* * *

Зажмурится ветер – шагнёт со скалы.

Спокоен и светел тяжёлый наплыв

предсмертного вала – он манит суда

на дно океана. Седая вода

врывается в трюмы, где сгрудились мы:

звереем – от запаха смерти и тьмы,

безумствуем, ищем причины…

 

Кричим: «Это риф – или мысль – или мыс –

бездушность богов – нет, предательство крыс…»

И крики глотает пучина.

 

Я ринусь на палубу, в свежесть грозы.

Пора мне.

Монетку кладу под язык –

бросаю ненужные ножны.

 

И плавно – сквозь ночь, как седая сова –

взлетаю с галеры – туда, где слова

понятны ещё –

но уже невозможны.

 

 

* * *

                                        На развалинах Трои лежу, недвижим…

                                                                            (Ю. Левитанский)

 

На развалинах Трои лежу в ожиданье последней атаки.

Закурю папироску. Опять за душой ни гроша.

Боже правый, как тихо. И только завыли собаки

да газетный листок на просохшем ветру прошуршал.

Может – «Таймс», может – «Правда». Уже разбирать неохота.

На развалинах Трои лежу. Ожиданье. Пехота.

Где-то там Пенелопа. А может, Кассандра… А может…

Может, кто-нибудь мудрый однажды за нас подытожит,

всё запишет, поймёт – и потреплет меня по плечу.

А пока я плачу. За себя. За атаку на Трою.

За потомков моих – тех, что Трою когда-то отстроят,

и за тех, что опять её с грязью смешают, и тех,

что возьмут на себя этот страшный, чудовищный грех –

и пошлют умирать – нас. И вас… Как курёнка – на вертел.

 

А пока я лежу… Только воют собаки и ветер.

И молюсь – я не знаю кому – о конце этих бредней.

Чтоб атака однажды, действительно, стала последней.

 

 

НАД ВЕЧНЫМ ПОКОЕМ

 

Выйдешь на берег – неслышно, как тень, молчаливо.

Станешь молиться отчаянно, истово, вслух.

Снова кругом половодья – и снова разливы

будут безбожно терзать беззащитный мой дух.

 

Двух не бывает смертей? – Всюду смерти и войны.

Глух – говорят – к вопиющему пастырь небес.

Бес – говорят – он попутает, будьте покойны!

…Берег. Рассвет. И над плёсом колышется лес…

 

 

ARS POETICA

 

Я  ослеп. Измучился. Продрог.

Я кричу из этой затхлой бездны.

Господи, я тоже чей-то бог,

заплутавший, плачущий, небесный.

 

Вот бумага. Стол. Перо и рок.

Я. (больной, седой и неизвестный)

Но умру – и дайте только срок,

дайте строк – и я ещё воскресну.

 

 

ПОЭТ ЭПОХИ ДИНОЗАВРОВ

 

Я – нефть. Я выжил. Я не сгнил

среди поклонников и лавров.

Пройдя свозь тысячи горнил,

я стал живучее чернил –

поэт эпохи динозавров.

 

Я – нефть. Я – золото. Я – власть.

Я снова пробуждаю страсть –

певец покойный.

Как миллиарды лет назад,

взрываюсь, превращая в ад

мирок спокойный.

 

Я – нефть. Я – топливо. Я – снедь.

Меня опять сжирает пламя.

И, птеродактильно дыша,

моя крылатая душа

кружит над вами.

 

 

АВСТРАЛИЯ

 

Мы уплываем – словно шаткий плот,

чуть не слетевший вниз, в земную полость,

когда планета ринулась вперёд –

и древняя Пангея раскололась.

И мы – на ней. Пришельцы. Чужаки.

Колёсами цепляемся за камни

меж бесконечным морем и песками

и чувствуем – на нас глядят веками

чужих теней тяжёлые зрачки.

Живём в плену. Пустыня и вода.

Звоним глухим, усталым абонентам…

 

Мне страшно оставаться навсегда

в смирительной рубашке континента.

 

 

***

Ты, конечно, забудешь и странное это безумье,

непонятный, нежданный, смешной урагановый бред.

Ты вернёшься в тот мир, где до слёз надрывается зуммер

в телефоне пустом. И где найден удобный ответ

 

на вопросы «зачем», по каким неизвестным спиралям

нас несло через дни – чтоб, столкнувшись у края земли,

мы друг друга с тобой беззастенчиво, бешено крали

у стреноженных дней. И над нами шумел эвкалипт,

 

удивляясь неистовой страсти двуногих растений,

что пришли в этот лес – и расстаться почти не смогли.

Ты, забудешь, любимый. И только останутся тени.

Две счастливые тени – у самого края земли.

 

 

* * *

Вслепую, наощупь,

судьбу подбираем по слуху,

научно трактуем причуды

планид и планет.

Подводим итоги.

Как взрослые – твёрдо и сухо.

По-детски надеясь на чудо.

Которого нет.

 

 

* * *

Остатки снега с черепичных крыш

прозрачным языком февраль слизал.

Флоренция. Туман. Из тёмных ниш

на нас глядят белёсые глаза.

Насмешливо: для них давно не нов

наш юный мир из разноцветных снов,

из первых путешествий – Рим-Париж,

из твёрдой веры в истинность афиш –

прекрасный вид,

открыточный закат…

из первой безболезненной любви –

наверное, последней.

А пока

в своей беспечной, эфемерной вере

над Арно мы с тобою кофе пьём,

в постылой нише бледный Алигьери

вздохнёт – и с грустью вспомнит о своём.

2 комментария “НАТАЛЬЯ КРОФТС ● ШАТКИЙ ПЛОТ”

1. Юрий Берий:

   27 июня, 2014 в 9:21 пп

   «Подводим итоги.

   Как взрослые – твёрдо и сухо.

   По-детски надеясь на чудо.

   Которого нет».

   Спасибо , Наталья!

   А вот смежный угол:

   Свободная воля –
   иллюзия, дым,
   человек
   изначально надут:
   из этой жизни
   не выйти живым,
   а в той –
   умереть не дадут.

   Ответить
2. Б. Юдин:

   28 июня, 2014 в 5:39 пп

   частушка

   “На развалинах Трои лежу …
   Закурю папиросу.”
   Наталья Крофтс

   Под суровый ветра стон
   Из песка построю
   Славный город Илион,
   А попроще – Трою.

   А потом всё развалю —
   Пусть лежит рассыпана.
   Очень я курить люблю
   На раскопах Шлимана.

   Ответить