ВЕРА ЗУБАРЕВА ● ЭНЕРГЕТИКА ИСКУССТВА И СМЫСЛ ЖИЗНИ.
Вопрос энергетики искусства, для меня, смыкается с вопросом смысла жизни на уровне вселенского бытия. Прежде всего, я не верю в то, что смысл находят. Поиск смысла звучит нелепо, как поиск запрятанного или утерянного предмета. Смысл невеществен, а всё невещественное есть продукт сотворения. Как показал на примере шахмат Арон Каценелинбойген, материальные параметры даны, а позиционные и параметры отношений формируются игроками в процессе развития позиций.
Этот замечательный пример экспериментально подтверждает, почему поиск смысла прямо связан с его сотворением, а не открытием. В жизни всё гораздо сложнее, и материальные параметры тоже формируются наравне с позиционными и отношениями, хотя первичные структуры даны.
Жизнь как таковая – это цепь сотворений, не имеющих конкретной конечной цели. Это сотворение во имя сотворения, во имя увеличения многообразия. Но означает ли отсутствие конкретной конечной цели отсутствие смысла? Традиционно, связь между целью и смыслом устанавливается в прямой зависимости: вопрос «В чём смысл?» подразумевает ответ, в котором была бы обозначена чёткая и конкретная конечная цель. Царствие Небесное, например, является конечной целью христианина, и доказательством смысла жизни под началом Бога.
Однако не приходится и говорить, что конечная цель не является синонимом смысла и, как факт, может сочетаться с бессмысленностью существования. Иными словами, выполняя какие-то обязанности и достигая определённых целей, даже очень больших и глобальных, человек всё равно может ощущать бессмысленность собственной жизни. Это означает, что смысл связывается не с целью, но с ценностной характеристикой – мерой значимости того, на что направлена деятельность. Мера значимости и выявляет меру смысла. Смысл – это не то, что или есть или нет. Между этими двумя крайностями полного присутствия или полного отсутствия существует градация. На языковом уровне мера смысла выражается различными эпитетами, а также идиомами, такими, как, например «не видеть в чём-то большого смысла», или «это имеет большой смысл», или «это бессмысленно» и т.п.
Смыслом, то есть значимостью, мы наделяем не только цель, но и процесс. Возвращаясь к определению жизни как цепи событий с промежуточными целями, невольно становишься перед вопросом – чему же именно придавать самую высокую степень значимости – промежуточным целям или процессу? В каждом отдельном случае, ответ будет дан в соответствии с субъективными ценностями индивидуума. Поэтому для одних отсутствие конечной цели будет адекватно отсутствию смысла, а для других смысл будет в промежуточных целях или процессе. Для некоторых людей искусства, например, творческий процесс настолько значим, что даже наличие признания и материальных вознаграждений (конечная цель для многих) не снижают страха потерять творческую форму. Жизнь становится бессмысленной для такой группы художников, для которых процесс является высшим смыслом, и снижение творческой активности для них равноценно смерти.
Я лично отношусь к категории людей, связывающих смысл жизни с процессом. В своих трудах по детерминизму Арон Каценелинбойген писал о том, что жизнь направлена на сотворение и развитие многообразия. Это для меня стало ключевым моментом в понимании и формировании смысла жизни. Сам Арон считал, что жизнь бессмысленна, но что каждый ставит для себя свои цели и тем самым обретает смысл. К сожалению, здесь он стоял на традиционных позициях взаимозависимости смыла и цели. Моя идея связать смысл жизни с процессом, а не конечной целью, появилась значительно позже, когда его уже не стало. Итак, смысл жизни я связываю с процессом бесконечного сотворения, изменчивости и развития многообразия, без чего возникает застой и распад любой системы – социальной, биологической, физической и т.д. Сотворение лежит в природе вещей и на всех уровнях жизни. То, что перестаёт сотворять и порождать – отмирает. В социальной системе это ещё более жестко: тот, кто лишён внутренней жизни, воображения, фантазии и прочих необходимых характеристик, необходимых для творческого процесса, страдает от рутины и неудовлетворённости. Он не знает, куда девать время, отпущенное ему неизвестно на что. Внешние забавы надоедают также быстро, как ребёнку игрушки, которые он вскоре бросает, с плачем требуя новых. Не все дети, кстати, таковы. Есть и такие, которые могут часами рассматривать и играть с одной и той же игрушкой, дорисовывая всё остальное в своём воображении. Такие-то и наделены самым необходимым – самодостаточностью будущих творцов.
