989 — Весы для добра: Повести. Л.: Советский писатель.
1994 — Исповедь еврея: Роман. Повесть. /Предисл. А.Житинского. — СПб: Новый Геликон. — (Переиздано в 2004 г. «Лимбусом»).
1995 — Горбатые Атланты, или Новый Дон Кишот: Роман, — СПб: Новый Геликон.
1997 — Роман с простатитом. – СПб: Лимбус Пресс.
2003 — Чума. – М.: Вагриус.
— Нам целый мир чужбина. — СПб: Ретро.
— Диалоги о мировой художественной культуре. – М: МИОО.
2005 — Красный Сион: Роман. /Под именем Александра Мейлахса. – СПб-М.: Лимбус Пресс.
2008 — Любовь-убийца. – СПб: Лимбус Пресс.
— Мудрецы и поэты. – М.: Время.
2009 — Биробиджан – Земля обетованная. — М.: Текст.
2010 — Интернационал дураков. — М.: Прозаик.
2011 — Тень отца. — М.: АСТ.
— Республика Корея: в поисках сказки. — СПб: Лимбус Пресс.
— Дрейфующие кумиры. — СПб: Журнал «Нева».
2012 — Броня из облака. — СПб: Лимбус Пресс.
2013 — Колючий треугольник. — СПб: Пушкинский фонд.
— Так говорил Сабуров. — СПб: издательство Союза писателей Санкт-Петербурга.
2014 — Бессмертная Валька. — СПб: издательство Союза писателей Санкт-Петербурга.
— Каменное братство. — СПб: Лимбус Пресс.
2015 — И нет им воздаяния. — М.: ЭКСМО.
2016 — Воскрешение Лилит. — М.: ЭКСМО.
— Испытание верности. — М.: ЭКСМО.
— Краденое солнце. — М.: ЭКСМО.
— Свидание с Квазимодо. — М.: ЭКСМО.
2017 — Былое и книги. — СПб: Лимбус Пресс.
— Застывшее эхо. — СПб: Лимбус Пресс.
— Заземление. — М.: ЭКСМО.
2018 — В долине блаженных. — М.: ЭКСМО.
— Под щитом красоты. — М.: ЭКСМО.
2020 — Тризна. — М.: ЭКСМО.
2023 — Сапфировый альбатрос. — М.: Время.
Александр Мелихов: Публикации в Гостиной
Я не помню времени, когда бы я не знал Пушкина: он был всегда — как солнце, как ветер, как куры и собаки в увлекательнейшем пыльном переулке. Я всегда знал, что у Лукоморья дуб зеленый, а на неведомых дорожках следы невиданных зверей, — но мир леших и русалок казался ничуть не более странным, чем заросли картошки в огороде, где можно было провести целую вечность, следя за неведомыми дорожками жуков и лягушек. Пушкин — это было, прежде всего, ужасно интересно: поп — толоконный лоб, князь Гвидон, вылупившийся из бочки, исполинская голова, которая что было мочи навстречу князю стала дуть: «ду-уть» — «у-у» — зву-уки бу-ури — губы сами собой складываются для дутья. И я, разумеется, не обращал внимания на всякие пустяки, за которые Пушкина упрекали дельные современники: поступки персонажей как-то слабовато мотивированы. Ну и что — в жизни, которая меня окружала, я тоже не искал особой целесообразности. Главное — интересно. И страшно весело. Вернее, то страшно, то весело: ветер весело шумит, судно весело бежит…
Читать дальше 'Александр Мелихов. «Дай нам руку в непогоду…»'»
Действующие лица
Рассказчик
Дядя Изя
Тетя Рая
Дима, он же Дмитрий Сергеевич, водитель
Марианна Зигмундовна Пугачева, директор медицинского
центра «Освобождение»
Пациент центра, выступающий под псевдонимом Мягков
Доктор
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Рассказчик неспешно прогуливается вдоль большого экрана, по которому проходят всевозможные картины (лучше кинохроника, но не обязательно), иллюстрирующие то, о чем он рассказывает, и лучиком светящейся указки подчеркивает наиболее выразительные места. Картины и места выбирает режиссер; далее их содержание указывается в скобках курсивом.
Можно также сделать фоном пантомиму, что придаст спектаклю черты гротеска.
По разным сторонам сцены стоят две темные фигуры — Дядя Изя и Тетя Рая. Когда в соответствии с действием им приходит время заговорить, их освещает вспыхнувший прожектор, и они оживают, а когда приходит время умолкнуть, прожектор гаснет, и они снова замирают неясными силуэтами.
