RSS RSS

ДЖАНЕТ КЕРХАЙМЕР ● КОГДА И КАК Я УЗНАЛА ● ПЕРЕВОДЫ ЛИАНЫ АЛАВЕРДОВОЙ

Джанет Керхаймер Сборник стихов о Холокосте Джанет Керхаймер «Как распознать одного из нас» был тепло встречен Лауреатом Норбелевской Премии Эли Визелем, Раввином Гарольдом Кушнером, а также Ирвингом Гринбергом (Почетным Председателем Мемориального Совета по Холокосту, США).

Лиана Алавердова

КОГДА И КАК Я УЗНАЛА

8 лет – Мой отец висит вниз головой на трубе забора, отделяющего соседнюю улицу. Вся мелочь выпадает из его кармана. Он кажется таким молодым.

15 лет – «Было 104 девочки в Израэлитишис Мейчис Уэйсхауз*,  сиротском приюте в Амстердаме.  Осталось в живых четыре» – рассказывает моя мать.
«Я помню нашу руководительницу Юфрау** Фрэнк. Каждое утро она заставляла нас пить рыбий жир. Она говорила,что он полезен для здоровья».

17 лет – Мой отец говорит мне, что его отец и сестра Руфь выбрались из Германии и поехали в Роттердам. Они рассчитывали отбыть 11 мая 1940 года в в Америку.

Нацисты вторглись 10 мая.

21 год – Моя мать передает мне рассказ тети Амалии. Когда она в 1947 году отправилась в Америку на корабле «Королева Елизавета» после того, как они с дядей Давидом были выпущены из лагеря для перемещенных лиц на острове Мэн, она была такая голодная, что съедала по 12 булочек за завтраком. Она говорила, что это было лучшее время ее жизни.

24 года – Мой отец говорит мне: «Отто Райс выехал из Германии в 1941 году. Он доехал поездом до Москвы, Транс-Сибирской жедезной дорогой до Владивостока, кораблем до Шанхая, лодкой до Йокохамы, кораблем до Сан-Франциско и автобусом до Филадельфии, оставив свою жену и трех сыновей. Карола Стейн подписала афидевиты*** за них, но правительство сказало, что ее доход недостаточен.

31 год – Двоюродный брат моей матери отказывается принять деньги, которая богатая женщина ему оставила в наследство. Он говорит, что на этих деньгах слишком много крови. Моя мать рассказывает мне, что в 1939 году ее кузен попросил эту женщину подписать афидевиты для его жены и двоих дочерей. Она ему отказала.

33 года – Мой отец просит меня набрать номер телефона. Его руки трясутся. Он спрашивает свою двоюродную сестру Джуди, хочет ли она прислать своих трех детей из Израиля во время войны в Персидском Заливе. Она говорит, что не может их отпустить.

42 года – Оффициант в Иерусалиме советует моему отцу переехать в Израиль, потому что это – дом. Мой отец отвечает: «Дом – это любое место, куда они вас пустят».

_______________________________________________

* Israelitisch Meisjes Weeshuis

**Juffrouw – госпожа, незамужняя женщина (голл.). Ребекка Фрэнк погибла в концлагере Собибор.

***Письменное поручительство под присягой, в данном случае за вызываемого из-за границы родственника.

ЧТО КАСАЕТСЯ НИДЕРШТЕТТЕНА, УТРО ШАБЕСА,  25 МАРТА 1933 г.

Раcсказывает Опа* Кирхаймер

Три штурмовика вошли в наш дом
в поисках оружия. В Guteszimmer,**
(комнате, которой мы пользовались для особых торжеств),
я увидел свою жену, демонстрирующую им мои армейские фотографии
времен Первой мировой войны и мою медаль Железный крест.
Один штурмовик спросил, не украл ли я эту медаль.
Они арестовали меня и прихватили две пары
Хороших кожаных перчаток моей жены.

Моего шурина Вольфа Брауна, моих друзей Фрица Нойбёргера,
Макса Стерна, Майкла Леви, Зигфрида Шлесинджера, Германа Брауна,
Леопольда Шлоссбергера и меня взяли в городскую мэрию, заткнули нам рты и
Надели повязки на глаза, забрали по одному в комнату, заставили лечь
Лицом вниз на стулья, избили нас от шеи до ног.
Шесть жандармов избивали нас стальными прутьями и резиновыми шлангами.
Затем они заставили нас стоять перед горящей
Угольной печью, пока мы не потеряли сознание.
Через два часа я был отпущен на свободу. Я притащился домой
Закоулками, чтоб меня не видели.

