RSS RSS

Евгений ГОЛУБЕНКО. Старый дом на краю жизни

Поэзия – твой белоснежный век
От оттепели тянется  к  морозам,
Где  первых строчек долгожданный снег
До чувств шестых  пронизывает воздух.

И золото в тебе и серебро,
И гениальность, и неповторимость.
Поэзия, несущая добро,
Сродни тропинке чистой в поле минном.

Век белоснежный, век моих стихов
От оттепели тянется к морозам.
В нём пишется и дышится легко,
Но послеснежье  обещает  слёзы.

И я, пока ещё не грянул  гром,
Писал стихи, пишу и может буду…
Ведь для того  мы на Земле живём,
Чтоб быть причастным к сотворенью  чуда.

* * *

Ю. К.

 

Лоза, страдая, выплачет вино
Достойное храниться до потопа.
Страдание – вот главное звено
Перерожденья смертного в Эзопа.

Не слышать Бога – худшая из бед,
Сизифов труд,  работа вхолостую.
Посредственен с глухой душой поэт,
Марателем художник стать рискует.

А ты умел, ты музыкой дышал
От largo и adagio до presto.
И в теле окрылённая душа,
Вертясь юлой, не находила места.

Рояль рыдал и тут же хохотал,
Вгоняя зал в овации и в ступор.
Трещал по швам и плавился металл.
Соитился с Землёю звёздный купол.

Вино, старея, обретает цвет
И райский вкус, и человечий запах…
Сегодня год…
Тебя сегодня нет…
По-взрослому ты чернозёмом заперт.

 

* * *

 

Не каждому случается на бис
Себя исполнить.
А тебе случалось
Растрачиваться напрочь, до кулис,
До подноготной, до первоначала.
Бессребреник, бессмертник, светлый бес,
Без устали до музыки охочий,
Что без тебя мы, и на кой мы без…
Твоих фортепианных многоточий?
Метался май в сиреневом бреду,
Задетый за живое импровизом.
Ты виртуозил слёту, на ходу,
Музыку подчинив своим капризам.
Но сколь не ярься, сколь не излучай
Безбрежие, безудержье, свободу,
Стоят паникадильно, при свечах
Каштаны в русле траурного хода.
Ты в стороне, ты тихо отошёл,
Чтоб исподволь друзей своих послушать,
Став шелестом листвы, дыханьем волн,
Став музыкой, которой лечат душу.

 

ЗА СРЕБРЕНИК ЛУНЫ

 

За сребреник луны, за тридцать жалких лун
Меня ты предала и напрочь позабыла.
Я – стар, я слишком стар. Он – юн, он сладко юн.
И удержать себя тебе не хватит силы.

Мне дни, как валуны, подсовывал июнь.
И тратил я весь пыл, их в сторону сдвигая.
Я – стар, я слишком стар. Он – юн, он сладко юн.
И ты себя унять не сможешь, дорогая.

За сребреник луны, за тридцать жалких лун
Я отдавал тебя, идя к своей осине.
Я – стар, я слишком стар. Он – юн, он сладко юн.
И это изменить я, кажется, не в силах.

 

IMPRESSION

 

Устав к утру качать качели сна,
Ночь по-кошачьи проползла под дверью,
Позволив дню на пальчиках привстать
И расфуфырить солнечные перья.
Отбросив хлам, сплетённый из дремот,
Дом возрождал охотку к говоренью,
К многоязычью, к ранней спевке нот,
К гульбе и смеху, к слов столпотворенью.
А ты спала… Сон тих был и дразнящ,
И краской дня подчёркнут был умело,
Как будто лёгкий утренний сквозняк
Румянец солнца напылил на тело.

 

ДАДИВАНК

 

От этих ссор, от этих  драк
Озноб по коже…
Согнул  колени  Дадиванк
И  встать  не может.

Ручьями кровная вражда
Из гор сочится…
Во внутрь,  в убежище гнезда
Забилась  птица…

Не в первый раз и не в шестой
За все столетья
Овец сгоняли на постой
Под  своды эти.

Огонь  влезал,  огонь лизал,
На стенах лики,
Где мироточная  слеза
Сравнима с  бликом…

Но поднимался из руин,
Из праха Дади
В наряде скальном  исполин
Заблудших ради.

Вставал народ и строил  храм
Назло химерам,
Назло врагам, назло друзьям,
Предавшим  веру.

И хоть не счесть на теле ран
От всех  побоев
Готов к служенью  Дадиванк,
Готов и к бою!

 

ВСЁ ЕЩЁ С ВАМИ

 

Спасибо вам за то, что я жива,
За то, что смерть дала вам на поруки
В сплошных стигматах два моих крыла
С тахикардией в строчке, в слове, в звуке.

