Взгляд выхватывает из трамвайного мирка лица без масок – редкость.

Глаза над белёсыми, чёрными, пятнистыми полосками ткани. И взгляды. Белёсые, чёрные, пятнистые…

Раньше пыталась поймать их, теперь избегаю – они множатся и повторяются, и кажется, что перед тобой Аргус, и все его глаза смотрят на тебя и, что самое страшное – видят тебя.

Если всмотреться, взгляды разные, но, всё же, что-то роднит их…Что?

Усталость? Страх? Обречённость?

Есть особенно липкие и тяжёлые.

Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Предновогоднее полнолуние'»

ЖИВУЩИЙ СТИХАМИ

Нашему давнему и постоянному автору, поэту и писателю Игорю ПОТОЦКОМУ исполнилось 70 лет. Редакция “Порто-франко” поздравляет своего верного друга и автора Игоря Потоцкого с юбилеем. Будем рады продолжать давнюю дружбу.

Игорь сотрудничает с “Порто-франко” с самого первого номера. Без малого 30 лет. Не один десяток статей опубликован им за эти годы в нашей газете. Но, конечно, главное его призвание — стихи. Он пишет их в удивительном, порою просто непостижимом количестве. Как это ему удается? Игорь признается, что часто сочиняет на ходу. На улице, при встречах с друзьями, в поездах и самолетах. Он живет стихами — и это фигура речи. Причем стихами не только своими.

Читать дальше 'Одесситы поздравляют поэта Игоря Потоцкого'»

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ

Наверное, таким и быть должно
Рождение звезды: в приделе дома,
В тепле, под золотистый хруст соломы,
Где перспективой ночи и объемом
Пространства увеличено окно.
Всех рассуждений мудренее утро,
Верстак рабочий, кухонная утварь,
Нить провиденья и веретено,
Крик петуха и блеянье овечье.
Насущный хлеб и слово человечье,
В котором Божье распознать дано,
Едва ли приближаясь к пониманью
Его значенья, как и в дни, когда
Открылся миру в сонном бормотанье
С улыбкой, озаряющей уста,
Еще младенец, но уже – звезда.

Читать дальше 'Владислав КИТИК. В снежной перспективе'»

Надя Делаланд  «Рассказы пьяного просода» (Эксмо, 2021)

Лид: Мы поговорили с Надей Делаланд о ее новой книге прозы «Рассказы пьяного просода», вошедшей в лонг-лист премии НОС и получившей уже массу откликов от критиков и инстаблогеров.

Беседу вела Ксения Грек

– Надя, во-первых, я очень рада возможности побеседовать в вами в формате интервью. Мне давно хотелось задать вам несколько вопросов, на которые я не решалась в нашем обычном общении. Во-вторых, поздравляю вас с первой книгой прозы «Рассказы пьяного просода», которая вышла в издательстве «Эксмо».

– Спасибо большое! Это уже моя вторая первая книга прозы. Первая первая вышла в издательстве Стеклограф несколько месяцев назад. Но да, она все равно первая, потому что до нее я ничего прозаического не предпринимала – если не считать книгу для детей о Нине Искренко, которая вышла в серии «Женская история для детей».

Читать дальше 'Ксения Грек. Точный контакт с собой. Беседа с Надей Делаланд.'»

Ирине Евсе

Залечивай шрамы, ожоги
И рваные раны разлук.
Кругом дураки и дороги,
И жизнь ускользает из рук.

Под вольную музыку смерти
Душа отцветет, яко крин.
…Цыгане танцуют в концерте,
Смугляночка бьет в тамбурин, –

Чума ли пирует привычно,
Любовью ли горло полно…
Век выдался – страшный, обычный,
Блистательно в нем и темно.

Свобода – пьяная-дурная,
По головы, как по грибы…
Пусть сильными нас вспоминают,
Не помня, как были слабы.

Читать дальше 'Ирина Каренина. Sobreamor'»

КТО-ТО…

Даже он кому-то может досадить –
Бессловесный кочегар, комочек плоти,
Что натружено колотится в груди,
Отдавая день и ночь себя работе.