Рассказывает его сын

Я услышал их из спальни, оделся и спустился вниз.
Я увидел мать в Guteszimmer со штурмовиками, увидел,
Как они забирают отца.

Мать, сестра и маленький братик ждали дома, а я отправился
В шуль*** узнать, кого еще забрали.
В воскресенье утром я пошел навестить дядю Вольфа.
«Посмотри на меня, чтоб  ты не забыл, что случилось» –
и он показал мне свое тело.
«По крайней мере у тебя остались не тронутые участки кожи» – сказал я.
«У отца даже этого нет».

В воскресенье утром наши соседи рассказали, что  протестантский
Священник, пастор Умфрид, сказал своей конгрегации, что то,
Что делают с евреями –это неправильно, сказал, что евреи пережили римлян
И они переживут нацистов.
Через два дня нацистские вожаки сказали ему взять обратно свои слова.
Он отказался. Его избили, арестовали и посадили в тюрьму.
Через три недели нацисты сказали, что он покончил с собой.

_______________________________________________
*Opa по –немецки означает «дедушка»
** Guteszimmer (Гутесзимер)  по-немецки – гостинная комната
*** Шуль – синагога по-немецки и на идиш.

 

ЛЕТНИЙ ДЕНЬ, 1934

«Там был лагерь» – рассказывает отец,-
за три километра от нашего городка,
где жили молодые люди. Они состояли в

Arbeitsdienst, национальной службе труда, и
Строили автодороги, мосты и дамбы.
Около сотни мужчин в униформе с лопатами

Маршировали у нашего дома,
Возвращаясь в лагерь. Они распевали
“Wenn das Juden blut von dem Messe spritz”*
(Когда еврейская кровь брызнет с ножа)

“dann gebts nochmals so gut” **
(станет намного лучше).
Дядя Макс и я смотрели, как они маршировали.
«Самое худшее, что они смогут нам сделать –
это убить нас» – сказал дядя Макс***.

_______________________________________________

* Вен дас юден блут вон дейм Мессе шпритс
** дан гейтс нохмалс со гут
**Макс Кирхаймер и его жена Силли были депортированы в Избику, Польша, 26 мая 1942 г. и были там убиты.

НА ЧЕКУ, 1936

«Я спал в шезлонге в его комнате» – говорил мне отец.
«Grossvater* больше не хотел оставаться один.
Он боялся , что гитлер югенды** будут бросать
Камни в его окна.
Мои ноги свешивались с шезлонга, поэтому я приставлял стул.
Я прибавлял в росте.
«Этакий shomer**, этакий охранник» – говорил Grossvater каждое утро.

Я не слышал ни малейшего шума ночью.
Мне было пятнадцать лет.
Я спал, как мертвый».

_______________________________________________

*Grossvater по-немецки означает «дедушка».
**Hitler Jugend – нацистская молодежная организация
***Shomer на иврите означает «охранник». Абрахам Кёрчхаймер, дедушка отца Джанет, получил визу на выезд в Америку в 85-летнем возрасте.

 

СЛЕДЫ

«Иногда мы давали курам умереть от старости» –
говорил мой отец. «Было противозаконно получать
кошерное мясо. Но иногда шохет*  Гершон Розентал,
давал мне свой нож после shaharis.**

Я прятал его в кармане своих ледерхосен*** и ехал на велосипеде домой.
Вечером Гершон подходил к нашей входной двери с ручкой и
Бумагой, чтоб притвориться, как будто он собирает на благотворительность,
И моя мама и я тащили несколько кур в подвал.

Он закалывал кур.
Моя мать выщипывала перья и давала Гершону немного мяса  взять с собой,
В то время как я закапывал кровь в саду,
а перья в навозной куче рядом с амбаром.

Я не выливал кровь в ручей за нашим домом,
Боясь, что кто-нибудь увидит кровь в ручье.
На следующее утро я прятал нож в карман своих ледерхосен,
Ехал на велосипеде в шуль и возвращал нож Гершону.

