Даниил Чкония
Поэт, переводчик, литературный критик. уроженец Порт-Артура. Жил в Мариуполе, Тбилиси, Москве. С 1996 года – в Кёльне. Окончил Литературный институт им. М. Горького. Автор 11 книг стихов. В 2011 году – отмечен Специальным дипломом Русской премии «За вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации», в 2015 году – лауреат премии В. Сирина (Набокова), в 2016 – лауреат Русской премии в номинации «Поэзия» (диплом II степени). Член Союза писателей с 1976 года, ныне – член СП Москвы
Comments (0) * * *
Взгляни в окно устало, когда наступит слом:
Во тьме летят составы за дальним, за холмом.
Какой привёл резон ты – ни сердцу, ни уму…
Видны ж им горизонты, хоть и летят во тьму.
А там холмы другие пронизывает свет –
Там горькой ностальгии уже на свете нет.
На что ж тебе пустая ухмылочка вранья?
Так воровата стая тупого воронья.
***
зачем нам грустные труды
нелепого воспоминанья
уж столько утекло воды
забвения тоски незнанья
как строилась твоя судьба
как строилась моя не важно
нас каждый день звала труба
за ней шагали мы отважно
то согревал нас лунный свет
то среди дня светило гасло
день протекал: вопрос-ответ
выдавливая смысл как масло
В новой поэтической книге Веры Зубаревой отчетливо проявлен ее давно сло жившийся творческий характер. Свойственная ей негромкая интонация — свидетельство того, что автор доверяет своему читателю, хорошо знает и чувствует его.
Она не дергает за рукав торопящихся в человеческом многолюдье, не зазывает суетящуюся толпу, вообще, кажется, не требует внимания — возникает ощущение, будто Зубарева сосредоточена на внутреннем монологе, ведет разговор сама с собой.
Очень точно отметила эту особенность стихотворной речи автора поэтесса Елена Скульская, писавшая о стихах Веры Зубаревой: «это нашептывание, тихое нашептывание собеседнику, почти его, собеседника, внутренний голос, который звучит всегда нежно, но убежденно, трепетно, но настойчиво. Тихая прелесть стихов Веры Зубаревой проникнута прохладой и тенистостью, столь важными в крикливые и жаркие дни».
Сидишь в плену таблеток и диет, скашиваешь взгляд в обычно прикрытое ленточками жалюзи окно – а иногда, как и сегодня, почему-то открываешь полосу тусклому свету дня, – и взгляд ловит сразу всё пространство. Так картина, застывшая на стене комнаты, перестаёт на время привлекать твоё внимание, но вдруг однажды, когда тоскливый взор скользит по стенам, что-то заставляет тебя остановиться этим взором на ней, задержаться и придать значение какой-то знакомой детали, которую вдруг увидел, ощутил и осознал иначе, чем всегда это было. И словно свежестью жизни дохнуло на тебя…
Первое, что бросается в глаза – это Семигорье. Рейн, который почти незримо движется мимо твоего окна. Почти, потому что летом домики на берегу и густая зелень деревьев скрывают его, а пока оголённые ветви позволяют в разрывах между домами угадывать полоски воды – чуть южнее река совершает крутой поворот и словно торопится против течения – так видится мне из окна – мимо Семигорья. Жарким солнечным днём в мареве света исчезают холмы, и становится грустно, будто на любимой картине вдруг замазали белилами ту её часть, которая составляет смысл этой картины. Исчезают легенды, затихают строки из «Саги о Нибелунгах», перестают будоражить воображение сцены сражения юного Зигфрида с драконом. Вон он, один из семи холмов, Драхенфельс, Драконья скала, на которой полыхает пламя, изрыгаемое драконом… Семигорье хорошо просматривается, когда на него не падают прямые солнечные лучи.
