RSSАлена Яворская. Памяти Евгения Голубовского.
Прошел год. И все равно трудно привыкнуть к мысли, что нельзя больше позвонить, зайти в гости, посоветоваться, узнать о новых книгах, о забытых именах. Без Голубовского не вышли бы в свет десятки, а то и сотни книг, не стали бы многие поэтами, прозаиками, да и жизнь у них сложилась бы совсем по-другому – скучнее, хуже. И, как и год назад, я могу лишь повторить то, что писала для книги, которую друзья сделали Жене в подарок. Книги о нем, человеке, с которым так легко и хорошо было говорить о литературе и о жизни. Говорить обо всем…
В августе 1984 мне дважды повезло: меня приняли на работу в Одесский (тогда еще государственный) литературный музей, и я попала в сектор «двадцатых годов».
Официальное его название было длиннее – «сектор литературы 1920-х-1940-х годов», но так этот сектор никогда не называли, и был он сектором «двадцатых годов», а сотрудники его, соответственно, «двадцатниками».
В августе-сентябре все старые «двадцатники» – Марина Лошак, Оля Попроцкая, Таня Липтуга – отдыхали после открытия музея, заведующая сектором Наташа Городецкая была в декрете, а единственный и главный мужчина сектора – Боря Владимирский и вовсе уволился.
Два месяца жизнь была тихой и спокойной. Но потом начали возвращаться из отпусков девушки, и жизнь забила ключом.
Приходили гости – замечательные, интересные люди. Кроме обаяния молодых и красивых девушек, их привлекали архивы, которые в те годы казались неисчерпаемыми – на столах барышень лежали в ожидании описания и сдачи в фонды фотографии Ильи Ильфа, рукописи ранних стихов Семена Кирсанова, Валентина Катаева, уникальные книги.
И расходились из сектора если не далеко за полночь, то близко к этому.
Звучал бархатный голос Юрия Михайлика, который читал стихи – свои и Бродского, строго отчитывал за ошибки в экспозиции Сергей Зенонович Лущик, приходил с рассказами о «раньших временах» и одесскими анекдотами Саша Розенбойм, целовал ручки дамам Тарас Максимюк, забегали коллекционеры Толя Дроздовский, Леня Нейман, Алик Клевицкий – посмотреть на наши экспонаты, показать свои находки.
В этом калейдоскопе лиц, рукописей, легкого флирта, неизменного кофе для гостей однажды появился невысокий человек с пышной шевелюрой. Это был Евгений Михайлович Голубовский. Невысокий, с негромким голосом и обаятельной улыбкой. Журналист «Вечерней Одессы» – в те годы это была лучшая, самая живая и веселая газета Одессы.
Потом Марина Лошак подробно рассказала мне про Евгения Михайловича – о его увлечении авангардной живописью, о том, как его исключали из Политеха, о поездке в Москву и встрече с Ильей Эренбургом, о письме Эренбурга. Тогда, до перестройки, эта история казалась невероятной, фантастической.
И такими же невероятными были и его рассказы о встречах с писателями, поэтами, художниками, о книгах из его коллекции – изданиях начала века и двадцатых годов. Футуристы, имажинисты, вычурно звучащие названия сборников: «Пощечина общественному вкусу», «Громокипящий кубок». Евгений Михайлович щедро делился с нами – далеко не все коллекционеры, рассказывающие о своих сокровищах, соглашались дать их на месяц-другой на выставку.
Постепенно это знакомство перерастало в дружбу, и называла я нашего гостя уже не Евгений Михайлович, а Женя, а затем «пустое вы сердечным ты» стало не обмолвкой, а привычным обращением.
Женя открыл мне еще один мир, о котором я не знала – мир одесских художников. Именно он привел меня в мастерскую Иосифа Островского, которого называл Осиком. Прошло больше тридцати лет, а я помню залитую солнцем мастерскую, скорбные лица еврейских стариков в голубой дымке и неожиданно лукавую улыбку козы. Мир волшебства, туманной легенды.