Моя мать консервировала мясо и давала нам его есть только на праздник.
Шохет приходил только когда моего отца не было дома.
Отец не хотел, чтобы мы что-то делали, за что нас могут арестовать
И не знал о содеянном нами, пока не садился к столу

_______________________________________________
*Shochet – резник, совершающие убой скота или птицы в соответствии с ритуальными предписаниями иудаизма
** Shaharis – утренняя служба в синагоге
***Lederhosen – немецкие кожаные штаны с подтяжками, которые носили все мальчики-подростки.
Нацистский закон, запрещавший кошерный забой животный, вошел в  действие 7 декабря 1933 г. Мой отец говорил, что его семья продолжала пользоваться услугами  шохета до 1937 г., когда это стало слишком опасно. Гершон Розенталь и его жена Роза добровольно согласились на депортацию в Ригу в декабре 1941 г., вместе с вдовой и ее тремя детьми, чтобы вдове и детям не было так одиноко. Розентали были убиты в Риге, вместе с вдовой и одним из ее детей.

 

ИЗ БЕРЛИНА В ГАМБУРГ, ЛЕТО 1938 г.

Они ночевали в стогах сена,
Четверо мальчиков на велосипедах,
Воровали картошку, молились, надев талиты*
И тфилины** каждое утро,
В полях. Фермеры их прогоняли.

Они бысто ехали, в ледерхосен, в шапочках.
Их прогоняли мальчишки-штурмовики.

Мой отец встретил у дороги старую цыганку.
Она сказала: «Ты должно быть один из нас:
Черные волосы, черные глаза,
Темная кожа. Наверное, тебя украли немцы».

В Гамбурге он навестил свою тетушку.
Тетю Терезу. Она угостила его «чаем с молоком, как в Англии», впервые.
Он не знал, что в последний раз.

_______________________________________________

* Талит (иврит) – ритуальная шаль для молитвы
** Тфилин (филактерии) – две маленькие черные коробочки с крохотными свитками пергамента с четырьмя отрывками из Торы. Тфилины возлагают мальчики с тринадцатилетнего возраста во время утренней молитвы на лоб и на руку.
Тереза Лёвинталь преподавала в еврейской школе для девочек в Гамбурге. Она была депортирована в Ригу 6 декабря 1941 г. Предполагают, что она была расстреляна в 1942 г.

 

MЭРИЯ

«Зачем?» – спросил мой отец. «Что я сделал?
Мне только шестнадцать»,
И жандарм сказал, что если ему

Это не нравится, если он будет еще задавать вопросы,
То они пойдут к нему домой и арестуют его отца вместо него.
И он увидел своего отца, который платил налог в соседней комнате,

И не позвал его, боясь, что они арестуют его тоже, боясь,
Что отец захочет занять его место, и
Жандарм сказал, что у него работа, квота на десять мужчин

И ему все равно, как он их наберет. А мой отец знал жандарма,
Учился вместе с его дочерью.
Ему сказали вывернуть карманы, сдать

Все деньги и оружие, и он отдал
Свой перочинный ножичек и сказал жандарму,
Что ему надо пойти в туалет, и другой жандарм, Вильгельм,

Отвел его в туалет, и он знал Вильгельма тоже. Он сказал Вильгельму
Не беспокоиться, он не собирается сбежать, и
Вильгельм сказал, что он знает, но он выполняет свою работу.

Когда мой отец и девять мужчин были уже в грузовике
С надписью «Trink Кока-Кола», он повернулся и увидел,
Что Вильгельм плакал, как ребенок.

_______________________________________________

* «Trink» значает «пить» по-немецки.

НАРУШАЯ ЗАКОНЫ

Хрустальная ночь
Разбитые стекла
Нацисты арестовывают его,
Шестнадцатилетнего мальчика

Дахау
Ноябрь 1938 г.
Полосатая хлопчатобумажная форма
Почти зима

Он живет в одном бункере
С мужчиной около пятидесяти лет
Который однажды ночью
Замерзает и умирает

На следующее утро капо* советует ему
Снять нижнее белье с мужчины,
Но сделать это быстро,
Пока эсэсовцы не придут за телом
Ты тоже замерзнешь ночью
Если ты этого не сделаешь

У некоторых евреев есть обычай
Не носить одежду, снятую с мертвеца,
Но чтоб сохранить жизнь, учат раввины,
Ты должен нарушить обычай

Той ночью он стирает белье,
Кладет его на стул
Рядом с плитой чтобы высушить
Спит на нем еще влажном
Чтоб никто не украл

_______________________________________________

* Капо – заключенный, занимающий самый низший административный пост в лагере, нечто вроде надзирателя.

ОЧЕРЕДИ

Мой отец стоял в очереди, чтобы сфотографироваться, стоял
В очереди, чтобы у него сняли отпечатки пальцев, стоял
В очереди, чтобы его обрили наголо.

