НИКОЛА ВАЖСКИЙ ● ПАРНАС ВСМЯТКУ, ИЛИ КУРОЧКА РЯБА ● ПОДРАЖАНИЯ
ФЕДОР ТЮТЧЕВ
Ab ovo – помнил древний Рим
И ел по правилам таким:
Сперва от курицы продукт,
А напоследок – сочный фрукт!
Гораций, Плиний, Ювенал
С яиц обеды начинал.
В них – к благоденствию ключи.
Питайся ими – и молчи!
Но вдруг – яйцо перед тобой
Златою блещет скорлупой,
И жажда душу обоймет
Скорей вкусить запретный плод,
И не удержишь ты себя?
Другому – как понять тебя?
Напрасно зубы не точи.
Яйцом любуйся – и молчи!
Ослушаешься – пролетишь.
Найдется на яичко мышь.
Обиды будут горячи –
Не плачь, безумец, а молчи!
Я отрокам твержу совет:
Впитайте мудрость с юных лет!
…Но ты – опять рукой махнешь:
“Мысль изреченная есть ложь…”
ИГОРЬ СЕВЕРЯНИН
Это было в деревне, в подмосковной глубинке,
Где скрипучи телеги и ажурна ветла.
Дед играл на гармошке “Вальс-фантазию” Глинки,
И, внимая гармошке, Ряба яйца несла.
Было все очень просто, было все очень мило:
Золотое яичко закатилося в дом.
Дед – железным аршином, скалкой – бабушка била.
Мышка – шустро бежала и задела хвостом…
И яйцо разбивалось, разбивалось грозово!
До рассвета рыдала безутешно семья…
Это было в деревне, где трава бирюзова,
Где фантазия Глинки – и немножко моя!
АГНИЯ БАРТО
Пестрая тужурочка,
Крылья враскосяк.
Кто не знает курочку?
Рябу знает всяк.
Радуется бабушка,
Дед и все вокруг:
Как несется Рябушка!
Лучше всех подруг!
Дедушка от Рябушки
Принес яичко в дом.
В это чудо бабушка
Поверила с трудом!
Били дед и бабушка
Прямо, вкривь и вкось,
А яичко Рябушки
Им не поддалось!
Но пришла в избушечку
К старикам чуть свет
Мышечка-норушечка.
Бряк – яичка нет!
Плачут – дед, и бабушка,
И соседи все…
Вот какая сказочка
Во всей своей красе!
ПАВЕЛ ГЕРМАН
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Идеи наши тверже, чем металл.
Указан путь в грядущее, и крылья
Стальные нам Товарищ Сталин дал!
Мы к деду с бабкой в их края глухие
Запустим трактор и аэроплан!
И если надо – яйца золотые
Снесем, советский выполняя план!
Все выше, и выше, и выше
Шагаем, летим и плывем!
И все буржуазные мыши
Советской стране нипочем!
БУЛАТ ОКУДЖАВА
Не солнце встает – занимаем мы кресла чиновные,
Свои пьедесталы, которые выше побед.
Поступки свершить нам дано грандиозные, новые,
И здесь не до кур – ведь на это есть баба и дед.
Холопы и мыши прекрасное бьют, не жалеючи,
Такое, что может, не снилось во сне Фаберже.
Оно – наше всё (как забыть Александра Сергеича?)
Но даже в музеях, поди, не отыщешь уже.
А наша стезя – осудить, обсудить, разобраться и
Начать и углубить, пресечь клевету и обман.
Ах, денежки нам выделяют на дератизацию,
Но мы по старинке кладем их усердно в карман.
Да, мы ваше всё, ваши боги, суды и законщики.
И все ж иногда наплывает о чуде печаль:
Яиц миллион, всё простых – золотые закончились.
Хотя бы одно! Но не будет отныне, а жаль…
АЛЕКСАНДР ВЕРТИНСКИЙ
В калиново-малинной Куликовке
Ничто не предвещало ничего,
Но курочка в обычной обстановке
Свершила волшебство!