Читать дальше 'Александр МЕЛИХОВ. Новорусские помещики. Драма'»
Я не помню времени, когда бы я не знал Пушкина: он был всегда — как солнце, как ветер, как куры и собаки в увлекательнейшем пыльном переулке. Я всегда знал, что у Лукоморья дуб зеленый, а на неведомых дорожках следы невиданных зверей, — но мир леших и русалок казался ничуть не более странным, чем заросли картошки в огороде, где можно было провести целую вечность, следя за неведомыми дорожками жуков и лягушек. Пушкин — это было, прежде всего, ужасно интересно: поп — толоконный лоб, князь Гвидон, вылупившийся из бочки, исполинская голова, которая что было мочи навстречу князю стала дуть: «ду-уть» — «у-у» — зву-уки бу-ури — губы сами собой складываются для дутья. И я, разумеется, не обращал внимания на всякие пустяки, за которые Пушкина упрекали дельные современники: поступки персонажей как-то слабовато мотивированы. Ну и что — в жизни, которая меня окружала, я тоже не искал особой целесообразности. Главное — интересно. И страшно весело. Вернее, то страшно, то весело: ветер весело шумит, судно весело бежит…
Читать дальше 'Александр Мелихов. “Дай нам руку в непогоду”'»
…это порок русского духа: мы слабеем, когда мы не в сплочённых (и командуемых) массах.
А. Солженицын. «Угодило зернышко»
После триумфального явления народу солженицынского шедевра «Один день Ивана Денисовича» его автор почти сразу же скрылся за политическими тучами. Из которых время от времени доносился сначала гром и лишь затем молния — сначала появлялась разгромная статья и лишь с большим опозданием, на папиросной бумаге, на одну ночь, а то и на полчаса кто-то из друзей подбрасывал едва различимый текст, породивший эти громы. Сейчас уже и не припомнить, что в них было, в памяти осталось лишь собственное ощущение: так их, режь правду-матку!
Однако Солженицын и после высылки продолжал резать правду-матку и либеральному Западу, и либеральным западникам, и понемногу из-за туч начали доноситься голоса, объявляющие Солженицына и националистом, и монархистом, и будущим аятоллой, но все как-то нечетко, все клочками. Только «Красное колесо» прикатилось к нам в полном объеме в перестроечную пору, когда появилась возможность различать и художественные свойства: историческая составляющая необыкновенно интересна, лирическая из рук вон плоха.
Читать дальше 'Александр Мелихов. Пророк, спустившийся на землю. Солженицын-политик'»
…это порок русского духа: мы слабеем, когда мы не в сплочённых (и командуемых) массах.
А. Солженицын. «Угодило зернышко»
После триумфального явления народу солженицынского шедевра «Один день Ивана Денисовича» его автор почти сразу же скрылся за политическими тучами. Из которых время от времени доносился сначала гром и лишь затем молния — сначала появлялась разгромная статья и лишь с большим опозданием, на папиросной бумаге, на одну ночь, а то и на полчаса кто-то из друзей подбрасывал едва различимый текст, породивший эти громы. Сейчас уже и не припомнить, что в них было, в памяти осталось лишь собственное ощущение: так их, режь правду-матку!
Однако Солженицын и после высылки продолжал резать правду-матку и либеральному Западу, и либеральным западникам, и понемногу из-за туч начали доноситься голоса, объявляющие Солженицына и националистом, и монархистом, и будущим аятоллой, но все как-то нечетко, все клочками. Только «Красное колесо» прикатилось к нам в полном объеме в перестроечную пору, когда появилась возможность различать и художественные свойства: историческая составляющая необыкновенно интересна, лирическая из рук вон плоха.
Впрочем, историософская идея, явившаяся среди демократического пиршества, от этого не становилась менее сенсационной: Россию убила демократия, «большевицкая» диктатура сумела овладеть только трупом.
Читать дальше 'Александр Мелихов. Пророк, спустившийся на землю. Солженицын-политик'»
Посвящается Елене Матусовской
Грудой дел, суматохой явлений день отошел, постепенно стемнев. Двое в комнате, я и Лена — фотографией на белой стене. Маяковский не мог отойти ко сну, не побеседовав с Лениным, а я беседую с тобой.
На то фото, где ты улыбаешься «с лукавинкой», мне смотреть слишком больно, я выбрал фотографию, где твои четко очерченные крупные губы едва заметно улыбаются самыми краешками (хотя, возможно, у них просто такой рисунок), но глаза смотрят серьезно и пытливо сквозь большие роговые очки, в которых ты похожа на ученую кочевницу, может быть, даже индианку. А почему бы и нет? Ведь это ты мне открыла Америку. Не ту Америку, которая локомотив цивилизации, рассадник пошлости, заповедник творчества, эксплуататор чужих талантов, кормилец нобелеатов, международный жандарм, оплот свободы, светлое будущее всего человечества, грязная клоака, вершина мира, болото бесправия, светоч законности, царство тружеников, пиршество паразитов и все прочее, во что ее превращает страх перед ней и преклонение перед нею. А то глубочайшее захолустье, где слова «бережливый» и «почтенный» произносились с бОльшим пиететом, чем имя Господне. И если кто-то наживал состояние не вполне респектабельными средствами, то люди мудро опускали взор перед величием творца, неисповедимым образом сделавшего неправедность орудием каких-то своих тайных целей. Ибо они твердо знали, что живут в лучшем из миров и что все предыдущая история человечества была лишь подготовительной стадией к их совершенству.
Читать дальше 'Александр Мелихов. Письмо американистке. Из цикла «Роман, который пишет история»'»
RSS
Comments (0) 
