СИДИМ СЕБЕ ХАСИДИМ

(Письмо из Ниццы)

Конечно, в каком-нибудь июне-августе  на скамейке в скверике не сядешь на солнышке, спечешься к Евгенье Марковне до предынфарктного состояния, a вот в середине января в самый раз. Ну не в Москве, конечно, не в Оренбурге, а где-нибудь в умеренном климате, ну скажем, у нас в Северной Ницце, где я провожу зиму. Солнце теплое, но не буйствует, а греет безо всяких излишеств, да и в тени обычные плюс тринадцать, а уж на солнце – Божья благодать. Конечно, скверов  у нас в Северной Ницце не так много, раз два и обчелся: город курортный, все застроено для  умножения койко-мест, но  если  найдешь местечко, скажем,  в скверике у площади, носящей вполне типичное для населенных пунктов Франции и других стран планеты название – площадь Освобождения, – можно и посидеть.  Конечно, во Франции к такому банальному  названию непременно добавляют для дальнейшего возвышения духа еще и великое имя де Голль. В Париже даже Звезду (Этуаль) для большего сияния украсили знаменитой фамилией, стала Этуаль де Голль. Ну а  в Ницце  площадь  Освобождения стала  Либерасьон де Голль.      

        С романтическим словом "Освобождение" все ясно. Всякую перемену власти,   хотя бы и переход от  парламентского правления  к диктатуре, победившая власть может  назвать  Освобождением, кто ей помешает, тем более, если к диктатуре. Ну, а де Голль, как известно всякому французскому школьнику, он был генерал  и освободил мир от немецкого фашизма. На эту тему по всей Франции установлены  лотарингские кресты. В скверике у площади  Освобождения   (в нем, кстати,  от памятников повернуться негде) тоже недавно крест поставили. На крестe текст,  напоминающий, что 18 июня 1940  года генерал де Голль  выступил в Лондоне на родном языке по английскому радио (называется Би Би Си, я и сам по нему  много лет выступал, платят там скромно, но может, для генералов делают  исключение), призвал французов  к Сопротивлению, кое-кто даже слышал  эту передачу  в отдаленных уголках планеты.  Некоторые люди там же в Лондоне  выразили согласие с Де Голлем.  Потом их всю жизнь звали Попутчики Сопротивления. Их, конечно, было немного и они в основном проживали, как и сам де Голль, далеко от немцев,  но все же они были. A немцы в то время кайфовали в Париже. Вели себя мирно, в основном отдыхали от боев на Восточном фронте. Поэтому в городе  Париже  пышно тогда расцвела сфера культуры и отдыха  –  концерты, кино, спектакли, выставки, музеи. Немцы очень любили музыку, особенно немецкую и русскую, посещали русские оперы и балет. Кричали из зала: "Браво Сергей Лифарь! " Или как там еще по-ихнему, кажется, хайль. Ходили немцы и на выставки,  покупали картины, уважали Пабло Пикассо. А кто были еще изысканней, те  Жана Кокто. Но конечно, не все были такие изысканные. Иные французского вина выпьют и идут по бабам. А свободные бабы были все как есть француженки. Поэтому, когда американцы с англичанами освободили Францию, француженкам сильно попало. Местные власти (те самые, что и при немцах сидели в кабинетах) так мстили сексуально-активным женщинам, как будто это они мешали  Франции освобождаться. Про все это мне рассказал  у нас в скверике на Либерасьон де Голль здешний пенсионер Гастон. Он был тогда  в Париже директором гостиницы, но теперь ему уже 91 год и он нигде не работает.
– Ты тоже на пенсии? – спросил  меня Гастон..
-  Нет,  я так, без пенсии, – сказал я.
-  Ну бывает, – сказал  он,- Ты еще молодой.
-   Да,  еще нет восьмидесяти.  А у тебя где болит?- поинтересовался я.
-    Вообще-то нигде,- сказал Гастон. -  Но уже не то, что раньше.
-  Нет, уже совсем не то, -  согласился я.
-  Четыре часа. Пора домой,- сказал Гастон.- Солнце заходит в  четыре…
Больше я с Гастоном не встречался. А жаль.  Люблю, когда попадаются те  же самые. Значит, еще живы.