В томатно-огуречной Куликовке
Разбить яичко захотели вы,
Но были так наивны и неловки,
Увы, увы, увы…
Ах, солнечно блистая,
Скорлупка золотая
Желтела одуванчиком в цвету…
Вы плачете, Улита,
Что чаянья разбиты
И кроме аппетита –
Все ушло в мечту!
Ах, не спаслось от боя
Яичко золотое!
Меня, себя и всех мышей кляня,
Вы плачете, Улита,
Что золото разбито
И мраком жизнь покрыта
Без его огня!
В подсолнечно-морковной Куликовке
Не знали ни трагедий и ни драм…
О, как же я забыл о мышеловке?
Ну, просто стыд и срам!
В картофельно-капустной Куликове,
Где крики петухов и тишина,
В печали и тоске, нахмурив бровки,
Вы плачете одна…
НИКОЛАЙ ТИХОНОВ
Спокойно цигарку скурил до конца,
Спокойно протер скорлупу яйца,
Глянул: хохлатая, грудь вперед
Гордо в курятник Ряба идет.
– Не все ли равно, – сказал он, – как,
А надо разбить – или день натощак?!
Четыре глаза, две пары рук.
Старик – тук-тук, и старуха – тук!
Не хрустнет, не треснет яичный бок.
Дед ослабел, почернел, лег…
Ватная ночь. Не дрогнет камыш.
К деду и бабке крадется мышь.
Пятьдесят верст, шестьдесят верст,
На семьдесят третьей – взметнулся хвост!
Серой разбойнице – черт не брат!
Пишите – яйцо не вернуть назад.
Телеграфом в окно прокудахтал рассвет:
Одни скорлупки. Завтрака нет!
Лапти бы делать из этих людей:
На что годятся, кроме лаптей?!
АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ
Мне не Таньки снятся и не Маньки,
И родню во сне я не видал.
В гости ездил к старой африканке
В ту страну с названьем Сенегал.
У нее была цесарка Ряба
И такие яйца ей несла –
Удивлялись пальмы-баобабы
И жена французского посла!
То ли Ряба сбрендила от зноя,
То ли наклевалась конопли –
Как-то раз яичко золотое
Старики в курятнике нашли!
Кочергой яичко била баба,
Дед – обломком старого весла,
Аж стонали пальмы-баобабы
И жена французского посла!
Дорогие братья и сестрицы!
Все мы твердо знаем, лет с шести:
Добротою мышь не отличится,
Хоть ее ты в Африку пусти!
Мышь яйцо разбила. Плачет баба,
А проклятьям деда нет числа…
И рыдают с ними баобабы,
И жена французского посла!
БОРИС ПАСТЕРНАК
Метель чертила на стекле
Свои кружала.
Яйцо лежало на столе,
Яйцо лежало.
Его так долго на обед
В тоске голодной
Разбить пытались баба, дед
Поочередно.
А к ним, невеждам, из угла,
В мольбе – напрасно
Вздымала Ряба два крыла
Крестообразно…
Но есть и мыши на селе –
И мышь явилась!
Яйцо лежало на столе –
И покатилось,
А докатившись – низнеслось
Со стуком на пол,
И горький дождик бабьих слез
В скорлупки капал…
Мотая жизненную нить –
Мудрее будьте,
Во всем стараясь доходить
До самой сути,
И ко святому на земле
Явите жалость!
Яйцо лежало на столе,
Яйцо лежало…
РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
Я поэт уже того – старый.
От усталости – куда деться.
Что-то с памятью моей стало:
Всё зовет меня туда, в детство,
До истока, в глубину, в недра –
Всё настойчивее днем с каждым…
Может, в жизни ничего нету
Простодушней и мудрей сказок?..
Но и сказка – замутит ложью,
Да аукнется живой былью:
Деду с бабкой в руки – дар Божий,
А они его туда ж – били…
Дурака в дорогу брать – бойся!
За беспечность тяжела плата.
Что имеем – не храним, бог с ним!
Потерявши – как один – плачем.
Мне б вина сейчас глоток добрый,
Чтоб в порядок привести мысли…
Обещала сказка быть долгой,
Но приблизила конец – мышка.
ЕВГЕНИЙ ДОЛМАТОВСКИЙ
На Волге широкой, на Унже далекой
Сверкают огни, и гудит пароход…
А под Кологривом, где марь и крапива,
В селе одинокая баба живет.
