RSS RSS

Людмила ШАРГА. И город, который я вижу во снеге… Одесский дневник

Сошествие снега

 

Предчувствие снега необъяснимо.

В утренних сумерках что-то неуловимо изменяется,  и вот он –  из ниоткуда  – сходит на спящий город.

Замирают звуки и краски заоконья, прядётся белая пряжа, пишется первая  снежная страница, замедляется бег, и можно сойти ненадолго – перевести дух.

Двор – тabula rasa  надо спешить.

   Мама, ты неисправима.

   Неизлечима,  – уточняю уже на бегу, слетая по лестнице.

 – С первым снегом.

 – С первым снегом.

Звучит, как с новым годом, только больше радости.

Больше надежды.

Робкой, эфемерной, тающей на лету.

Опадёт цветом дикой вишни любовь, оставит горчинку на губах и саднящую время от времени тоску на сердце, превратится в обыденное слово.

Избегаю произносить вслух – всуе – слова.

Разве что –  в стихах…

Вера обернётся знанием, умножив скорби и печали.

И тогда поймёшь, что непреходяща лишь надежда.

 – Какой была погода в день шестой Сотворения, не помнишь?

 – Не было тогда ещё никакой погоды.

 – А я знаю, что в день шестой шёл снег.

 

                                   Капля застывшей влаги

 

Подвеска горного хрусталя – капля застывшей влаги, вдруг тяжелеет и обрывается.

Не потерять бы.

Держу пойманную беглянку под проточной водой.

Капля становится легче и чуть светлеет.

Однажды она разлетится на тысячу мелких брызг – вот они, внутри, и их всё больше и больше, каждая невесома, но вместе – неподъёмно тяжелы.

Так новый день к вечеру наполняется радостями и печалями, встречами и расставаниями, тяжелеет и, обрываясь, падает на дно – в память.

 – Перестань фантазировать, – твержу себе.   Хрусталь –  прозрачная бесцветная разновидность кварца. А твоя подвесочка, возможно, вообще подделка – стекло. Откуда это скопление внутри, ведь ничего не было, кроме прохладной застывшей влаги.

Эзотерики утверждают, что  горный хрусталь освобождает мысли, снимает чувство тревоги, напряжения, избавляет от кошмаров.

Весь этот груз он забирает у своего владельца. Владелицы.

Но однажды не выдерживает – разлетается вдребезги.

Не от падения, – от тяжести, разрывающей изнутри.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                             Год цвета воронова крыла

 

Год цвета воронова крыла бьётся радужными сполохами в виске.

Цветное мерцание станет красным, языки пламени потемнеют – до багрового, уйдут в чёрный, но не остынут.

Спасительная капсула со снадобьем приглушит скворчание боли.

Надо спешить, пока падает снег.

К берегу, где молчаливые камни слушают бег времени,

К белому солнцу за тяжёлыми облаками, к спящему зимнему морю.

Снег в Одессе – радость долгожданная и недолгая.

Вернуться домой в сумерках, исчезнуть для всех, перечитать твои письма.

Время не властно над ними, время вообще не имеет смысла, не имеет начала и конца.

Альфа растёт из омег, пока падает снег.

 

*

Год цвета воронова крыла отпускает не сразу – медленно,

рассыпается блюзом, джазом,

дышит морскою пеной, опадает снегом.

Выпавший снег – недолгая радость, два-три дня – и оттепель.

Снег потемнеет, подтает, станет тяжёлым.

К полудню солнце растопит ночной ледок, скроет обманчивой талой водой.

В ней отразится небо.

Так и иду по небу в талой воде, по льду.

Так и иду.

 

*

Год цвета воронова крыла уходит, сдирая кожу, обнажая сокровенное: не спрятать, не скрыть, не утаить.

Так сумеречный снег сползает с крыш, сдирая куски шифера, обломки веток, обрывая провода, сходит шумной лавиной, заполняя чернеющие пустоты двора.

У изголовья – зеленоглазая птица-сон, ставшая явью, зовёт за собой.