Измытарится, сорвется и замрет,
Отпустив заслонки вытяжек и топок.
И в последний раз мерцательно соврет,
Наконец-то прекратит ритмичный топот…

Где-то резко оборвет его война,
Где-то просто от усталости истает…
И над миром воцарится тишина
Абсолютная, зловещая, пустая…

Читать дальше 'Алена ПОДОБЕД. Надежный плен'»

Он никому не верил. Никогда. Ни одной минуты. Все всегда врали. Они улыбались, сюсюкали, а сами врали.

Алексей родился покладистым. В детстве его часто били. Все синяки и шишки мальчик терпел, иногда мог и ответить, но чаще ложился на спину и ждал, когда всё закончится. Так и жил. Худо-бедно окончил школу, поступил в техникум, получил специальность электрика. Дома было скудно и бедненько, и сразу после армии Алексей завербовался на север. Тогда ещё вербовали. И на севере не повезло. Сначала жил в промёрзшем общежитии, потом выделили комнату в коммуналке в довесок крепкой рабочей семье. Как-то пришло известие, что родители умерли, сначала мать, потом отец. На похороны Алексей не поехал. На работе не отпустили, а он не стал перечить. Родителей похоронили по социалке. Жильё у них было ведомственное. Богатства не нажили. Как жили – тихо и незаметно, так и ушли ни с чем.

Читать дальше 'Галия МАВЛЮТОВА. С миру по нитке'»

Академик из детсада

Подготовительная группа детсада гордилась настоящим уникумом. Азбуку и таблицу умножения он освоил в три года. Ну а к шести уже хорошо читал, писал и легко оперировал с многозначными числами. Мало того, еще и здраво рассуждал о разных политических проблемах.

Феномен происходил из особой семьи. Дедушка – доктор филологических наук, бабушка – одаренный кардиолог, папа и мама – юристы. И брат на семь лет старше, по книгам которого младший занимался  самообучением.   

Читать дальше 'Фёдор ОШЕВНЕВ. Академик из детсада и другие миниатюры'»

Я живу и работаю в США с 1979 года и давно привыкла к тому, что американские районные библиотеки совсем непохожи на московские конца 70х годов. (Хочу добавить, что за прошедшие тридцать шесть лет я хоть и ездила несколько раз в Москву навестить друзей и родных, но в библиотеки не заходила. Поэтому, не знаю, что там с библиотеками сейчас происходит, в каком они пребывают состоянии и в каком направлении развиваются.) Американская районная публичка – это прежде всего так называемый community center (общественный центр), где не только хранятся книги, DVD, кассеты и СD, но на столах стоят компьютеры для бесплатного пользования, проводятся программы для посетителей от мала до велика. Читальные залы не отделены от абонемента. Здесь никто не говорит шепотом, и все чувствуют и ведут себя, как дома. Естественно, что разные социальные слои и возрастные группы ведут себя дома по-разному…

Читать дальше 'Елена ЛИТИНСКАЯ. Разноцветная Америка. Записки библиотекаря'»

2 декабря 2020

ЗАЛОЖНИК ВЕЧНОСТИ

Стало страшно открывать ленту фейсбука.Каждый день потери. Увы, очень значительные. Только что прочитал сообщение Андрея Коваленко, что умер Олег Волошинов (1936-2020)

Мы дружили много лет. Я писал о нем. В моей книге “Глядя с Большой Арнаутской” большой очерк.

Вот один из текстов об этом талантливом художнике.

Когда-то к Пабло Пикассо обратились с вопросом – зачем менять манеры, если они уже понравились зрителю, для чего все время искать? Пикассо был категоричен: «Я не ищу, я нахожу». Фраза яркая, запомнившаяся многим арт-критикам. Поиск, преодоление собственных успехов – это свойство характера, темперамент творца. А всегда ли он приводит к удаче, к находкам – непредсказуемо. Но большой художник (думается, что и поэтому, в частности, он большой) всегда пытается идти дальше, не останавливаться.

Читать дальше 'Евгений Голубовский. Страницы из фб-дневника'»

Вступление

Пошел тридцать первый год моей преподавательской деятельности в Литературном институте им Горького. А если учесть, что я в нем училась и сама целых шесть лет (два года на очном отделении и четыре – на заочном, в связи с рождением двоих детей), то мое пребывание в этих стенах приближается к сакраментальным сорока годам: ровно столько Моисей водил свой народ по пустыне.