рассвет он сероголубой
и дым столбом не знак угрозы
но солнце всходит над тобой
взрываясь светом зимней розы
багровый отблеск на снегу
искрятся окна как осколки
не замечаешь на бегу
что стих на время ветер колкий
стоят дымы стоят дома
спешат оскальзываясь люди
прекрасна русская зима
сияет на озёрном блюде
скольженье дутышей на льду
беспечное паденье сдуру
вновь вырезаешь на ходу
замысловатую фигуру
и кажется нашёл уже
машину времени как средство
на предпоследнем рубеже
вдохнуть глоток счастливый детства
Первое стихотворение я написал семиклассником. Возможно, оно сыреет в подвале, в мешке, в который набил когда-то всякий неразобранный архив. А теперь и разбирать неохота – ясно же, что ничего толкового там не обнаружится. Ни строки из того стишка не помню. Помню только одно – стишок был короткий, обличающий «мировых империалистов», написанный на… украинском языке!
Почему – на украинском? Причины две. Среди прочих газет и журналов родители пару лет выписывали и журнал «Крокодил», а потом, для разнообразия, выписали украинский «Перець». Мне он почему-то показался интересней и смешнее!
Тут я должен сделать некоторое отступление. На свет я появился в Порт-Артуре, как он тогда назывался, а с трёхлетнего возраста жил в Мариуполе (люблю это красивое имя города, а советскую его кличку никогда не употреблял). Так вот, в детском саду готовили нас к очередному праздничному утреннику, и должен был я произносить такой стишок:
«Поэт-подвижник Русского Безрубежья» – не конкурс, не выбор лучшего из достойных, а номинация поэтов, активно участвующих в литературном процессе и помогающих открывать новые имена и поддерживать уже известные. Каждый год список поэтов-подвижников не обновляется, а пополняется новыми именами. Поэтому каждого поэта мы номинируем только один раз.
В этом году в список номинантов вошли не только поэты, стоящие у руля литературного процесса, но также издатели и редакторы журналов и альманахов, организаторы и ведущие литературных мероприятий, президенты литературных организаций. Все они подвижники, многие годы сочетающие участие в литературном процессе с творчеством. Благодаря их стараниям, были услышаны голоса многих достойных авторов.
В.З. В этом году мы открываем рубрику «Поэт-подвижник» беседой с поэтом, чьё творчество известно и любимо ценителями большой поэзии, проживающими в различных уголках Русского Безрубежья. Дорогой Даниил, мы рады приветствовать тебя в нашей Гостиной в качестве лауреата в номинации «Поэт-подвижник»! Ты так много делаешь для русской литературы, являясь и заместителем Главного редактора литературно-публицистического журнала «Эмигрантская лира», и ведущим рубрики зарубежной русской поэзии и выпускающим редактором ежегодного альманаха «Под небом единым», и членом редколлегии журнала «Этажи», и членом жюри нескольких международных фестивалей русской поэзии… Помимо этого ты пишешь предисловия к поэтическим сборникам, рецензии, встречаешься с литераторами и обсуждаешь с ними насущные литературные проблемы. Какая проблема в нашем литературном мире видится тебе сегодня наиболее острой?
Читать дальше 'Даниил ЧКОНИЯ: «Я вижу процесс герметизации поэзии…» ● Интервью ведёт Вера Зубарева'»
* * *
за окном прошли снега и пришли дожди
говорю я ни фига лучше подожди
сам с собой иду гулять берег Рейна пуст
теребит речную гладь ветер-златоуст
млечный свет на ней лежит на речной воде
отражением дрожит свет звезды звезде
и пока ты вдалеке мной владеет грусть
за звездой на поводке нехотя плетусь
думаешь ночами… думы это сны
фонари за окнами светят парой глаз
вот глядишь и дожили до своей весны
запоздалой может быть но объявшей нас
кто сшивает нитью кто прядёт судьбу
кто ведёт беседы сбившихся в кружок
бес выносит судьбы на своём горбу
и глядит в пространство меркнущий божок
RSS