Два раза я сидел на скамейке со стариком Амином. Oн меня запомнил и был мне очень рад.
– Ты ведь не мусульманин,-   припоминал он.
– Да, это я.
– Мудрая книга коран, -   уточнил старик Амин.
– Это  уж так.
– Встретил неверного, убей его. Taк  говорит коран.
– Значит, так  надо,-  сказал я обреченно и стал прощаться.
– Будь здоров, – сказал мне на прощанье  Амин.
Я был относительно здоров и  неделю спустя снова сидел в сквере. Сперва рядом со мной  сидела на скамейке дама с собачкой. Собачка была симпатичная, совсем чеховская, но дама, пожалуй, сильно старше, примерно моих лет. Потом дама ушла за собачкой,  a рядом сел бородатый старик в большой черной шляпе.
– Опять в Ницце пошла мода на шляпы,-  сказал я вежливо.
– У нас, хасидов,  давно эта мода, – сказал старик  в шляпе.
-  О, так вы хасид! – сказал я. – Невероятное совпадение. Только что взял книгу
«Xaсидские предания» Мартина Бубера и начал читать
-  Где это можно брать такие книги? -  удивился старик в шляпе.
-  У нас в приходской библиотеке,- сказал я, – На улице Лоншан. У Зои Оболенской. Две книги взял – Мартина Бубера и Довлатова.
– А про что там?
– У Бубера? Там про цадиков.
– Интересно?
– Не очень. У Довлатова смешней.
-  А там про что?
– Там про циников. Про Ариков, про Мариков, про домушников, про  гебешникoв…
-  Мартин Бубер был великий человек. Он искал радость. Наверно, нашел.
-  Надеюсь, – сказал я, – Сын вот у него женился неудачно. Жена его сына  Маргарет ушла от него к другому.
– Tоже  к хасиду?
– Не думаю. Она ушла к секретарю немецкой компартии Нойману.
– Они хорошо жили?
– Хорошо. Но недолго.  Им пришлось бежать от Гитлера к  Сталину.
– Ну так неплохо. Мой внук говорит, что Tроцкий еще лучше Сталина, но все же и Сталин неплохо. Мой внук студент в университете. Им там виднее.
– Может быть.  Но  только  Сталин расстрелял в этого Ноймана, а  жену его посадил в лагерь.
– Ну что ж…Надеюсь, она выжила в советском лагере.
– Выжила. Но только уже  в немецком. Сталин выменял на нее у Гитлера каких-то  своих людей .
– Ox,  эти девушки, с ними не так просто. У  меня, раз уж  зашла речь, три внучки.
-  Раз уж зашла речь, у меня у самого дочь. Да  у этой  Маграрет Бубер и сестра Бабетта тоже вышла замуж за знаменитого коммуниста, так что  они с мужем бежали от Гитлера во Францию.
– Ой, беда… Oн тут нашел  работу?
– Да, он очень много работал. Он был тут главный агент коминтерна. Но потом его
повесили на дереве.
– Кто его повесил, немцы?
– Может, немцы. А может, и  русские.  Под деревом его нашел француз. Точнее, собака его нашла. Помогала хозяину искать грибы, а нашла труп… Собака друг человека.
– Боже мой! Где вы все это прочли? Где вы берете книги?
– В нашей приходской библиотеке.
– В хасидской библиотеке?
– С чего б? В православной…
– То-то  я и вижу.

Просмотр для печати

Об Авторе: Борис Носик

Борис Михайлович Носик (10 марта 1931, Москва, СССР — 21 февраля 2015, Ницца, Франция) - известный русский писатель. Окончил факультет журналистики МГУ и Институт иностранных языков. Наиболее известные произведения писателя — биографические: книга «Альберт Швейцер», в серии «Жизнь замечательных людей» (Москва, 1971) была восемь раз переиздана на немецком языке, «Мир и Дар Владимира Набокова». Писал также рассказы, пьесы («Ваше мнение доктор?») и повести. В советское время наряду с официальными произведениями много писал «в стол» (знаменитая повесть «Коктебель»). Занимался также переводами, в том числе «Пнин» В. В. Набокова. В настоящее время проживает в Париже.

• Web
|
• Публикации в Гостиной (13)

One Response to “БОРИС НОСИК ● СИДИМ СЕБЕ ХАСИДИМ ● ПРОЗА”

1. Irina Savitskaya says:

   November 9, 2009 at 6:04 am

   Думаю, Париж лучше узнавать по Вашим запискам, Борис. Не сердитесь на “записки” – но так легко, весело, иронично, как будто мимоходом черкнул. Читаю, перечитываю, смакую “Коктебель”. Господь подкидывает мне переодически интересные штучки, все пыталась понять, зачем пушкинский турнир? Гениальный план – встретить столько удивительных людей, с которыми, сдается мне, были уже сто тысяч раз знакомы, “хадисили”, словом. Спасибо, товарищ Бог!
   Грустите в Нице, шелестят страницы, потрескивает жалостно камин
   и две звеезды, как две большие птицы, глядят в окно, где Вы совсем один.
   Утешьтесь, на гранитном постаменте у Космоса, где мерзнет пьянь да голь,
   московский холод пробирает кости, ревет и матюкается де Голь.

   Reply