Выйти из сумерек на свет, обернуться:  года как не бывало, только сполохи синего на чёрном, только капли ледяного дождя на оконном стекле, только лето, вспыхнувшее и сгоревшее без остатка, лето, упавшее в тёплую осень, теплее самого жаркого летнего дня.

Будто и не было страшного, странного, длинного года.

Возвращаюсь в сумерки.

Свет уличных фонарей сочится сквозь дождь – и боль стихает, и нет ничего в мире кроме света и дождя.

 

 

В поисках тепла

 

Южный ветер вздохнул, и дожди пришли в город у моря, спящий под снегом.

Короток снежный век. Век первого снега – тем более.

Падал, летел, кружил, выманивал из домашнего тепла, обещая что-то несбыточное, несусветное – и исчез, не оставив ничего, кроме мутной талой воды и растерянности.

Снег второй не заставил себя ждать – сошёл с небес, осыпался колкими иглами ледяного дождя, но опомнился –  сжалился и к полуночи стал мягче, теплее.

Второе сошествие радует не так, как первое.

Облачаясь в белое, город тонет в иссиня-чёрном, жёлтом, зелёном, и иногда – в красном. Белый – хранитель цвета, хранитель радуги.

Выйти бы в снегопад, пройти под радугой и сквозь, на миг стать счастливым –  да и остаться им, сохранив неуловимое эфемерное ощущение беспричинной радости – счастья – тепла.

Возможно ли?

Мечемся, бросаемся туда, где тепла нет и в помине, где свет ярче, где веселье так похоже на радость, но не радует, и не согреваемся, не становимся счастливее.

В жизни намешано множество цветов и оттенков, и в чёрном не разглядеть с первого взгляда голубое и зелёное, и серый далеко не всегда лёгок – жемчужен и серебрист.

Всё открывается лишь под определённым углом зрения. Угол зрения и точка у каждого свои,  и видится каждому своё.

Акации, чайки, львы и грифоны, кариатиды и атланты, булыжные мостовые и мосты, маскароны, меандровые побеги на стенах старых домов, вязь балконных решёток, ворот, колодцы, чудом уцелевшие в старых дворах, галереи, тени на ступенях мраморных лестниц…Летящие трамваи, троллейбусы, лениво плывущие в потоке авто, люди –  всегда спешащие и всегда опаздывающие. Всё  это – Одесса, яркая, пёстрая, живая.

Всё это – жизнь.

Моя? Быть того не может.

Стоя у окна, ловлю ускользающие слова, смотрю, как заносит снегом мой маленький двор, как исчезает надпись на странном сооружении без названия – строчка из песни о лучшем городе на земле и рисунок: Воронцовский маяк, чайки над морем, над миром…

Есть город, который я вижу во сне…

Вот и многоточие замело, и дорожки во дворе.

И город, который я вижу во снеге.

 

 

                                      Жили? Были.

 

Ты улыбаешься с фотографий в старом альбоме.

Рядом – рука об руку, плечом к плечу – женщина.

Кто она тебе? Кем приходится мне?

Мною же и приходится.

Была слишком занята, чтобы увидеть в потоке, в череде того, что называют бытием, себя настоящую, меняющую одежды, цвет волос и настроение, ожерелья и браслеты, колечки и перстеньки, стихи и прозу.

Изменилась точка зрения, и прошлое видится иначе, и осознание горчит – была и была счастлива.

Жили-были – не присказка для красного словца, – суть и смысл сказок в этом “жили и были”.

Вечно куда-то спешили и вечно опаздывали, не успевая осознать, увидеть, понять…

Жили, да. Но были ли?

 

*

 

Год равен дню.

Год равен вечности.

Он короток: промельк, вспышка – и нет его.

Он долог: пропасть, отделяющая от ускользающего тепла губ, от холодеющих век, от последнего прикосновения, которым я прикрыла твой остывающий взгляд.

Оно со мной и во мне –  не избыть, не стряхнуть с кончиков пальцев, с устья ладони-длани-ладьи, взлетевшей в прощальном жесте.

