ВЫ НЕ В ИХ ФОРМАТЕ
                         ( И.И. Рейдерман)

Где мне вписаться в « их формат»?–
Для них святое Слово – мат.
Для них  –  “поэтка” и блудница –
Всё те же лица…
Я – не курящая девица,
И не мечтаю поделиться
Убогой  мрачностью души, –
Там – только свет, хоть потуши
Все фонари надежд в округе !
Кто там винит
                           мой взгляд в недуге?–
Декамеронить –  не стремлюсь –
В Кариатиды пригожусь,
Век  безнадёжный взяв на  руки;
Познав себя,  и, как подруге,
Судьбу вручившей палачу,
В надежде Музе прошепчу:
“Не плачь, – нужна ли эта нения?
Наш свежевыбритый Мидас
                         того же поколения!
На нём колпак, а, может, фрак,–
Или  клеймо –  бездушья  брак.
Таким, видать, – алтарь – «кабак»,–
Декамеронят, пьют от скуки,
А  «кресла»  –  купят у  науки…

За Летою  на рубеже,–
Где век играет на свирели,–
Колышет ветер еле-еле
Живую Тайну в неглиже.
И  нам, о Муза,  ясен знак.
Без социумных  мелких   драк.
Преображаться знаем  как
В работе, творчестве и звуке.

ТРИНАДЦАТЫЙ АПОСТОЛ
                     «…Мария!
                     Как в зажиревшее ухо
                     втиснуть им тихое слово?»

“…Это взвело на Голгофы аудиторий
      Петрограда, Москвы, Одессы, Киева,
       и не было ни одного, который
       не кричал бы:«Распни, распни его!»”
                                         В.В. Маяковский.

Вы, пеняющие мне
                       за классический стиль
Поэтического языка!
Это – речи – и шторм, и штиль –
Голубые её  облака!
Да и сама  я,  –  смотрите,
                                     лишь облако –
Образ, конечно, не нов, –
Эфемерное, светлое облако,–
Только совсем без штанов! –
Обнажены – вся моя эфемерность,
                                     и весь порыв!
И как ещё  моя плоть
                           вас кормит,
                                         себя забыв;
Избегая   вериг
      беспрецедентнейшего  разврата –
Всеядности, 
                       опофигизма,
                                                 мата?
Облако   потому  свободно,
                         что движется вольно.
Его мысли раскованы и ему довольно
Парить над   странами Земли,
                              которые ещё есть.
Эй,  вы, кто мыслит по-русски,
                              подайте мне весть.
Разве Муза  не знает, что Слову больно;
Что поруганы красота и честь
Слова русского –  зло,  невольно!?
Вы,– Державин, Пушкин и Кантемир,–
Великий, живой и  русский, – ваш мир?
А мат ?
Он редкостью был  в кулуарах мужских;
                                      сверкал, как агат
Чёрный,
Не оскверняя язык разговорный.
Особенно, когда вокруг –  «облака»…
А  пока
Я облако. Облаком буду впредь,
Чтоб от стыда гореть
За  времена мои через века.
Неужели мы, мыслящие по-русски, –
Алые, закатные облака?
Да, возможно,
                   – планеты моей закат –
Игры мужские –
                         войны, –  мат, мат!
Вы,
      пеняющие мне,
                       за классический  стиль
Поэтического языка,
За то, что речь у меня своя,
И жива
               я – пока!

ПУТЬ
                                            М.М.

Листом осенним рея на ветру –
Осознаю – и это  есть  – дорога…
Свет памяти – мазками по нутру
      Пульсирует полотнами Ван Гога.

Кто  я  тебе  –  покорная  раба?
Или  –  жена, ничтожная, – Иову?
Какой ещё  готовит мне судьба
Урок любви и преданности Слову?

Способна ли – и как – растолковать,
Что женщиной обычной – только с виду –
Дано мне свыше – врачевать обиду,–
Которая способна  –  жизнь отнять!

И ты,  ГОНИМЫЙ*, ветром бытия,
Всё  потерявший, пребывая в горе, –
Муж,  повидавший более,  чем  я, –
Встречавший полдень на горе Фаворе –

Прости им всем, как Он умел прощать!
Люби их всех, и  уходи  с любовью, –
Гордыню, обучаясь укрощать,
И   «напевая песенку соловью» …

Иов  (ивр.) –  буквально –  удручённый, гонимый.