А потом был мир плутовской, озорной сказки в мастерской Юрия Коваленко – он отобрал работы для большой выставки в Германию и позвал Голубовского посмотреть. Каким-то чудом до этого Женя оказался в музее и взял меня с собой. Сельский городок, где сверкают купола церквей и гуляют козы, где идет дождь из рыб, а груши больше людей. И обжигающие искры с картины «Смалят кабана» долетают сквозь годы, напоминая о первой встрече с озорным художником, похожем на пополневшего Пана Врубеля.
Не помню, что было раньше – я попала в гости к Голубовскому или познакомилась с Валей, его женой. Валей она стала для меня сразу и навсегда. Немного людей такого обаяния, ироничности, удивительной легкости я встречала. Аристократичная, стильная – эти слова слишком просты для описания Вали. Светлая – наверное, это самое удачное определение. Валя читала у нас в музее лекции об искусстве – точнее, не лекции это были, а беседы. Посещение их было не обязательным, но даже смотрители наши шли на всевозможные ухищрения и чуть ли не должностные преступления, чтобы хоть полчаса послушать Валю.
Квартира Голубовских на площади Конституции, возле редакции «Вечорки», была в стандартной «хрущовке». Убогость этих зданий общеизвестна – низкие потолки, не всегда разумная планировка. Но у Голубовских потолки словно раздвигались – все стены были увешены картинами одесских художников, а книги занимали все оставшееся место, явно главенствуя в дом и выживая хозяев. Даже комнатку для маленькой Анечки сделали, перегородив большую комнату книжным стеллажом.
Я помню свой первый визит в эту квартиру, и, кроме восхищения книгами и картинами, немного смешное чувство удивления: коньяк мы пили из точно таких же рюмок, что стояли у меня дома в серванте, а тахта была покрыта точно таким же одеялом в зеленую клетку, что и у меня. В те годы журналисты еще казались если не небожителями, то уж точно людьми из другого мира. А эти мелкие детали делали знакомство еще более уютным.
Началась перестройка, взволнованные обсуждения уже не книжных находок, а новых литературных публикаций, а затем и политической жизни. До того мы привыкли к еженедельным обязательны пятнадцатиминутным политинформациям, на которых все, включая докладчика дремали. И кто бы мог подумать, что мы станем не только читать газету «Правда» но еще и бурно обсуждать прочитанное»! И выборы в горсовет, на которых впервые можно было в самом деле выбирать. И вот уже Евгений Михайлович Голубовский стал депутатом. И естественно, работал в комиссии по культуре. Бурное время надежд и разочарований, когда тяжелый быт скрашивали новые книги, возвращение забытых имен.
В эти годы Женя стал не только журналистом, но и тележурналистом – ведущим программы «Конец века – новый век».
В новом веке Голубовский начал возвращать забытые имена не только на страницах газет и с телеэкрана.
Уже был создан Всемирный клуб одесситов, бессменным вице-председателем которого он является. И вот под эгидой клуба началось издание малотиражных книг – всего сто экземпляров. Первой вышла книга стихов Анатолия Фиолетова «О лошадях простого звания».
А затем Женя предложил следующую книгу делать вместе. Книгу Веры Инбер. И придумал название «Цветы на асфальте» – по строке из ее лекции о моде 1914 года «Современные женщины – последние яркие цветы на сером асфальте города». Работа над книгой всегда приносит необычные открытия – я искала в периодике 1910-х годов лекции Веры Инбер о модах, а нашла с помощью Оли Барковской очерк Натана Инбера о жене. В те годы компьютер был роскошью невиданной, о ноутбуках вообще не слышали и переписанный от руки текст был принесен Жене. Надо признаться, почерк у меня, мягко говоря, не самый лучший и разборчивый, но закаленный работой в газете Женя безропотно прочел и одобрил находку.