И этот образ для меня в данном случае многозначен. На самом деле надо приложить много трудов, пролить много слез, истоптать много башмаков, алкать, жаждать, бодрствовать в надежде увидеть, наконец, хотя бы издалека Обетованную Землю подлинной поэзии, предчувствуя и прозревая ее в своем сердце.    

И правда – для того, чтобы из мальчика/девочки с литературными способностями получился/ состоялся поэт, необходимы три условия, три вещи:

прежде всего – само дарование;

во-вторых, творческая воля;

в-третьих, судьба: то есть, союз Психеи (души) и Музы (творческого вдохновения), обеспечивающий понимание внешнего как внутреннего и видение внутреннего как внешнего.

В этом случае – всё, происходящее с человеком (поэтом), становится поводом для творческого претворения: словесным, логосным. Поэт сам участвует в создании мира (космоса), в котором живет.

Они непрестанно взаимодействуют: талант, творческая воля и судьба: от ослабления воли талант чахнет, от оскудения таланта хромает судьба, ложный выбор судьбы запинает волю. Но воля к слову, к созданию текста, как добрый садовник, может приумножить талант, талант – обогатить судьбу, встроив ее в собственный мир, а судьба – подарить творческой воле множество новых возможностей, в том числе, – и возможность начинать новые причинно-следственные ряды, говорить на своем языке с новыми интонациями и писать собственными словами.

Читать дальше 'Олеся НИКОЛАЕВА. Семинар. Часть I. С небес на землю: поэт как литературный работник'»

Невысокого роста, приветливое лицо, голос приглушенно-хриплый (из-за перенесённой когда-то горловой чахотки – результат немецкого плена), и взгляд из-под больших очков, излучающий свет, тепло и доброту, во всем облике – мягкость, приветливость – таким запомнился мне Леонид Денисович Ржевский, писатель, литературовед Второй волны эмиграции, русский интеллигент, волею судьбы попавший на Запад. О том, что когда-нибудь судьба предоставит мне возможность познакомиться с этим замечательным человеком, я не могла и мечтать. Бывают такие неожиданные встречи, которые не забываются. Они оставляют в твоей жизни особый свет, освещающий твой путь еще на долгие годы, и ты с благодарностью вспоминаешь их, как подарок судьбы. Таким и было мое знакомство с Леонидом Денисовичем.

История моя началась в 1981 году, когда я переехала с семьей из Питтсбурга в Филадельфию и очень скоро устроилась на работу в Пенсильванский университет. На территории университета была библиотека, обладавшая обширной коллекцией русской эмигрантской литературы. Там, в этом красивом здании библиотеки я нашла свой островок радости, где можно было уединиться с любимой книгой, открывать и находить новое, бесценное, ранее недоступное для тебя творчество русских эмигрантских писателей и поэтов. Так, я  впервые прочитала Набокова, Алданова, Зайцева, Н. Нарокова, А. Седых, Л. Ржевского и многих других, включая ряд теперь любимых мною поэтов.

Читать дальше 'Елена Дубровина. Показавшему мне свет. Леонид Денисович Ржевский (1905-1986)'»

Память

Помню не мёд – над вереском
сонной пчелы полёт.
Помню, крошился вдребезги
серый, миражный лёд.
Время ломалось, с мёртвыми
в землю входило, вглубь,
в душу её, упёртое,
метило – приголубь.
Голубь летел над городом,
с ним и мой сын – пострел,
в белой рубашке с воротом.
Воздух бедой звенел,
словно монетой, брошенной
в банку с надёжным дном.
Катятся дни-горошины,
катятся за окном…
Память – земля без имени,
слой чернозёма чист.
Может быть, кто-то выменял
имя – на павший лист.

Читать дальше 'ТАТЬЯНА ОРБАТОВА. Земля без имени'»

…Здесь не думают о хлебосолье,
Но зато не бросают в беде.
                                     Н. Заболоцкий

…Есть что-то
неизлечимо нищее во мне.
                                   Б. Ахмадулина

Что вышли мы все из детства,
известная аксиома.
Однако поймём не сразу,
какими и почему.
Чем ближе пора итогов,
тем громче стучится память.
Из райского сада детства
во взрослую кутерьму
       

Читать дальше 'Ирина ДУБРОВСКАЯ, Бабушкины сказки. Поэма о детстве'»

Набело

Последний день осени выпал из вороха календарных листьев.

