ЮРИЙ МИКУЛИН ● «ЛЬДИНКА У КРЫЛЬЦА…» ● СТИХИ
Он снился мне в печальном, долгом сне,
В костюме старом, стоптаны ботинки;
На щеках впалых – влажные тропинки,
Боль прячется в глазах, на самом дне.
… Неделя дохромала тяжело,
А в голове тот сон занозой ноет.
Не ведаем, когда и вряд ли стоит…
Ведь это не изменит ничего.
* * *
Прости, пожалуйста, за всё!
За то, что без конца химеры,
Весь год дурачили без меры,
Но всё пустое, ничего…
Обратно мне не след идти.
В пути упорном к горизонту,
Искал и находил не фронду,
Но нитей тонкие пути.
Тут нет загадки никакой,
Они ведут сердца по свету.
Бывало, приплетут комету
Или звезду, что над рекой.
Звезду, которую нельзя –
Заставить осветить дорогу,
Скиталицу и недотрогу…
Но почему-то мы друзья!
* * *
И всё становиться неважно,
Ведь в Лету унесла река:
И голос вдалеке протяжный,
И руку, что была близка.
Теперь вот ничего дороже:
Фигурки, старого письма.
Но сердце трепетней и строже,
Пред ощущением конца.
И не сказать, и только руки…
Да ночи сводят нас с ума.
Все годы полные разлуки,
И льдинка утром у крыльца.
ЧЕТЫРЕ ВРЕМЕНИ ГОДА А.ВИВАЛЬДИ
Камин горит и свечам не до сна,
Все года времена уже стучаться,
Той музыке никак не затеряться.
Ну, что ж пора, откупорим вина.
Ведь нынче за окном, увы, зима,
А музыка весною нас прельщает,
И праздник, и раздумье обещает:
За счастье, за весну виват, ура!
Кровь горячат напитки и огонь,
А скрипки нам уже поют про лето.
И солнечным теплом душа согрета,
И спелое зерно мне на ладонь…
Созревший урожай мы соберём –
Нас осень, уговаривать не нужно.
И краски расцветают не натужно,
И погреба заполним все вином.
Маэстро веселился, мёрз, скучал,
Но, как и он, мы зиму принимаем.
А счастье тут, но боле понимаем,
Когда порой себя ты потерял…
* * *
Ну, неужели было всё зазря?
И дни мои как мутные метели,
Что не заметно, тихо пролетели,
Потом расчистят снег, и нет меня.
Да что сугробы, это ли беда!?
А если ничего на белом свете?
Но может это соло на кларнете,
Что в одиночестве порой играю я?
Безделицу – придумал, разучил,
Минуты три с секундами, не боле.
И вся-то жизнь моя клочок на поле.
О, если б только знать: Зачем я жил?
В РЕЙКСМУЗЕУМ К РЕМБРАНДТУ
Неделя кончена, спешу в аэропорт,
И холодно, и пусто в электричке.
А звуки постоянной переклички –
Прощания озябшего аккорд.
Пусть самолёт взлетит за облака:
Голландия – не очень-то далёка.
И повторю не раз я эти строки,
И музыка утра уже слышна.
О, Амстердам – приветствую тебя!
И радуюсь твоим домам, каналам.
И на сегодня ограничусь малым –
В Рейксмузеум и боле никуда.
Там Рембрандта полотна по стенам,
В волшебном свете оживают лица,
И цвет течёт, меняется, струиться,
Те люди говорят и только нам.
* * *
И снова к строчке возвращаюсь,
Как – будто правлю ворожбу.
И словно иступлёно каюсь,
И слова искупленья жду.
Все эти буквы, запятые –
Как корни – посреди пути.
И это, как всегда впервые,
И всё же счастье так брести.
* * *
Смиряются сердца, так суждено –
Ушедший уж оттуда не вернётся.
И вроде всё как прежде остаётся,
Но всё-таки не то, не то, не то…
* * *
Неважно, что осталось впереди,
День, прожитый, с заходом исчезает.
Жаль жизнь так неизбывно убывает,
Но всё светлей и ярче позади.
* * *
Задёрганный с гармонью человек
Начнёт играть раздумчиво и тихо.
Вступлю и я, как от озноба сипло,
Фистулою без сил сойду на нет…
…Играем, на скамеечке вдвоём:
Подумают, росли и знали близко.
Гармоники, сестрёнки василиска,
Без них не можем, этак и живём.
* * *
Я буду этот день стократно проживать,
Там не было того, о чём жалеть придётся.
Как щедро нам тепло дарило солнце,
Но осенью – дождей не миновать.
До полдня небо не роняло слёз,
Потом в двенадцать, как часы пробили –
Вдруг хлынул ливень, будто позвонили,
И я подумал: Скоро ты придёшь.
А время шло, валилось всё из рук,
Опять звонок, на приговор похожий.