Надо сказать, что Женя – самый мягкий из всех со-сотавителей (а делала я книги вместе с Сергеем Зеноновичем Лущиком, Сашей Розенбоймом, Аней Мисюк). Работать с ним – одно удовольствие. Увы, не все проекты состоялись – но всегда не из-за нас, а из-за обстоятельств непреодолимой силы, как говорили раньше. Попросту – из-за отсутствия денег.
Именно Женя придумал «изюминку» для нашего музейного сборника «Дом князя Гагарина» – вот уже шесть раз он дает для репринтной публикации малотиражные и уникальные книги – Георгия Шенгели, Зинаиды Шишовой, Василия Каменского, Владимира Нарбута, сборники «Омфалитический Олимп» и «Первый альманах».
С начала ХХI века выходит альманах «Дерибасовская-Ришельевская». И бессменный замредактора – Евгений Голубовский. Именно он вдохновляет и заставляет меня писать статьи для альманаха. Если с первым проще – то со вторым намного сложнее. Порой Женя отступается и машет рукой – и тогда я пропускаю очередной номер, а потом с обидой думаю: «Надо было Жене меня заставить! Так красиво было – десять номеров подряд мои статьи, а теперь перерыв…»
Для (или во) Всемирного клуба Женя придумал газету «Всемирные одесские новости». Был ее редактором и выпустил ровно сто номеров. А потом передал в другие руки.
Книги, которые он сделал, стоят на полках Всемирного клуба – книги стихов Петра Ставрова, Юрия Олеши, Натальи Крандиевской, «Возвращение Ковчега».
И последняя книга, о которой он мечтал долгие годы и которую мы сделали вместе – большая книга Анатолия Фиолетова «Как холодно розовым грушам…». Книга – открытие, ведь в нее вошли стихи, до того не публиковавшиеся. Книга, в которой статьи ученых из России и Америки, и, естественно, наши – моя и Голубовского.
Собственную книгу Женя сделал к восьмидесятилетию – «Глядя с Большой Арнаутской». Название географическое – не помню, то ли в 2004 то ли в 2005 семья Голубовских перебралась в новую, просторную квартиру. Но так же тесно в ней увешены картинами все стены, так же не хватает места книгам. Как-то Женя огорченно сказал, что Валя потребовала убрать все «толстые» перестроечные журналы, и он покорился.
Стоят на полках вперемешку старые книги и новые, громоздятся на полу стопки журналов, а на старинном столике лежат те книги, которые надо прочесть – и вышедшие в Одессе и присланные из других городов и стран.
И, невзирая на коронавирус, изоляцию и прочие прелести современного быта, можно прийти на Большую Арнаутскую, сесть в старое, уютное, слегка продавленное кресло.
Сесть и говорить о книгах – старых и новых, друзьях, разъехавшихся по всему миру, о планах, о картинах, обо всем. Говорить с вице-председателем, зам. редактора, журналистом, книжником, другом – Евгением Голубовским. С Женей.
Об Авторе: Алена Яворская
Яворская Алена (Елена), родилась и живет в Одессе. Заведующая отделом научно-экспозиционной работы Одесского литературного музея, автор книг "Забытые и знаменитые"(2006), "Осколки"(2008) , "42 истории о... Или это было, было в Одессе" (2010) и статей по истории русской и украинской литературы 1920-х годов.
Опубликовано в выпуске: Очертания врекени
АЛЕНОЧКА! МИЛАЯ, ДОРОГАЯ!!! СПАСИБО огромное за столь трогательную статью , большую, наполненную любовью , нежностью к Евгению МИхайловичу!!!!!ОН словно снова живой, яркий, добрый , честный . красивый, мудрый!!! Очень меня тронули Ваши проникновенные строки….Благодарю !! Еще раз спасибо за присланную книгу о ДОме ГАГАРИНА!!!!! СЕрьезный, увлекательный труд!!!! Удачи в дальнейшей исследовательской работе!!!