ВЕРА ЗУБАРЕВА ● ДЕНЬ И НОЧЬ ● ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
Помню, как-то беседовали мы с Ароном Каценелинбойгеном о роли введения меры на определённом этапе творческого процесса. Я была тогда ещё аспиранткой Пенсильванского университета и с увлечением изучала его теорию предрасположенностей, с которой он познакомил меня практически в первые недели нашего знакомства. Теория имела много аспектов. Это был новый метод мышления, без понимания деталей которого невозможно было вникнуть в суть теории.
Тема нашего занятия в тот день (занятия проходили в форме бесед) была, как я уже сказала, «Роль введения меры». Арон обратил моё внимание на то, что люди часто игнорируют меру, оперируя крайностями в быту и в научных исследованиях. Именно поэтому вопрос судьбы и случая в философии сводится к двум крайностям – либо всё полностью предопределено, либо всё полностью случайно. Его же теория предрасположенностей была связана с промежуточной стадией, и понимание меры детерминированности или произвольности было для него первостепенным.
– В языке, – говорил Арон, – между понятиями «холодное» и «горячее» существует целый спектр тепловых оттенков. Язык, в котором спектр отсутствует, будет считаться неразвитым. То же относится и к стадиям развития любой системы. Крайности свидетельствуют о начальном этапе. Спектр появляется гораздо позже и говорит о продвинутой стадии.
Потом мы беседовали с ним о Сотворении, о том, как Бог, которого Арон интерпретировал как Развивающегося и Индетерминстского, сотворял вселенную поэтапно. Позднее все эти теоретические выкладки стали предметом моих лекций в Пенсильванском университете, а также послужили рождению «Трактата об ангелах», который я посвятила нашим беседам с Ароном.
И только спустя уже лет десять, когда я перечитывала первую главу Бытия, меня вдруг осенило, как можно с точки зрения дихотомии и меры подойти к вопросу о том, почему свет был сотворён в самом начале, а небесные светила появились только на четвёртый день. Нужно сказать, что этот вопрос неоднократно ставился, и существуют различные интерпретации, но ни одна из них не дана с точки зрения развивающегося Творца и преодоления дихотомии в Сотворении.
Итак, мой ответ был таков, что поначалу Бог сотворял по принципу крайностей, как всякий творец на первом этапе работы, когда важно обозначить полюса, чтобы потом вводить спектр. Свет появился как противоположность тьме, и это был начальный этап Сотворения, знаменующийся дихотомией свет-тьма. Сотворение светил знаменовало собой введение меры освещённости вселенной и появление богатого спектра оттенков. Отныне ночь и день не противопоставлены как полная тьма ослепительному свету или как абсолютный холод абсолютной жаре. Они являют собой градации света, и благодаря этим градациям картина мира становится более богатой, порождая красоту, состоящую из таинственных сочетаний света и тени в каждый момент времени. Это красота, несущая в себе все градации Таинства и исподволь связывающая картину мира с Создателем.
* * *
Последний час,
Который отдан солнцу.
Оно уже не проникает вглубь,
Оно на верхних этажах, на кронах,
Само, как плоскость, —
Светлый плоский диск.
Объем огня потерян до заката.
Потерян так, как будто бы сто лет
До потрясенья солнцем,
До возврата
Мазка — в явленье, а штриха — в предмет.
Объемы сумерек, объемы ожиданья…
И расплылось в раздумьях мирозданье,
И не найти связующую нить.
И ядовито потемнели шторы,
Чтоб сразу за вопросом: «Час который?»
Незыблемое в зыбкое сманить.
Читать всю подборку здесь:
http://magazines.russ.ru/ra/2012/8/z11-pr.html
Об Авторе: Вера Зубарева
Вера Зубарева, Ph.D., Пенсильванский университет. Автор литературоведческих монографий, книг стихов и прозы. Первая книга стихов вышла с предисловием Беллы Ахмадулиной. Публикации в журналах «Арион», «Вопросы литературы», «День и ночь», «Дети Ра», «Дружба народов», «Зарубежные записки», «Нева», «Новый мир», «Новый журнал», «Новая юность» и др. Лауреат II Международного фестиваля, посвящённого150-летию со дня рождения А.П. Чехова (2010), лауреат Муниципальной премии им. Константина Паустовского (2011), лауреат Международной премии им. Беллы Ахмадулиной (2012), лауреат конкурса филологических, культурологических и киноведческих работ, посвященных жизни и творчеству А.П. Чехова (2013), лауреат Третьего Международного конкурса им. Александра Куприна (2016) и других международных литературных премий. Главный редактор журнала «Гостиная», президент литобъединения ОРЛИТА. Преподаёт в Пенсильванском университете. Пишет и публикуется на русском и английском языках.
Интересное утверждение, что крайности свидетельствуют о начальном этапе. Черно-белое кино, черно-белая фотография – начальный этап развития этих искусств. Но при этом были созданы настоящие шедевры, и перейдя к цвету, т.е., более развитому технологически этапу, и кино, и фотография как искусства что-то явно утратили. Была своя поэзия, лиризм, утонченность и выразительность в черно-белых изображениях. Можно ли это объяснить в рамках вашего подхода?
Понятие “чёрно-белое” действительно звучит как сочетание крайностей, и как понятие, это и есть сочетание крайностей. Это ещё один наглядный пример того, о чём говорил Арон, указывая на то, что людская терминология построена зачастую на крайностях (случай-судьба). Что же касается кино и фотографии, то в них чёрное и белое являются теми полюсами, между которыми начинают выстраиваться градации яркости. Именно это и создаёт такую богатую гамму оттенков. Это не чёрно-белое изображением в строгом смысле. Оно просто не цветное. Примитивный чёрно-белый рисунок будет лишён этих градаций и будет действительно представлять собой пример дихотомии в искусстве. Так что здесь дело в термине, основанном на двух крайностях, привлекающих внимание к исходным полюсам, от которых идёт развитие всей промежуточной сети оттенков.