В нарядной фуфайке утешить хозяйку
С подарком явился соседский дедок:
Яйцо золотое, совсем не простое,
Снесла ему Ряба в назначенный срок!
Стучат дед и баба, да видно, что слабо:
Ни трещинки нет на яйце золотом!
А мышка-норушка уже у избушки,
Шуршит осторожно в траве под окном.
Ах, летние ночки! Все силы – до точки!
А утром – удачу испытывать вновь!
Но мышка бежала, хвостом помахала,
Разбила яичко – и вся тут любовь!
Ревут дед и баба, а курочка Ряба
Беднягам кудахчет: «Утрите слезу!
На что золотое? Я очень простое,
Другое яйцо вам на завтрак снесу!»
РОБЕРТ БЕРНС – САМУИЛ МАРШАК
Жил-был крестьянин, старый Джон
С женою и все прочее,
Но был упрям и жаден он,
И все такое прочее.
При всем при том, при всем при том
Покушать обожал он.
Со всяким разным там скотом –
И курочек держал он!
Ячмень отборный сеял Джон,
Гнал виски и все прочее,
И элем баловался он,
И все такое прочее.
При всем при том, при всем при том
Закусывал омлетом.
Яйцо в мундире золотом
Нашел однажды летом!
– Вези яичко королю –
Награду даст и прочее!
– Яички я и сам люблю
И все такое прочее!
При всем при том, при всем при том
Ославился бедняга:
Как ни старался Джон, с яйцом
Не справился бедняга!
Устал изрядно старый Джон,
Вздремнуть прилег и прочее.
И не заметил мышку он
И все такое прочее!
При всем при том, при всем при том
Бежала резво мышка,
Махнула сереньким хвостом –
И все! Яичку крышка!
О, как проснулся бедный Джон,
Как зарыдал и прочее!
И до сих пор в печали он,
И все такое прочее…
При всем при том, при всем при том
Делюсь советом с вами:
В яйце нет счастья золотом,
А золото – мы сами!
МИХАИЛ НОЖКИН
На деревне, лишь день начинается,
Всё заботы, содом и сумбур.
Старики со старухами лаются,
И повсюду кудахтанье кур.
А на кладбище за околицей
Тишина, благолепье, покой.
Старый поп Илья Богу молится,
Да березки качают листвой.
Бабка с дедом решали до вечера,
По-гамлЕтовски – бить иль не бить:
Повезло золотое и вечное
Им от Рябы яичко добыть.
А на кладбище всё спокойненько,
Лишь молитвы да шелест берез.
Ни отца Илью, ни покойников
Не волнует житейский вопрос.
Дом наполнился шумом и грохотом,
Аж проснулся запойный сосед!
Били этак и так, да что проку в том –
На скорлупке ни трещинки нет!
А на кладбище темень ровная,
И звезда говорит со звездой.
Лишь голодная мышь церковная
К деду-бабке пошла на разбой!
И бесценное Рябы наследие
Всем на горе покинуло мир…
Я про то накропал бы трагедию,
Жаль, во мне не проснулся Шекспир!
А на кладбище все спокойненько,
Всё на месте – кресты и забор.
Дед и бабка там не покоятся.
Значит, яйца едят до сих пор!
Об Авторе: Никола Важский
НИКОЛА ВАЖСКИЙ (Николай Юрьевич Незговоров). Единственный раз назвали поэтом, когда учился в 9 классе, это была шутка. Старший дилетант от версификации. Родился в Шенкурске Архангельской области, на реке Ваге, потому и Важский. Окончил химический факультет Ленинградского (тогда еще) университета. Живу в Димитровграде Ульяновской области, работаю начальником группы радиохимического анализа в НИИ Атомных Реакторов. Стихи размещаю в Интернете, на порталах www.grafomanov.net и www.hohmodrom.ru . Есть опыт «бумажной» публикации в журнале «Чайка», USA, и альманахе «ЭХО», Санкт-Петербург.
Все хороши! Но пожалуй Северянин и Барто – лучше всех прочих :)))
Совершенно великолепные стилизации, одна лучше другой!