RSS RSS

СЕРГЕЙ СКОРЫЙ ● В ТО ЛЕТО В ЭКСПЕДИЦИИ… ● ЗАПИСКИ

СЕРГЕЙ СКОРЫЙ За несколько десятилетий работы в археологических экспедициях были у меня не только интересные находки и открытия, но и встречи с неординарными людьми и всевозможные ситуации, порой смешные, а иногда – не очень. Со временем некоторые лица и события исчезали из памяти либо вообще, либо надолго, проявляясь в ней лишь изредка и совершенно по непонятным для меня причинам. Других же персонажей и ситуаций память моя, словно сторожевая собака, почему-то удерживает цепко и прочно по сей день… К числу таковых относятся и несколько случаев из жизни экспедиции Виталия Александровича, проводившей раскопки древних поселений в Восточном Крыму – вблизи Коктебеля и Феодосии в 197… году.

 

Собственно говоря, экспедиции в традиционном смысле слова, как таковой, не было. А были лишь её начальник, научный сотрудник, да я – студент-третьекурсник, специализирующийся по археологии, на должности лаборанта, чем весьма гордился. Рабочими-землекопами выступали любознательные местные школьники, которых нам на несколько часов привозили из упомянутых населённых пунктов. Местом же нашего обитания с Виталием Александровичем служила выгоревшая на солнце, надёжная армейская десятиместная палатка, натянутая на лёгкий металлический каркас.

Лохматый ужас

Начало нашего летнего полевого сезона было связано с раскопками поселения эпохи бронзы. Его остатки в виде разрушенных каменных кладок от домов, проступавших на поверхность сквозь жестковатую степную траву, битой керамической посуды и костей животных, вымытых дождями, встречались буквально на каждом шагу на одном из пологих склонов широкой предгорной долины, поросшей кустарником и небольшими деревьями. Долина плавно поднималась к горному массиву с довольно густым смешанным лесом. Замечательно тёплое Чёрное море и курортный посёлок Коктебель (в то время именовавшийся Планерское) располагались от нас всего лишь в 5-6 километрах к востоку. Несмотря на столь небольшое расстояние, не имея средств передвижения, и главное – после «ударных» трудовых будней, к вожделённым волнам чаще всего мы так и не добирались.

После отъезда не в меру шумных школьников, пополудни, устанавливалась благословенная тишина, нарушаемая разве что пением птиц, стрекотанием кузнечиков да отдалённым тявканьем лисиц, среди которых в это чрезвычайно жаркое лето случилось бешенство.

В один из дней мой начальник сказал: «Послушай, мне тут нужно на пару дней «смотаться» по делам в Симферополь. Побудешь один, заодно отдохнёшь душою». Как помнится, перспектива индивидуального «душевного отдыха» в предгорной долине, достаточно удалённой от людского присутствия, вовсе меня не восхитила, но, увы, делать было нечего.

Хотя хочу признаться, что на первых порах я действительно наслаждался одиночеством: бродил в окрестностях поселения, вспугивая всякую мелкую живность, типа ящериц, беззаботно греющуюся на тёплой земле, загорал, валялся с книжкой в руках в тени палатки, вдыхая настоянный на травах и облагороженный влажными бризами воздух. Было хорошо!

Завечерело, потянуло лёгкой прохладой, и вскоре солнце, ярко окрасив нижний край небосклона, скатилось за горизонт. Почти одновременно прекратились мелодии дня, исполняемые кузнечиками и птицами. Замолкли даже лисицы, по-видимому, вдоволь натявкавшись за день. И как это бывает только на юге, лавиной на землю навалилась чернильная тьма, да такая, о которой в народе принято говорить «ночь, хоть выколи глаза»…

Осветительными приборами у нас служили обычные свечи (которые я не стал зажигать) и карманный фонарик. Освещая им палатку, я устроился на ночлег, вплотную к одному из парусиновых бортов. Спали мы на полу, на так называемых сенниках, т.е. чехлах, набитых высушенной травой. В спальник залезать не стал, лёг на него сверху и накрылся видавшим виды байковым одеялом. Однако перед этим зачехлил вход палатку, а возле себя положил фонарик и – чего уж там скрывать – топор.