Карабкаюсь всем бренным существом
Из тьмы к перу, из немоты к бумаге.
Нет завтра, нет чуть позже, нет потом,
Когда  склонились траурные стяги.

Ночь не уходит, ночь подачки ждёт,
Глазами звёзд ощупывая тело.
Пришёл черёд, уже пришёл черёд
Душе моей на люди выйти в белом.

Спасибо вам за то, что я жила,
За то, что жить неистово хотелось…
За музыку, за чувства, за слова,
Которыми так оголённо пелось.

  

* * *

Голубовским

 

Небо как небо, вода как вода.
К дальним полётам готовятся стаи.
Светлая женщина как же тебя,
Как же тебя мне сейчас не хватает.

Ближе и ближе к душе холода.
Снег на висках даже летом не тает.
Светлая женщина как же тебя,
Как же тебя мне сейчас не хватает.

Раньше мы жили, друг друга любя.
Был, что ни день, то – пора золотая…
Светлая женщина как же тебя,
Как же тебя мне сейчас не хватает.

Вслед за тобою уйду в никуда…
Ну, а пока наши фотки листаю.
Светлая женщина как же тебя,
Как же тебя мне сейчас не хватает.

 

СТАРЫЙ ДОМ НА КРАЮ ЖИЗНИ

 

Уйти бы с головой
Туда, где неуют,
Туда, где непокой,
Но, где не предают.

В свои тартарары,
В свой тараканий лаз,
Где всё огнём гори,
Но, где никто не сдаст.

Где царь себе и бог,
Где в йоте до бомжа,
Где подбираешь слог,
Чтоб точен и не ржав.

Уйти бы с головой
На век, на год, на час
В свой стих, и только свой,
Который не предаст.

 

  * * *

А. Ахматовой

В кучу сбилось в небе вороньё,
Чтобы сердце выклевать моё,
Чтобы чёрный каркающий крик
Втиснуть в поэтический язык..

Но в моей стране, как и во мне,
Жемчуг формируется на дне,
В глубине, в изнанке, не спеша,
Где хозяйкой  Золушка-душа.

И хотя несметна вражья рать,
Чёрной своре  век не вековать.

Светлые настанут времена,
Поименно вспомнит всех страна…

Вспомнит тех, кто в двери стука ждал,
Но себя не про, не пре давал…

 

ГРИНОВСКИЙ ФЛОТ

 

Я столько за тобой слал кораблей,
Что небо захлебнулось парусами.
У горизонта на десятки лье
Мой белый флот в дневном пространстве замер.

Ветрила млели в небе день-деньской…
Лишь к вечеру темнеть полотна стали.
И чёрный флот, проплыв над головой,
Тебя искать в иные мчится дали.

Но в час, когда медвяный крепок сон
И грёзами усеян сумрак пышно,
Тревожа отраженье мачт веслом,
Я за тобой на берег шлюпку вышлю.

И чайки над заливом воспарят,
И лёгкий бриз губами тронет кожу,
И в паруса попавшая заря
О наших чувствах ало сказку сложит.

 

ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ – СЖЕЧЬ!

  

Кому угодно лги, но не себе,
О том, что всё прошло и всё забыто…
Не стоит  на потеху  голытьбе
Из горла черпать горечи избыток.

Кому угодно лги, светись враньём,
Упрятав стон в искусанные губы.
Пусть дохнет с голодухи  вороньё
Над повидавшим виды однолюбом.

Кому угодно лги, что всё о’кей,
Улыбчивые примеряя лица.
Смири своё отчаянье, заклей
Все поры и не дай ему излиться.

Кому угодно лги, но не нутру,
В котором всё любовью прежней дышит.
Кому угодно лги, но не перу
И не бумаге, что дыханье слышит.

 

ИСТИННОЕ

 

Во время сумасшествия народов,
Когда к призывам разума глухи
Любители садов и огородов,
Сажусь за стол пропалывать стихи.
И мне плевать на ваши пересуды.
Во тьме маяк ревущ и одинок.
Пусть невозможно, пусть чертовски трудно,
Но сердце вырабатывает ток.
И я твержу, и лик твердит настенный
Под коим тихо теплится свеча,
Что не пристало отрокам Вселенной
Ни в палачах ходить, ни в стукачах.

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Евгений Голубенко

Голубенко Евгений Дмитриевич, родился в 1955 году в Одессе, где и живёт в настоящее время. Окончил филфак университета имени И. Мечникова. Посещал литературную студию Юрия Михайлика. Стихи пишет с семнадцати лет. Вслед за первым рукописным сборником «Тщета» (1975 год) издал шесть поэтических сборников. Периодически стихи публикуются в альманахах Украины, России, Белоруссии и в Интернет сети. Принимал участие в литературных фестивалях.

One Response to “Евгений ГОЛУБЕНКО. Старый дом на краю жизни”

  1. Спасибо интересно

Оставьте комментарий