Всё привычно, и всё — будто бы — впервые.

Без черновиков. Набело.
Он не перепишется, не повторится.
Как не повторимся и мы.
Завтра будет новый день, полёт последнего листка с обнажённой ветки, и я — та же и… другая.
Будет декабрь.
Нам предстоит писать каждый миг его, каждый день — набело.

Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Одесский дневник. Зима 2019-2020'»

20 января.

 «Длина разлуки» Юрия Михайлика

Какие великолепные подарки получил !
Пришла банедероль из Австралии. И в ней две книжки – одна другой лучше.
Сборник стихов Юрия Михайлика «Длина разлуки», изданный в Мельбурне.
И книга стихов Елены Михайлик «Экспедиция», вышедшая в Москве.
Прочитал залпом, не останавливаясь, книгу Михайлика. Практически все стихи знал, что-то лучше помнил, что-то еле мерещилось, но все это не мешало радоваться встрече с большим поэтом, настоящим поэтом, продолжающим классическую традицию, но при этом современным по мышлению, более современным, чем те, кто ушли в верлибр, в рэп, в песни на свои стихи.

Книга вышла к 80-летию автора. В ней 80 стихотворений из чуть ли не 15 книг, вышедших ранее у Михайлика. Отбор тщательный.. Разделы – «Нам досталась такая страна», «Из тех, кто покинул мой город», «Летний сон» и «Даты», но вы не подумайте, что это «датские стихотворения», которыми грешили советские поэты. Это фиксация года написания стихов, помогающая осознать эпоху.
Издал книгу журналист, в прошлом одессит Илья Буркун. Написал предисловие. Получил иллюстрации из Одессы от талантливого графика Геннадия Гармидера. Но по мне, главной удачей составителя стало не только то, что он уговорил Юру дать новые стихи, а то, что для этой книги написал страничку в блокноте, письмо другу Михаил Жванецкий.

Читать дальше 'Евгений Голубовский. Странички из фб-дневника'»

КРОТКИЙ СВЕТ

Андрей Пермяков, «Белые тепловозы»

М.: «СТиХИ», 2018
                             

Название и звучит красиво – даже волшебно, словно приглашение в сказку (я никогда не видел белых тепловозов), и намекает на что-то очень отдалённое во времени: ведь если локомотивов несколько, значит, они уже давно откуда-то отправлялись, где-то ехали, куда-то шли – а может  и сейчас бежит одинокий белый тепловоз, везёт автора, который, как мельник в шубертовской песне, жизнь ведёт в движенье, и взыскует «не света, но смешных вещей: / большой реки и окающей речи». С направлением «тепловоза» не ошибёшься, автор сам указывает: «Едем на север – всякое может случиться. / Дорога здесь долгая, хотя и довольно простая»; «А над речкой Вологдой луковки, луковки / чёрного, серебряного и некоторых других цветов».

Но почему большая река и северная речь «смешны», и что не так со «светом»?

Это становится понятным постепенно – когда следишь от страницы к странице за движением самой книги, за ретроспективным взглядом автора на свою жизнь – другими словами, за движением от одного возрастного периода к другому.

Читать дальше 'Эмиль Сокольский. Книжная полка: Андрей Пермяков, Михаил Окунь, Феликс Чечик, Татьяна Данильянц, Анатолий Лебедев.'»

ГЛАВА 5. Интегральная система образов в романе  ¹

Об интегральной системе образов в романе «Бич Божий» Замятин пишет в эссе «Закулисы», определяя свой собственный метод как метод создания интегрального образа:

Отдельными, случайными образами я пользуюсь редко: они — только искры, они живут одну секунду — и тухнут, забываются. Случайный образ — от неуменья сосредоточиться, по-настоящему увидеть, поверить. Если я верю в образ твердо — он неминуемо родит целую систему производных образов, он прорастет корнями через абзацы, страницы. В небольшом рассказе образ может стать интегральным — распространиться на всю вещь от начала до конца ².