Проснулся я от странного ощущения, что в палатке – не один. Вернее – не так! Я очнулся из-за какой-то невероятной теплоты, разливавшейся по всему телу, со спины… И тут же услышал дыхание, которое явно не было моим…. И вдруг всей спиной отчётливо ощутил что-то большое и тёплое, прижатое ко мне с той стороны, через парусину палатки… Волосы на голове встали дыбом!!! Липкий противный страх, а точнее – невообразимый ужас охватил меня настолько, что я почти лишился способности не только двигаться, но и нормально соображать… На ручных часах с подсветкой высветилось время: 2 часа… Я был уверен, что здесь, в долине, ночью, я – один, а люди – где-то там, за несколько километров… И вдруг такое…

Господи! Чего только не промелькнуло у меня в голове за эти несколько минут, пока я лежал в состоянии почти полной прострации. «Что-то» тоже лежало, дышало и не шевелилось… Наконец, придя в себя, собрав в кулак остатки воли и затаив дыхание, я стал тихонько ползти ко входу палатки, прихватив с собой фонарик и топор. Никаких звуков или шагов не слышалось. Небо было звёздным и луна, как божий фонарь, неярко освещала местность. Доползши до угла палатки, я осторожно выглянул. Что-то большое, плохо различимое в лунном свете, темнело прямо у палатки. И тут я не выдержал: вскочил на ноги и с колотящимся сердцем, сжимая в руке ручку топора, включил фонарик… Огромная лохматая собака, приподняв голову, вовсе не с испугом, а – как мне показалось тогда – даже с некоторым изумлением смотрела на меня… Господи! У меня по-прежнему продолжало вовсю колотиться сердце, но, поверьте, уже от радости… Было даже какое-то странное желание обнять этого, невесть откуда взявшегося пса.

Впрочем, вскоре всё стало вполне понятным. Одним из важнейших продуктов нашего питания была мясная тушёнка. Пустые банки из-под неё, как, впрочем, и иные пищевые отходы, мы выбрасывали в специально вырытую мусорную яму, находящуюся метров за 50 от нашей палатки. Туда, на дармовое питание, и повадилась разная живность, в том числе собаки, вероятно, из близлежащих околиц Коктебеля.

Да, всё оказалось объяснимым, кроме, пожалуй, одного: почему это лохматое создание, навестив место временного кормления, устроилось на ночлег именно у палатки, мало того, по сути, прижавшись к теплу незнакомого ей человека… А ведь это было…

26.01.2012

Коварная Пастушка

Иные «приключения» в нашей экспедиции случились вблизи Феодосии, где волею судьбы мы вынуждены были производить спасательные археологические раскопки. Связано это было с тем, что траншея строящегося газопровода «удачно» попала на остатки древнего поселения, основательно разрушив его центральную часть. Нам оставалось исследовать то, что к счастью, оказалось не тронутым бурной «созидательной» работой строителей. После укладки участка газопровода энтузиазм последних как-то поубавился: то ли трубы закончились, то ли погода не располагала к трудовой деятельности. На объекте наступило временное затишье. За несколько дней до нашего приезда здесь прошли сильные продолжительные дожди. И прорытая довольно глубокая и широкая, но ещё беструбная и не засыпанная землёй траншея успешно наполнилась более чем наполовину водой, превратившись в этакий канал, на радость представителям не только дикой, но и домашней орнитофауны в виде гусей и уток из расположенного поблизости села.

Рядом с этой временно возникшей водной коммуникацией и объектом наших исследований мы и установили с моим начальником Виталием Александровичем испытанную десятиместную экспедиционную палатку. И началась обычная, и привычная (уже и для меня) полевая археологическая работа.