ВОЛК

В неволе, в загоне увидела волка.
В прищуре глаза, будто в сердце – иголка.
В той клетке – не зайца, не птицу, овцу,–
Неволили Волка! –  Позор подлецу,–
Который придумал, вот так, словно тушу,
Навек «повалить»  эту вольную душу!
В прищуре глаза – острый иней   ресниц,–
Мелькание лет, зим и вражеских лиц…
Но как извлеку этот вечный огонь?–
Зверь воет от боли, рычит мне: «Не тронь,–
С любовью и хрустом вонзая клыки,–
Оскал подарю вам в кустах у реки!»
Волк хочет свободы, забыв, что гнетёт
Его изначальное рабство  – забот
Никчёмных и мелких, суетных сует –
Источник обид, всех болезней и бед!
Забыл он, что коротки прелести лета;
Что боль  поглощает забвения  Лета;
Что вечен один только ласковый свет,–
Он щит вечной жизни, он – счастья секрет.
В нём чистый поток освежающих струй,
И звёздного неба – судьбы поцелуй.
Ему не страшны ни оковы, ни клетка,–
Он – духа свобода. Встречается редко,
Но льётся улыбкою, солнцем из глаз,
И дарит заботу не завтра – сейчас!
…В цепях интеллекта – увидела волка:
Озлобленный взгляд… поседевшая холка…
Нет племени; нет ни друзей, ни врагов,
И шрам проступает на шее – багров;
Рожденье соё проклинает вовек!
…А если не волк он, а лишь – человек?

МОРСКОЙ СОНЕТ
(СОНЕТ АЛЬБАТРОСУ)

Изумрудные кони копытами бьют
И вскипает песок, и причалы поют.
Ошалелые ветры, покой потеряв,
Посейдону завидуют, – как он кудряв!
В белой пене волнистой его бороды
Тайна  магии, – вечная  сила  воды.
В глубь стихии зелёной камнем брошу  вопрос:
«Где мой братец любимый, белый твой альбатрос?»
И взволнуется  Море, всё в соцветьях медуз:
«Он в солёное небо поднимает свой груз.
В тех пространствах и сферах он парит не спеша,
Где пристанища ищет меж созвездий душа».
Там в приюте свободы от житейских оков
Улыбаются звёзды –  души всех моряков.

БЕЛЫЕ ЧАЙКИ ЛЮБВИ

Уплываю под парусом в дальние страны
В лодке давней мечты под восходами дней!
Ты со мной навсегда. Нашей встречи изъяны
Характерны, простимы для нас – для людей.

Да – не ангелы мы и, конечно, не боги –
Нам до этих высот – долго духом расти.
Выбираем слова мы и звучные слоги,
Словно звёзды у летнего моря в горсти.

Уплываю  на палубе  веры, надежды,–
Их тебе на прощанье – не успела вручить…
Ты растаял, как облака летнего вежды,–
Так возьми  же мою, «ариаднину» нить –

Этот лёгкий клубок – ничего он не значит:
Ни привязок, ни клятв, –  уверенья  пусты,–
Он лишь Мастера след  и полёт обозначит,
И откроет  в труде   –  Маргариты  листы.

Неизвестные  эти  скрижали   печали,
Что лучами  весёлыми  льются в глаза,
Нам опять повторят всё, что было в начале,
Белых  чаек  любви,  расплескав  голоса.

ОСЕНЬ

Осень красит перелески
Вздохом влажных уст
Рядит в алые подвески
Бересклетов куст                                                                                               
Бредит, слёзы льёт в ненастье,
Или присмирев,
Бродит в дымном лёгком платье
Меж немых дерев.
Но к полудню разрыдавшись,
Свой разрушив трон,
Потрошит в припадке гнева
Златоглавый клён;
Собрала софор пайетки
В сизый свой подол, –
И акации монетки
Ветра шлейф подмёл;

И кружит, кружится в блёстках
Ранних, снежных вьюг, –
И в полях стернёй ложится
Под озимый плуг.

СНЕГУРОЧКА

Да – я – любовь,–
      водою рождена
                                на радость белой лёгкой тайне снега.
Вся – чувство; вся – текучесть серебра;
                                             вся – лучезарность,
                                                                                ласковость и  нега.
Тебе, Мизгирь, едва-ли  угадать  мою природу, –
                                                                                 отрицанье  жара;
К прохладе притяжение и, грусть при виде пламени в груди, –
                                                                                                   пожара.

Ты весь пылаешь, чувствами томим.  В тебе
                                                             огонь борьбы и боль сраженья
От непривычки  верить, ждать,
                                                          терпеть, не избегая  пораженья.

Твои слова, как солнечный ожёг,– как на поленьях пламени осколки
Пронзают всю меня  и жгут,  язвят, – как  хвои  жёсткие  иголки.

Оставь меня,  Мизгирь,  не догоняй.  Я не твоя потеря  и удача.
Зачем тебе  прохладная  душа  моя;  печаль;  и песни тише плача?
Зачем непостижима для тебя вся суть  моя, – чиста и эфемерна?
Зачем   земная    жажда    бытия  –  неутолима   и   безмерна?
Зачем  горели  факелы – глаза –
                                              вся холодность  расплавиться готова…
Лель – ни  при  чём, но  ты  –  закрыл глаза
                                                                       и уши,
                                                                             и не слышишь  слова…