Самодостаточность и есть признак того, что человек живёт внутренней жизнью, фокусируясь на своих мыслях и мечтах, то есть на информационном поле, на котором происходит первичное сотворение. Об этом же имплицитно и в мифе о сотворении мира. Появление света предшествовало мысли о нём, а слово «свет» уже несло в себе концепцию как зрительного образа, так и его внутренних характеристик. Бог в Торе поначалу сотворяет на информационном уровне – на том же уровне, на котором рождаются наши мечты и фантазии, столь зримые для нас и, вместе с тем, невидимые для окружающих. Этот же уровень сотворения является базисным для искусства.
Искусство, говоря современным языком, есть не что иное, как сотворение тонких материй. Природа создаёт их по-своему, развивая энергии, невидимые силы, микромир, и т.п., но только человеку дано то, что отличает его от всех известных нам биологических организмов – способность фантазировать. Именно на этой особенности мне и хотелось бы остановиться. Человек, по сути, вводит новый тип сотворения в природу – сотворения на информационном уровне. Его мысленные гипотезы, образы и всё, что этому синонимично, являются тем основополагающим первичным сотворением, которое отсутствует в природе. Явно, создавая мыслящее существо, природа стремилась к тому, что дало бы новый виток в её собственном развитии.
Искусство, в этом смысле, не просто сотворение тонких материй, но сотворение высокоорганизованных и упорядоченных тонких материй – то есть миров и вселенных, созданных по образу и подобию художника. Именно он заселил мир бесплотных сил и энергий всевозможными фантастическими существами – ангелами, богами, душами и духами, и т.п. – и дал им бессмертие. Насколько это важно для нашей повседневной жизни? Настолько же, насколько важны горизонт и другие способы преодоления рутины, тупиковости, застоя и безысходности. Сотворение мира тонких материй – это сотворение надежды и смысла, это физическое углубление и расширение вселенной за счёт развития её новых качеств. Наряду с невидимым физическим и биологическим микромиром и миром силовых и энергетических воздействий человеком выстраивается метафизический мир разумных существ. Сотворение мира по мысли и слову это вера (или уверенность?) в то, что мир тонких материй, который включает в себя бесплотный мир мечты, способен преобразовываться в плотные материи волей и воображением творческой личности, мощью её энергетики.
Не секрет, что существуют системы обучения достижения целей посредством визуального представления желаемого. Иными словами, человек сначала должен увидеть картину того, что бы он хотел достичь, и только после этого он может приступать к действию. Разумеется, речь идёт о сочетании мечты и действия, точно так, как это описано в Торе. Действие, при этом, не обязательно должно быть непосредственно направленным на конечный результат. Более того, конечный результат не всегда может быть сформулирован и представлен в точности, как это показано в Торе, где Бог не формулирует конечной цели сотворения, но движется пошагово от одной фазы сотворения к последующей. Для тех, кто читает по-английски, очень советую прочитать книгу Арона об этом ().
Идея преобразования тонких материй в плотные и наоборот посредством искусства и его главного компонента – богатого воображения художника – близка мне не только умозрительно. Любая концепция, которую мы принимаем, как бы абстрактна она не казалась другим, должна быть связана с нашим личным опытом. Помню, по приезде в Америку, я начала работать над циклом рассказов «Дом и его обитатели». Этот цикл был посвящён воспоминаниям детства и процессу эмиграции. Одним из первых рассказов был рассказ «Шелковица», который я писала с особой грустью и любовью по ушедшему детству, людям и, конечно, шелковице, растущей под моими окнами. Я так ясно представляла себе дерево, в своих плодах и листьях своих несущее память и свет моего дома!
В это же самое время мы заметили, что во дворе у нас начал расти какой-то прутик. Мой муж собирался скосить его вместе с травой, но я буквально умолила его этого не делать. Прутик рос довольно стремительно и вскоре превратился в дерево. На следующий год под моим окном красовалась настоящая шелковица. Её плоды были сочными и сладкими, как тогда, в детстве… Через несколько лет мы съехали с этой квартиры и купили себе дом неподалёку. Однажды мы поехали проведать мою шелковицу. С замиранием сердца подъезжала я к нашему двору – мысль, что шелковицу могли срубить, удручала меня. Нет, никто её не срубил. Она встретила нас, раскинув ветви, как объятия, – высокая, красивая, усеянная сочными плодами.