Через пару дней мы обратили внимание, что вблизи «канала», напротив нашего лагеря, появляется не только водоплавающая птица, но и стадо овец, под предводительством большого красавца-барана, которое пасли разные люди. Этот факт позволил нам с начальником сделать вполне логичное умозаключение о том, что стадо – общественное. И вот в один из дней мы увидели за «каналом»… Её, Пастушку, с лёгкой хворостинкой в одной руке, книгой – в другой, в босоножках и достаточно откровенном по тем временам купальнике, состоящем из двух частей. Наряд её дополняла кокетливая соломенная шляпка. Дама явно сочетала полезное, общественное, с приятным, индивидуальным. Выражаясь метким языком пролетариата, она являлась «многостаночницей»: пасла скотину, загорала и с помощью книги повышала свой интеллектуальный уровень. Было ей лет за 30, и выглядела она настолько приятно, что мой начальник, хоть и бывший в те времена приверженцем твёрдых моральных устоев, нет-нет, да и поглядывал в её сторону… Впрочем, может быть, мне тогда это только казалось. Пастушку же нисколько не интересовали ни мы, ни наша весьма увлекательная работа. Похоже, что и общественная нагрузка её никак не занимала. Она, несомненно, и всецело отдавалась двум страстям: солнцу, уже основательно позолотившему её белую кожу, и чтению, явно увлекательной книги. Последняя страсть Пастушки чуть было не привела к губительным, если не сказать – ужасным последствиям…

Наш спокойный после рабочего дня отдых в палатке внезапно нарушил гулкий шум и многоголосое блеяние. Выскочив наружу, мы оторопели: овечье стадо во главе с бараном стремительно приближалось к нам, а вернее – к заполненной водой траншее. Баран на несколько секунд задержался на обрывистом берегу, словно раздумывая, а затем со всего маху рухнул в воду. Намерения овец были абсолютно ясны: они были полны решимости последовать за вожаком! «Отгоняй их от воды!» – закричал Виталий Александрович. Благо вокруг было много комков засохшей земли, чем я и воспользовался, прицельно меча их в рвущихся к воде овец. Между тем, вожак, то погружаясь, то выныривая, успешно тонул… В последний момент Виталию Александровичу удалось набросить ему на рога верёвочную петлю, и мы стали вытягивать животное. С большим трудом смогли извлечь его из воды, поскольку пребывание в ней основательно увеличило и без того немалый вес барана. Наблюдавшее за нашей спасательной операцией, сбившееся в кучу, стадо жалобно блеяло, но к траншее уже не приближалось. Вожак лежал на боку. Вдруг изо рта у него пошла пена, потом – вода. Вскоре он открыл обезумевшие глаза, попытался встать, свалился. Наконец, через некоторое время, баран утвердился-таки на ногах, но почему-то стал ходить по кругу, как цирковая лошадь… Было такое ощущение, что животное – явно не в себе…

Вблизи стада, с той стороны, траншеи вдруг появилась Пастушка, традиционно с книжкой в руке, в упомянутом уже пляжном одеянии. «Вот, стадо Вам спасли от утопления!» – с гордостью закричал ей Виталий Александрович. Она никак не отреагировала на заявление моего начальника, исчезнув также внезапно, как и появилась… Виталий Александрович, поглядывая на меня, радостно потирал руки: «Ну, что – будем ждать благодарности!». Какой благодарности он жаждал получить от Пастушки, я не знал, но, в силу определённого жизненного опыта и случившейся ситуации, полагал, что, ею, скорее всего, должна была стать вполне заслуженная нами маленькая, скромная «поляна». Ведь, не окажись мы с начальником в «нужное время в нужном месте», общественные овцы вслед за бараном могли «пойти на дно» …

Виталий Александрович до получения исторического образования в Одесском государственном университете и занятия любимым делом – археологией прошёл серьёзную жизненную школу. Приходилось ему в своё время работать на шахте проходчиком, был он и бригадиром строителей. А эти настоящие мужские профессии, как известно, закаляют и укрепляют характер, позволяя достаточно философски относиться к жизни и глубоко понимать некоторые свойственные человеку слабости, которые можно расценивать как маленькие жизненные радости. Я это к тому, что Виталий Александрович, как и многие нормальные люди, любил в свободное от работы время опрокинуть одну-другую рюмку водки. Тем более что крепкое здоровье начальника, к этому вполне располагало. Положив руку на сердце, не могу утверждать, что эта его позиция мне была чуждой…