«Ты еще молод, чтобы быть здесь» –
сказал ему капо, когда отец оказался впереди очереди,
и сообщил свое имя, место жительство, возраст, род занятий, и он увидел

мужчин, стоящих в другой очереди, увидел мужчин стоящих
обнаженными на цементных плитах, и капо сказал моему отцу:
«Задержи дыхание, когда эсесовцы нацелятся пожарными шлангами тебе в рот,

иначе ты наглотаешься воды, захлебнешься, упадешь,
и эсесовцы на тебя набросятся. Они еще ребята, они кайфуют от этого».

Отец стоял в очереди раздеться. Обнаженный, он стоял в очереди
Сдать свое зимнее пальто, одежду, туфли.
Он стоял в очереди, чтобы встать на цементные плиты.

ПОКУПКИ В ДАХАУ 

У SS был магазин в Дахау.
Магазин торговал нижним бельем, перчатками и печеностями
И был открыт только по ночам.

Заключенным позволялось получить
до десяти марок ежемесячно,
и заключенным не разрешалось выходить
из бараков по ночам.

Однажды родители моего отца послали ему деньги.
Он прокрался туда ночью, купил
Шоколадный эклер, съел его так быстро, что его стошнило.
Он никогда больше не ходил в этот магазин.

Прим. Отец мне рассказывал, что эсесовские офицеры, владельцы магазина, были рады, когда приходили заключенные, так как хотели побольше продать. Охранники не трогали заключенных по ночам, если они знали, что те идут в магазин.

ОСВОБОЖДЕНИЕ ИЗ ДАХАУ

«Прошлой ночью у меня был сон» – рассказывает мне отец.
Ему снилось, что капо разбудили его в 4 часа утра,
В пятницу, 23 декабря 1938 года,
Заставили его  раздеться, заставили его
Дожидаться в очереди, пока эсэсовский врач осмотрит

Его синяки и отморожения, заставили его слушать речи
SS, в которых его предупреждали убраться из Германии
И никогда не возвращаться. Ему снилось, что он стоял в
В другой очереди и ждал, пока ему разрешат вернуть форму
И получить свою одежду, туфли и пальто, и что эсэсовцы отвезли его
За четыре мили от мюнхенского вокзала и заставили пройти пешком остаток пути.

Небо было таким черным, что он не мог разглядеть лицо человека, давшего ему билет.
Он ехал 12 часов с двумя пересадками.
без денег, без еды.
Поезд прибыл на утро шабоса. Он не хотел никого видеть
И пробирался домой через поля,
пересек восемь железнодорожных путей, опасаясь, что его поймают

на стрелках. Его отец был первым, кто его увидел,
когда он открывал ставни, которые он закрывал каждую ночь, чтобы никто не мог бросить камни в дом. Он вошел через главный вход в дом,
увидел мать, которая пекла халы, и съел целую халу. Он заснул
в 11 часов утра и проспал до следующего дня.

_______________________________________________

«Точно так, как это произошло на самом деле» – говорит мне мой отец.
«Так я попал домой.
Можешь ли ты поверить, что мне это все приснилось через 60 лет?»

СЕСТРА МОЕГО ОТЦА

На черно-белых фотографиях
Руфь очень похожа на Дороти:
Длинные черные косы,
на коленях маленький черный щенок.

Но это был не Канзас
И она не могла щелкнуть каблучками
Три раза и попасть домой.
У нее не было
Пары красных башмачков,

И желтая кирпичная дорога
Не вела к воротам Изумрудного города.
Она вела к воротам Освенцима.

 

ФОТОГРАФИЯ В РУКЕ

Моей матери четыре года. Светлые кудри,
В детском платье с оборками среди золотистых полевых цветов,
С куклой на коленях и собачкой рядом.

Через два года девочку на фотографии
Прижмут к школьной стене
Дети из ее класса  за то, что она не хотела сказать «Хайль, Гитлер»,

В нее будут бросать камнями, изобьют, назовут жидовкой,
Разорвут ее платье, и ее родители
Должны будут найти способ, как вывезти ее из Германии.

