С.Т.

Ни с того ни с сего возвратились ко мне
через столько, казалось бы, лет
разноцветные ленточки в Дарасуне
и дацана мерцающий свет.
Забайкальские розы цвели круглый год
пышным цветом, и цвет был багров,
и санчасть изводила канистрами йод
и зеленку под смех прапоров.
И две трети полка на плацу без сапог,
исключение — сибиряки.
Но спустился с небес бронетанковый бог
и слонов произвел в черпаки.
Наступает рассвет. Расступается тьма.
И мы едем вдоль майской реки
ремонтировать и доводить до ума
генеральские особняки.
Приближается цель — удлиняется цепь,
просыпается родины страж.
За вагонным окном бесконечная степь
переходит в таежный пейзаж.
И в рассветных лучах сквозь оконную грязь,
добрым молодцам — пьяным бойцам:
открывается суть, обновляется связь —
проступает небесный дацан.
А потом Дарасун, и уже навсегда,
исцелившись на годы вперед,
разноцветный салют на кустах, где вода
из трубы минеральная бьет.
И девятого мая, до звона в ушах,
впрочем, как и столетье спустя,
мы горланим про жен и чеканим свой шаг,
сапогами на солнце блестя.

 

БОРИС ПАСТЕРНАК

под небом надвое расколотым
гусиным клином или громом
лежали молчаливым золотом
и мокли листья перед домом

и выйдя на крылечко мокрое
и сбросив сновидений бремя
я память разукрасил охрою
и выкрасил в багрянец время

 

* * *
 
Всё путём − и сомнения нет,−
диалектика, брат:
ты когда-то смотрел на рассвет,
а теперь на закат.
 
Ты смотрел на рассвет, не дыша,
и боялся спугнуть,
и росла у ребёнка душа,
как в термометре ртуть.
 
Но важней и дороже смотреть
на закат старику,
и в закате увидеть не смерть
и не тлен и труху,
 
а возможность, уйдя далеко,
разминуться с концом
и рассветное пить молоко
жёлторотым юнцом.

 

 * * *

Первое что вспоминается мне:
цирк-шапито в позапрошлой стране, –
и ярко-красное чудо
в перьях на белом коне.

Слышу оркестр или музыку сфер?
Счастье окрест Мade in ЧССР.
И на арену сквозь слезы
смотрит седой пионер.

Будто во сне пролетают века.
Скачет и не различить седока
там, где на фоне заката
перистые облака.

 

 * * *

Забивали на труд, выпивали на «Правде»,
огурец малосольный по-братски деля,
и не праздника ради,
а веселия для.

Посылали гонца в тридевятое царство
и смотрели вослед с золотого крыльца.
А гонец испарялся, –
ни винца, ни гонца.

Ничего, – говорили себе, – возвратится.
Не беда, ­– говорили себе, – подождём.
А весенняя птица
похмелялась дождём.

Ждали час, ждали день, ждали век, – утешенье
в тишине разговоров ночных находя
под земное вращенье
и песню дождя.

И смотрели на Лету, и пили из Стикса,
и не слышали птицу, и палец к устам.
А гонец возвратился,
да нас не застал.

 

* * *

 

                Я с миром был в любовной ссоре.
                                                              Р.Фрост

Покуда зеленели вязы
и дождь позднеиюльский лил
я с миром в ненавистной связи
непрекращающейся был.

 

Мир говорил листвой зелёной
и говорил журчаньем птиц,
но не было для уязвлённой
души пределов и границ.

Она, ища, не находила
того, что было рядом с ней
и затемняла и темнила,
и тенью сделалась теней.

 

Она и видела вполглаза,
она и слышала едва,
покуда дымом «Голуаза»
не стала в октябре листва.

 

А птицы пели, еле-еле,
и вскоре замолчали вдруг,
пока совсем не улетели
и не облюбовали юг.

 

* * *

мой брат на склоне дней
мы больше не враги
попридержи коней
а лучше распряги

и отпусти в луга
где травы зелены
и возлюби врага
до будущей войны

 

* * *

Ах, пани Марыля,

ах, пани Агнешка,
разглажены крылья
и вами, конечно.

Расправлены вашей
любовью пречистой:
небесный пан Анджей,
земной пан Станислав.

Но в генах и в сердце
отравленных мраком:
Едвабне и Кельце,
Варшава и Краков.

Ах, пане-панове,
ах, панночка-пани,-
закат цвета крови
и слёзы по пьяни.

Не жертвы, не каты,-

летим что есть силы.
Как птицы крылаты.
Как люди бескрылы. 

 

* * *

 

Отксерить «Окно в январе»
и выйти в него:
заснеженный двор – во дворе
уже никого.

 

Еще никого – посреди
зимы и двора,
поэтому не наследи –
пари до утра.

А утром, когда пацанва
подымет галдеж, –
уйди, – и плевать, что цена,
по-прежнему грош.

Не трать его, затихари
на черный и не,
исчезнув на счет: раз-два-три
в январском окне.

 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

                        А.А.
 
Те и эти, те и эти,
окружают нас с тобой:
разномастные соседи
по планете голубой.

И планета голубая
любит этих, любит тех,
и ночами байки бая,
убаюкивает всех.

Баю-баюшки, младенец,
баю-баюшки, кащей;
переделать не надеясь
ход событий суть вещей.

Спи любимая – не бойся,-
баю-баюшки-баю,
пролетая мимо Босха,
мрачной бездны на краю. 

 

2 Responses to “ФЕЛИКС ЧЕЧИК. «ПОД НЕБОМ НАДВОЕ РАСКОЛОТЫМ…»”

1. Izya says:

   October 1, 2014 at 7:51 pm

   Felix, it is a great job as always!

   Reply
2. Андрей says:

   September 21, 2023 at 2:57 pm

   Стихотворение Феликса Чечика “под небом надвое расколотым” было выбрано для Telegram-проекта СТИХИ ДНЯ https://t.me/stihydnya/115

   Reply