…Наше ожидание затягивалось. И вдруг со стороны села послышались приближающиеся голоса, сливавшиеся в один гул, нечто вроде «улю-лю-лю», весьма напоминающий боевой клич, известных мне по кинофильмам индейцев-команчей. Через несколько минут на земляном бруствере траншеи появился с десяток распалённых мужиков с палками в руках, злобно кричащих что-то типа «мы вам, с… , сейчас покажем, как воровать чужих овец». Из-за их спин выглядывала Пастушка. Мужики на некоторое время застыли перед водной преградой, но вот самый здоровый и активный из них, видимо, предводитель (а возможно, тот у которого в стаде было наибольшее число овец) призвал к форсированию «канала». Цель «гостей» была предельно проста и понятна: они непременно собирались побить нас палками! И вот тут-то и проявились во всей красе мужество и пролетарско-шахтёрская закалка Виталия Александровича! Подбежав с топором в руке к воде, он зычно выкрикнул буквально следующее: «Первого вступившего на наш берег зарублю на месте!». Твёрдость голоса и взгляд начальника, подкрепляемые взмахами топора, произвели самое серьёзное впечатление на наших неожиданных визитёров. Посовещавшись с минуту, они вернулись в село.

«Вот стерва! – конечно, имея в виду Пастушку, подвёл итог нашему приключению Виталий Александрович – «Прошляпила» стадо, а из нас воров сделала. А внешне – симпатичная!» – с грустью завершил он. Мне показалось, что именно последнее обстоятельство более всего расстроило моего начальника.

Как бы там ни было, но история с бараном всё же завершилась хэппи-эндом. В селе в этот же день, очевидно проведя «необходимое дознание», разобрались, кто же виноват в опасном купании вожака в траншее, и к вечеру к нам пожаловала делегация из тех же мужиков, но уже вполне дружественная. И была «поляна» по случаю спасения стада, а также торжественная передача барана в хозяйские руки, подкрепляемая обычными в таких случаях заверениями в любви и дружбе.

Но почему-то, вспоминая об этом случае, на ум мне невольно приходит, казавшаяся ранее весьма сомнительной мудрость: «Никакое благое дело не остаётся безнаказанным»…

26-27 января 2012

Бег быка

И был в экспедиции день. И не простой, а – выходной, с красивым названием «воскресенье». И тут следует сказать, что у «народа», работающего на раскопках, в отличие от иных нормальных тружеников, день отдыха (а он возможен лишь раз в неделю) не всегда совпадает с воскресеньем. Более того, в силу острой экспедиционной необходимости, этот самый день отдохновения властью начальника (а начальник в экспедиции – да будет вам известно – царь и бог!) может быть отменён на некоторое время или, говоря деликатным языком, – «перенесён». Правда, бывает и иное, когда погодные условия, обычно дожди, вносят серьёзные коррективы в раскопочную деятельность. И, тогда сотрудники, для вида, лицемерно кляня погоду, какое-то время с удовольствием предаются изысканному безделью. Особенно хорошо воспринимается это состояние, когда уже выполнен значительный объём археологической работы и наступает физическая и психологическая усталость.

Итак, был выходной день – воскресенье. И мой начальник Виталий Александрович решил, что его нужно отметить не просто банальным отдыхом, но и некоторым экспедиционным гурманством, имея в виду расширение нашего довольно однообразного пищевого рациона. В итоге мне было поручено купить у жительницы одного из близлежащих сельских домов, держащей корову, трёхлитровую банку молока. «Я уже с ней договорился – весело сообщил начальник – Вот возьми деньги, да захвати ведро, поставишь туда бутыль, всё легче будет нести, чем в руках. Попьём свежего молочка, затем вскипятим. Молоко – оно полезное для здоровья!» С последним постулатом трудно было не согласиться, хотя, если честно, мне очень не хотелось шлёпать по жаре на весьма приличное расстояние. С утра я уже определился с основной целью, которую хотелось осуществить в этот выходной, а именно – всласть покупаться в расположенном за сотню метров от нас рукотворном неглубоком озере, излюбленном месте отдыха сельского населения, особенно мальчишек. Но как человек, не так давно отслуживший в армии, я прекрасно усвоил известный армейский девиз: «Приказ начальника – закон для подчинённых». А потому, надев красные шорты (которые Виталий Александрович не без ехидства называл «революционными»), а на ноги – лёгкие пляжные шлёпанцы, именуемые в народе «вьетнамками», с ведром в руках я отправился по протоптанной тропинке, насвистывая что-то безмятежное, к сельской молочнице…

Когда до её дома оставалось метров тридцать, я увидел в стороне от тропинки пасшегося чёрного быка.