Замятин упоминает такие рассказы, как «Мамай» и «Пещера», где использует метод интегрального образа ³. В рассказе «Мамай» интегральный образ корабля, который, кстати, является любимым образом писателя ⁴, организует всю систему образов ⁵. В рассказе «Пещера» используется другой образ, который, однако, не только создан почти в одно время с рассказом «Мамай», но и структурирован так же, как в «Мамае», как интегральный. Рассмотрим вкратце рассказ «Пещера», чтобы понять, как это происходит. Читать дальше 'Михаил КОСМАН. Неоконченный роман Евгения Замятина «Бич Божий»'»

Сен-Жон Перс (мы не склоняем именную часть его псевдонима, сохраняя его единство, поэтому пишем Сен-Жон Перса, Сен-Жон Персу и далее) отправился на Восток не как в мир людей, с которыми можно установить отношения, которым можно польстить или хотя бы завести разговор на время. Нет, он отправился в мир, истерзанный мировой войной, разделенный новыми границами, столкнувшийся с нечеловеческим насилием техники. Один из крупнейших дипломатов эпохи, он был тихим свидетелем того, как в Париже и Пекине, Лозанне и Бейруте, Александрии и Москве создавалась новая карта Евразии, даже если в каких-то из этих городов проходили переговоры, а какие-то казались пешками на шахматной доске. Мускулы технического мира набухали бугорками в самых неожиданных местах, и даже там, где не пройдет ни линкор, ни танк, оказывались узлы всемирных поворотов. С тех пор, как мир был охвачен сетью телеграфа, это было так, никогда не известно, где какое восстание, где какое перемещение товаров или где какая спортивная мода изменит вдруг устройство мировой торговли и мировой дипломатии. Так было накануне Первой мировой войны, еще было в 1924 году, когда «Анабасис» был написан, и хотя позднее уже действия корпораций и общее проседание рынка в канун Великой депрессии изменили ландшафт принятия решений, и уже всемирная выставка, кинематограф, теннис, шахматы и футбол, вдруг вступая в резонанс с голодом в центральной Азии или партизанством в Африке, не меняли диспозиции в дипломатии, как это было в начале века. Всё заняло свое место в каталогах мировых организаций, в расписании Лиги Наций, и уникальность эпико-лирического произведения великого дипломата в том, что оно создано как последнее крупное свидетельство этого мира, где повстанец на осле, грабитель в пещере, промышленник, подписывающий фрахтовые документы, наемный матрос из Александрии, шахматист из Калькутты, игрок Нью-Йоркской биржи и поэт Кавафис из той же Александрии образуют единую систему драматической истории. Другая такая великая поэма, это, конечно, «Бесплодная земля» Элиота, переводчика поэмы Сен-Жон Перса.

Читать дальше 'Александр МАРКОВ. Размышления о переводах «Анабасиса» Сен-Жон Перса'»

               «Графические вихри»… Действительно, именно такое впечатление производят иллюстрации Софьи Карауловой-Каре к поэтическому сборнику «Ночь до утра» Беллы Ахмадулиной, который, как и дебютный этой молодой московской художницы — «Лагуна» (2012) с венецианскими стихами Иосифа Бродского, — вышел в библиофильской серии издательства «Филобиблон», уже более двадцати лет продолжающего за рубежом лучшие традиции российского книгоиздания.

Всего девять стихотворений Ахмадулиной разных лет — с 1968-го по 1982-й, представленных отнюдь не по хронологии, объединяют сквозные темы сада и дома. А также — тайна.

Тайна отверстого звёздного мироздания с «большой и властительной», «близплывущей», «опаляющей глаз сквозь ладонь, / загаром русалок окрасившей кожу, / в оклад серебра облекающей лоб» луной. Для Ахмадулиной это мистически сияющее в темноте светило, у которого «в почётном карауле» она провела немало ночей, имело особое значение: «…всегда мне казалось, что луна возвращает мне взор Пушкина, когда-то воспринятый и вобранный ею».

Читать дальше 'Елена Константинова. «Дом, сад и я…». О сборнике Беллы Ахмадулиной «Ночь до утра»'»

Премия «Наше всё» учреждается Фондом Русское Безрубежье. Премия присуждается по совокупности заслуг поэтам, при жизни не отмеченным никакими государственными или частными наградами, с формулировкой: «За неоспоримые достижения в развитии и популяризации русской поэзии». Первым лауреатом Фонда Русское Безрубежье становится Первый Поэт России Александр Сергеевич Пушкин.