На новом месте я начала мечтать о виноградной лозе – ещё одном символе моего детства, о котором я писала в рассказе «Тюпа». Я даже показала своим домашним то место, на котором я бы хотела видеть лозу. Через некоторое время мы с удивлением заметили, что из земли, именно из того самого места, начала пробиваться лоза. Наша соседка, которая тоже её заметила, спросила, когда именно я успела посадить виноград. Она прожила в этом доме всю жизнь, но никогда никакой лозы здесь не росло. Я ответила, что ничего не сажала, и что лоза растёт сама по себе. На это соседка возразила, что лоза не может просто так вырасти, её нужно посадить. Многие годы она занималась садоводством и уверила нас, что подобное просто невозможно. Тем временем, лоза продолжала разрастаться и сегодня вся терраса и боковая часть дома полностью в виноградных лозах, которые также наступают и на лестничную площадку…
Кроме этих двух примеров, были и другие поразительные вещи, но о них – в другой раз.
Итак, смысл искусства для меня заключается в сотворении и расширении типов упорядоченных тонких материй, которые, в свою очередь, меняют и видоизменяют мир плотных материй, открывая новые горизонты для обеих сторон. Примером подобного влияния и преобразования плотной материи под воздействием тонкой является, прежде всего, гипноз. Сюда же относятся экстрасенсорика (все её виды), самовнушение, и многие другие вещи, которые иногда используются как дополнение к традиционному лечению и тренировке.
Интересно, что люди, обладающие ярко выраженными талантами в этой области, могут испытывать ту же рутину, что и другие, невзирая на их соприкосновение с миром чудесного. В любой области человек должен быть прежде всего творцом, создателем, пусть даже на самом незначительном уровне. Именно это и отличает художников, которые не просто соприкасаются с миром тонких материй, но и творчески их преобразуют.
Соприкосновения или даже прямого взаимодействия с чудом и тайной недостаточно для того, чтобы выйти в высшие сферы, где обитает смысл. Как известно, Вольф Мессинг в конце жизни прекращает массовые выступления, которые не приносят ему желаемого удовлетворения, и сосредотачивается исключительно на помощи близким. Иными словами, он переходит от чисто внешней демонстрации своих возможностей к деятельности, которая напоминает волшебную креативность. Он воздействует положительным образом на плотную материю, преобразуя её наилучшим образом, тем самым, творчески участвуя в процессе развития. Как известно, до конца жизни он пытался найти разгадку самого себя и даже готов был финансировать лаборатории, которые могли бы проводить с ним эксперименты, но, увы, в этом ему было отказано властями.
Я же думаю, что даже обнаружение каких-то новых физических характеристик не ответило бы ему лучше на вопрос о его собственной загадке, чем тот последний период, который он посвятил своим близким. Он прошёл путь от демонстратора чудесных качеств к Доброму Волшебнику, и в этом, с моей точки зрения, и был тот самый ответ на его вопрос о том, кем он был, по сути, и в чём был смысл его существования. Этот великий смысл его отдельной жизни, равно как и смысл жизни всех творцов, смыкается со смыслом бытия, направленного на порождение новых возможностей продления вселенной.
Вера Зубарева
Об Авторе: Вера Зубарева
Вера Зубарева, Ph.D., Пенсильванский университет. Автор литературоведческих монографий, книг стихов и прозы. Первая книга стихов вышла с предисловием Беллы Ахмадулиной. Публикации в журналах «Арион», «Вопросы литературы», «День и ночь», «Дети Ра», «Дружба народов», «Зарубежные записки», «Нева», «Новый мир», «Новый журнал», «Новая юность» и др. Лауреат II Международного фестиваля, посвящённого150-летию со дня рождения А.П. Чехова (2010), лауреат Муниципальной премии им. Константина Паустовского (2011), лауреат Международной премии им. Беллы Ахмадулиной (2012), лауреат конкурса филологических, культурологических и киноведческих работ, посвященных жизни и творчеству А.П. Чехова (2013), лауреат Третьего Международного конкурса им. Александра Куприна (2016) и других международных литературных премий. Главный редактор журнала «Гостиная», президент литобъединения ОРЛИТА. Преподаёт в Пенсильванском университете. Пишет и публикуется на русском и английском языках.
Спacибо, жду новых cтатeй.