Ее пошлют в приют в Амстердаме
А они будут жлать два года до получения визы
В Америку. Я хочу спросить девочку,

Что стало бы с ней, если бы ее родители не нашли выхода?
Выжила бы она?
Может быть, она бы стала жертвой экспериментов, как ее кузина Ханни,

Которая вернулась домой после войны и редко
покидала свою комнату или она,
как другая кузина, Бертл, пыталась бы пересечь Пиренеи

в Испанию и пропала бы? Что, если бы Гитлер никогда не пришел
к власти, приехали бы ее родители в Америку?
Встретила бы она моего отца и за кого бы

Она вышла замуж, если бы она осталась в Германии?
И кем бы она стала и что бы сделалось со мною?
Я не могу об этом не думать.

 

КАК УМЕР МОЙ ДЕДУШКА (ОПА) ШТРАУС

Он вернулся домой с работы в метель в 47-м году.
Моя бабушка (ома) открыла дверь.
«Натан, почему ты тащишь продукты в такую погоду?»
«Я всегда приношу тебе что-нибудь, Дженни» –
сказал он и умер у нее на руках.

Но его умирание началось задолго до этого, когда
Его заставили продать мясную лавку
После того, как Гитлер пришел к власти,
Когда он увидел, что его шестилетнюю дочку
Избили школьники за то, что она отказалась сказать «Хайль, Гитлер»,
Когда его заставили продать своих любимых лошадей,

Дом, участок земли, когда
Он был болен морской болезнью десять дней,
Пока пароход Рузвельт пересекал Атлатнику               
Из Гавра в Нью-Йорк, когда
Он стоял на холодных цементных полах склада,
Работая ночным сторожем в Гарлеме, когда

ХИАС нашел для него работу
Помощника фермера в Коннектикуте и
Он не мог сказать хозяину, что у него больное сердце, когда
Каждый шабос он сидел один  в углу синагоги,
там, где сидят иммигранты, когда

он узнал после войны, что он никогда не увидит
никого из своих девяти братьев и сестер, когда
он работал на резке мяса, несмотря на сердечные приступы, когда он
поднялся по Meadow Street и его соседка Роуз ДеНегрис,
на восьмом месяце беременности,
увидела, как он несет мешок с продуктами, и спросила его,
почему он на улице в такую погоду, и он ответил:
«Мне не долго осталось жить».

 

БРАТЬЯ

Була* – так маленький брат моего отца, Джозеф,
Называл его, когда они были детьми.

Иногда мне трудно помнить,
Что мой отец былкогда-то ребенком,
Что было время,

Когда он не приносил в записки в школьном табеле,
Где было сказано, что евреи не могут посещать школу
Вместе с арийскими детьми, когда его не прогоняли
С футбольного поля, где он играл с другими ребятами,

Когда он не видел надписи «Не  для евреев»
У входа в общественный бассейн, а за ним и его друзьями
Не гнались мальчишки, коричневорубашечники,
Когда они ехали на велосипеде.

И иногда я думаю, каково было бы,
Если бы Джозеф нам позвонил…

_______________________________________________
* Прозвище моего отца , Bule (произносится Була) происходит от слова Bub (мальчик, по-немецки). На швабском диалекте маленький мальчик – Bubele, и его сократили до Булы.

ДНЕМ В ЧЕТВЕРГ В ЕВРЕЙСКОМ ИСТОРИЧЕСКОМ МУЗЕЕ. АМСТЕРДАМ

Я сижу на скамейке на втором этаже музея,
Построенного на руинах четырех синагог  
Их интерьеры разрушены нацистами,

И смотрю фильм, который показывают на белой стене,
Монтаж еврейской жизни
В Голландии во время войны.

Свадьба. Белые звезды, нашитые на пальто.
Люди покидают зал.
Людей заталкивают в вагоны для коров.

Депортация в Вестерборк. Двое мужчин, пожимающие друг другу руки,
Как будто они скоро встретятся,
Захлопываются двери. Запираются стальные засовы.

Я смотрю эту пленку снова и снова,
Надеясь увидеть бабушку (ома), дедушку (опа),
Может быть даже Руфь или Джозефа.

Может быть одно лицо,
Одни последний вгляд,
Одно последнее рукопожатие.

Но слезы размывают лица
Людей, садящихся в поезда,
И я не могу больше видеть, там ли вы.

РУКОЙ ОМЫ (БАБУШКИ) КЕРЧХАЙМЕР

Готическим письмом
На бумаге, ныне такой хрупкой, –
Прошло почти 60 лет –
Она распадается от прикосновения.

Mein Lieben Kinder!* Мои любимые дети,
Пишет она
Другим, тем, кто приехал в Америку,

И я не могу читать дальше.
Я знаю, как все это кончится.