Тарелка падает, но уцелеет всё же,
Так хочется идти, не разбирая луж…
Зачем обратно надо возвращаться,
Дней киноплёнку прокрутив назад?
И вспоминать: неспешный листопад,
Окно, что не хотело закрываться…
ОН НЕ ЗНАЕТ…
Х.Л. Яровинскому
Приходит человек и говорит: Пиши,
Пока бушует кровь в твоих чернилах.
Но только не спеши, не заложи души –
Немного толку в строчках суетливых.
Я улыбаюсь, я его люблю…
Тупою бритвой кровь не отворяют.
Он умер, и давно на свете нет его,
Но он, похоже, этого не знает.
ТРУДНО
Что есть, то есть, иному не бывать,
Пусть времени река меня уносит.
Мне никогда тебя не увидать,
Давно уж на дворе хозяйка осень.
Что не сбылось, что сокрушили мы,
О том жалеть бессмысленно, однако,
Пусть светлые мной не забыты сны,
Но я молю: Не пронесите чашу…
Просить об этом, верно тяжкий грех,
Но затеплив лампаду у иконы,
В который раз шепчу: Да, человек,
И не могу не преступить законы.
Помилуй, мя, готов в последний путь,
Запряжены и бьют копытом кони.
Мне время вспять никак не повернуть,
И жить нельзя, коли, душе нет воли.
Проклятье памяти, проклятье петуху!
Увязли на распутье мои кони.
Горит во тьме костёр, рассвета жду,
И холодны как лёд мои ладони…
* * *
Пред памятью былого лгать нельзя,
Оно стоит вокруг меня незримо.
Граница же почти неразличима,
И странный сон преследует меня.
В колодце памяти черным черна вода,
Там звёзды отражаются несмело.
На долгий суд затребовано дело,
В нём прокурор, и подсудимый я.
Поступки, время, неба звёздный плат –
Затянуто шагреневым пространством.
Светает… На рассвете звёзды гаснут,
Но кто-то там, тревожиться о нас…
* * *
Руками, сердцем замок строю я:
Мощны и неприступны его стены,
А башни на углах: высоки, смелы,
Стоят, в дозорах – тишину храня.
Собор и замок – площадь обняла,
Мосты как руки, что легли на плечи.
Мне, право, почему-то стало легче,
Хоть сделал я всё это из песка.
Нахлынула волна – и Мир пропал:
В руинах замок, крепостные стены.
Но горя нет и помыслы так смелы,
Ведь в сердце я на веки создавал.
* * *
Остановлюсь – опять часы пойдут,
Лист тополя останется закладкой.
В стихах есть откровение, загадка,
И горечь чувства согревает тут.
Как важен в винах и стихах букет,
Он силу набирает с каждым годом.
Всё в мире начинается с восходом,
Прозрачность родника таит секрет.
Строкою ключевой – промыть глаза,
Пусть утренники свежи – это осень.
Высок и тонок абрис дальних сосен,
Как стригунок – рябинка у крыльца.
Густеет кровь от льдинок в ручейке,
И память нас, назад к себе уводит,
И разговор в молчанье переходит,
И старый мостик вновь зовёт к себе.
… Читать и перечитывать опять –
Жизнь, проходя от взлёта до ухода.
А смерти нет – он в тишине у входа,
Встречает нас и не устанет ждать.
* * *
тем Игорю и Юрию
Мы говорили, и летела ночь,
Уже под утро он поставил Баха.
Чаконы скрипка, уголок Арбата;
И знаем оба, и нельзя помочь…
ФОТОГРАФ
Я разрываю время на мгновенья,
Дождя застыли капли на лету.
И бесконечно тяжелы сомненья
И, кажется, что почему-то лгу.
Секунда, остановленное фото,
И это было, ведь глаза не лгут.
Такая вот престранная работа –
Всё рушится, мгновения живут.
* * *
Расстаться! Право это не понять!
И выдумка, и ложь совсем несхожи.
Мне кажется, что люди все похожи,
Хотя бы тем, что не хотят терять…
Об Авторе: Юрий Микулин
Родился и живу в г. Москве, образование - высшее (геофизик), женат. Пишу статьи, эссе, пьесы, стихи. Публикации в России, США, Белоруссии.
Уважаемый Юрий (извините, не знаю Вашего отчества)!
Спасибо за стихи.
Они очень выразительны – чего стоит такие две строчки, как:
“На щеках впалых – влажные тропинки,
Боль прячется в глазах, на самом дне”.
Я просто увидел это лицо.
Или это четверостишие:
“Мы говорили, и летела ночь,
Уже под утро он поставил Баха.
Чаконы скрипка, уголок Арбата;
И знаем оба, и нельзя помочь…”
Очень ёмко. И очень выразительно. Б-г Вам в помощь. Спасибо.