Наградной фонд будет варьироваться в зависимости от личных вкусов и пристрастий лауреата. Александр Пушкин получает бутылку шампанского «Вдова Клико», предпочитаемого поэтом по многочисленным свидетельствам современников.

Читать дальше 'Марина КУДИМОВА. Премия «Наше всё»'»

Иосиф Давыдович уже четвертый год как живет в муниципальном доме для одиноких пенсионеров (всё забывает, как сие называется на иврите). Если точнее, это комплекс из двух девятиэтажек под Хайфой. Хорошая квартирка. На седьмом этаже жарко, конечно, но он поставил кондиционер, не стал экономить на этом. Единственное, что отравляло жизнь поначалу – голубиное воркование за окном. У него под балконом был такой бордюрчик ли, карниз – оттуда и шло. Вроде не очень и громко, а будит – после пяти уже и не спишь. А он уже в том возрасте, когда засыпаешь как раз к пяти. Иосиф Давыдович даже жаловался администрации дома. Ему посочувствовали, безусловно, но не сделали ничего. Да! Они не обязаны гонять голубей, но ведь можно же было отнестись по-человечески.

Читать дальше 'Дмитрий Раскин. Гнездо на карнизе'»

— Ангела вызывали? — спрашиваю у прохожих. Кто-то улыбается, играет в мою игру, другие считают чудаком, дураком, жуликом. С утра до позднего вечера я хожу по городу, ищу, кому нужен ангел, и стараюсь им быть. От гонораров не отказываюсь — ни от скромных, ни от щедрых.

«Принимаются к оплате шоколадки и конфеты, поцелуи и объятья, и банкноты, и монеты», — отвечаю, если кто спросит.

Когда людей на улицах становится совсем мало, я снимаю крылья, прячу их в пакет и возвращаюсь домой.

Да что ж такое! Опять лифт сломался. Подниматься на шестой этаж мне придётся пешком. Спросите любого астматика, и он Вам точно скажет, сколько ступенек от двери подъезда до его квартиры. До моей — сто двадцать семь.

Читать дальше 'Модест Осипов. Мои тряпичные крылья'»

         По имени назвать тебя не смею

И за руку тебя не смею взять

И вечером в высокую аллею

Одна иду беспомощно блуждать.

Сырая тьма приносит запах чайный

Белеющих по стенам смутно роз,

И ночь сама томится грешной тайной

Неразрешимых, ядовитых слёз.

И там, вверху, где факелом угрюмым

Чернеет кипарис сторожевой,

Беспомощной и пламенною думой

Я издали беседую с тобой.

Читать дальше 'Людмила ШАРГА. «Я издали беседую с тобой…». Жизнь и творчество Галины Кузнецовой'»

Моего отца убил генерал.

Я никогда не видел этого человека, не знаю, где он живет, в каких войсках служит. Не могу сказать, жив ли сейчас. Был ли он в реальности или явился призраком больного воображения? Породила ли генерала отцовская горячая кровь или генерал все-таки был? Черт разберет. Я не знаю. Точно могу заявить только то, что генерал убил моего отца. Как это вышло? Сейчас расскажу.

Впервые я услышал о генерале, когда мне было пять лет. Мы жили с соседями в коммунальной квартире. Однажды весной вместе с запахами талого снега в открытую форточку влетело слово, и в семье все затрепыхалось, будто слово это была хищная злая птица с огромными крыльями. Оно летало в тесной квартире и разрушало все вокруг. Слово это было генерал.

Вдребезги разбилась китайская ваза, в которой стояли сухие цветы — алые розы — подарок невидимого генерала. Лепестки лежали рядом с осколками синего фарфора как пятнышки запекшейся крови. Три маминых платья были разорваны от воротничков до подолов, ножницами изрезаны дорогие блузки. Завеса семейного очага разверзлась надвое. Какие-то цветные бусы, сережки, флаконы духов — все это сметалось рукой невидимого генерала.

Читать дальше 'Юрий Меркеев. Генерал'»