 

*Майн Либен Киндер

ФРАЕР

«Я начал работать в Американской автоматической копрорации жалюзей
Бруклина за 16 долларов в неделю, простым рабочим: изготовлял жалюзи из дерева,  вытаскивал по две пластинки из груды, закладывал их в покрасочную машину, подхватывал их, когда они вылезали из машины,
и ставил их вериткально для просушки.   Во время ланча
итальянские ребята учили меня на пустыре играть в бейсбол.
Я бил по мячу, бежал по бейсбольному полю,
А они кричали: «Беги, Гуги, беги скорей!» – и я бежал.
Они хлопали меня по спине: « Ты смог, ты сумел», а я не понимал, что я такого сделал.
Они думали, что моя фамилия Гугенхаймер*.
Что было похоже на Кёрхаймер.
Они думали, что я богат и спрашивали почему
Мне нужно работать, если у меня такая фамилия. Потом
Мы вваливались к Филу: 10 центов за сандвич и 5 центов за бутылку пепси.
Комната была рассчитана на десятерых, но набивалось тридцать человек.
Фил, старик из Польши, орал: «Тише!»,
А итальянцы орали в ответ: «Заткнись, а то мы сюда не придем!.
Итальянцы танцевали на столах, а еврейские ребята
думали, кого уволят следующим. Я приносила ланч из дома,
но позволял себе купить пепси. Мне нужно было экономить деньги,
нужно было показать правительству,  сколько у меня сбережений в банке,
чтобы мне позволили вызвать мою семью в Америку.
Итальянские ребята учили меня, когда бежать, когда останавливаться,
Как вести счет. Они были такие крутые,
Такие свободные. Им было на все наплевать.
Один парень пригласил меня на  рыбалку в воскресенье днем.
«Приезжай ко мне в Канарси в воскресенье, Гуги.
Я тебя познакомлю с девочками».
Я так и не поехал. Я не знал, как туда добраться
Из Бронкса, а спросить было очень стыдно».

_______________________________________________

* Гугенхаймер – фамилия американского миллионера, основателя музея Гугенхайма.

ЗВУКОВОЙ БАРЬЕР

Этот вопль – крик детей и внуков тех, чей пепел в Освенциме.
-    Зевах Вайс , Посол Израиля п Польше

Три самолета военно-воздуших сил Израиля Ф-15, приглашенные
Польским правительством, громыхают скозь пасмурные небеса

Над Освенцимом, скрежещущий звук разрывает тишину.
Замедляясь, самолеты летят над железнодорожными путями,

Ведущими в лагерь, в крематорий, затем резко меняют направление.
Ома, опа, Руфь, Иосиф, вы слышите мой вопль

В каждой строке, в дыхании каждой строфы, в шипении
и стоне каждого стиха?

Вы сохранны за моими веками,
Когда я пишу, давая выход каждому звуку,

Первобытному и пронзительному,
Когда я лечу сама.

СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ

Доктор входит, представляется,
Задает вопросы о моем здоровье (все в порядке),
Недавних болезнях (никаких), операциях
(удалены гланды, когда мне было 4 года), предков
с материнской стороны (бабушка умерла в 92 от старости,
дедушка умер в 66 от сердечного приступа),
бабушка и дедушка  со стороны отца умерли до моего рождения).

Доктор говорит, что для моей медицинской истории
Важно знать, как они умерли.
Я говорю ему,что они погибли в Освенциме.
У него нет больше вопросов и он предлагает мне
Раздеться для медицинского осмотра.

_________________________________________

Джанет Керхаймер – американская поэтесса. Ее произведения были опубликованы в Atlanta Review, Potomac Review, Limestone, Connecticut Review, Kalliope и многих других журналах. В 2007 году Джанет была номинирована на получение Pushcart Prize.

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Лиана Алавердова

Лиана Алавердова живет в Нью-Йорке. Ее стихи, статьи, переводы с английского и азербайджанского языков неоднократно публиковались в журналах, газетах и альманахах в России, Германии, США, Украине, Канаде, Азербайджане, включая «Знамя», «Дружба народов», «Знание-сила», «Слово/Word», «Новый журнал», «Литературный Азербайджан», COLLEGIUM, «Шалом» и др. Лиана Алавердова – автор двеннадцати книг стихов и документальной прозы (популярная психология, литературная критика, публицистика, мемуары). Она заведует библиотекой Kings Bay, одним из отделений Бруклинской публичной библиотеки. Лиана является волонтером Американского фонда превенции суицида (AFSP).

Оставьте комментарий