Оно невесомо и неподъёмно, и ни на что на свете не променяла бы я эту тягость, и не простила бы себе малодушие, страх, своё отсутствие в миг твоего ухода.

Если жизнь рука в руке, то смерть –  тем более.

Кто как не самый близкий должен прикрыть глаза ушедшему, сомкнуть веки – границы света и тьмы, тепла и холода, «было» и «стало»,  ощущая дрожь  маленькой стрелки, замершей где-то далеко и близко – внутри, под веками.

Тепло моей ладони – обол Харона, плата лодочнику за переправу через Стикс, через реку Смородину, реку Нетечу – как ни назови –  на тот берег.

Примет ли лодочник живое тепло вместо холодной мертвенной тяжести меди…

 

*

 

В каждом живущем заложен часовой механизм с ходом времени, несовпадающим с общепринятыми календарями и часами –  лишь с луной и солнцем, с дождями и снегопадами.

Сколько дождей прошло без тебя – не сосчитать.

Со снегами проще – они гостят в нашем городе нечасто.

Третье пришествие снега всё смело, смешало в один огромный снежный ком.

Проснулась от оглушающей тишины – от шагов на лестнице.

Вслушиваюсь – не жду.

Закрываю глаза и вижу камень, занесённый снегом.

В дождь надпись исчезает – странное свойство серого камня над твоим последним пристанищем уже не пугает, как в дождливый январский день, когда я впервые обнаружила отсутствие букв и цифр.

Стоит себе камень, будто в чистом поле – на развилке дорог –  ни имени, ни фамилии, ни даты.

Мастер успокоил: так и должно быть, она никуда не исчезла –  просто камень от влаги изменил цвет.

Не мои ли слёзы тому причина?

 

*

 

Сколько жизней течёт в нас, наполняя и питая наши дни и ночи.

Но обрывается жизнь родного, любимого человека, и остаётся пробоина.

Не пустота – нет. Незаживающее сквозное ранение.

Сквозь неё сочится память, свет, боль.

Больше потерь – больше пробоин, больше боли, но и света больше.

И не заполнить, и не заменить.

Замены попросту не существует.

Можно попытаться втиснуть в зияющую открытую рану нечто инородное, закрыть пробоину.

Через плохо пригнанную ткань будет сочиться память и боль.

После ухода и мы станем ранением навылет для тех, кто любил нас,

станем воспоминаниями, радостью и болью, светом и тенью.

Только бы не при жизни.

Январь – февраль 2021. Одесса

Людмила ШАРГА. И город, который я вижу во снеге

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Людмила Шарга

Людмила Шарга (Южнорусский Союз Писателей) Поэт, прозаик, публицист. Родилась в России. Живёт и работает в Одессе. В настоящее время возглавляет отдел поэзии в литературно-художественном журнале «Южное Сияние». Журнал основан в 2011 году и является официальным печатным органом Южнорусского Союза Писателей. Редактор сайта, основатель и ведущая творческой гостиной «Diligans». Публикации: в Одесской антологии поэзии «Кайнозойские Сумерки» (2008), в альманахах «Меценат и Мир. Одесские Страницы» (2008, Москва), «ЛитЭра» (Москва), «Свой вариант» (Луганск), «Провинция» (Запорожье), «ОМК» (Одесса), в журналах «Южное Сияние» (Одесса), «Дон» (Ростов-на-Дону), «Ренессанс» (Киев), «Арт-Шум» (Днепропетровск), «День и Ночь» (Красноярск), в газетах «Литературная газета» (Москва), «Литература и жизнь» (Киев), «Интеллигент», в интернет-журналах «Авророполис», «Гостиная», «45-я параллель», «Ликбез» и др. Автор сборников прозы и поэзии «Адамово Ребро» (2006), «На проталинах памяти» (2008), «Билет в осенний день» (2010), «Рукой подать...» (2011), «Повесть о падающих яблоках» (2013), «Яблоневые сны» (2014), «Ночной сюжет новостей» (2015), «Невыдуманные рассказы о настоящем» (2017).

Оставьте комментарий