Он был огромный, с хорошо выраженными признаками пола и длинными рогами, напоминающими вилы.

Поскольку я не испытываю какого-либо доверия ко всем копытным рогоносцам, особенно отличающимся большими размерами, я постарался пройти мимо быка как можно быстрее, не выясняя, привязан ли он или находится «в свободном плавании», хотя заметил, что в носу у животины – железное кольцо. Бык повернул голову в мою сторону и, как показалось, внимательно посмотрел, что мне совсем не понравилось…

Я ввозвращался в лагерь отягчённый банкой молока в ведре и настолько погружённый в приятные представления о предстоящем купании, что не сфокусировал внимание на знакомом мне быке. И совершенно опрометчиво!

Мои безмятежно парящие в облаках мысли были внезапно и бесцеремонно сброшены наземь гулким могучим топотом. О, ужас! Прямо ко мне неслась чёрная громадина! Ждать её приближения было бы чистым безумием. И я рванул! Да, так, что мне наверняка бы позавидовали лучшие спринтеры. Не приспособленные для подобного передвижения «вьетнамки» моментально слетели с ног… А за спиной отчётливо слышалось жаркое пыхтение быка. На секунду промелькнула мысль: а не мои ли «революционные» шорты так взволновали животное? Ведь дразнят же быков на арене алым куском материи! Однако снять сей предполагаемый предмет ярости быка на бегу – возможности не было. Внезапно понял: мне не убежать от быка с «молочным» ведром в руке. На мгновение притормозив, я, как воздухоплаватель при наборе высоты, избавился от лишнего «балласта»… И вдруг топот прекратился. Я обернулся и не поверил глазам: мой рогатый преследователь мирно стоял у ведра, засунув в него морду. Вскоре он замычал – разочарованно и – как показалось – очень обиженно. Мне стало всё понятно. Истомлённое солнцем животное попросту очень хотело пить. Моё ведро, когда я направлялся за молоком, привлекло его внимание. Но я-то шёл тогда с пустым ведром и вовсе не со стороны села, где был его дом. А он всё ждал, что кто-то придёт именно оттуда с ведром колодезной воды…

Виталий Александрович очень одобрительно отозвался об умственных способностях быка, не перевернувшего ведро и не разбившего нашу стеклянную банку.

После обеда, украшением которого послужило молоко, мы выбрались из палатки, поскольку полуденное солнце припекало и внутри стало нестерпимо душно. Полог нашего брезентового «дома» мы широко приоткрыли для проветривания. Я уже было собрался идти купаться, когда внезапно подул непонятно откуда взявшийся среди спокойного летнего дня сильный ветер, и произошло то, что, несомненно, заслуживает отдельного повествования.

28.01.2012

Наш дельтаплан

Порывы ветра нарастали с каждым мгновением, и мы увидели двигающийся издалека в нашу сторону, вращающийся, как огромная юла, втягивающий в себя и отрывающий от земли всё, что только можно, воздушный смерч. Вверх летела пыль, сухая трава, мелкие кусты, какой-то мусор. Мы смотрели на происходящее, как завороженные… Мне приходилось и раньше, но с приличного расстояния, наблюдать подобные природные явления. В детстве я видел, как воздушным потоком было вырвано небольшое дерево с корнями, покрытыми землёй, поднято метров на двадцать в небо, а затем с силой брошено вниз. А дед мой даже утверждал, что в 20-е годы, вблизи нашего крымского городка, был свидетелем того, что смерч поднял над землёй телегу с лошадью и возницей. Впрочем, тогда я отнёсся к этому повествованию не серьёзней, чем к известным рассказам барона Мюнхгаузена. Но сегодняшний смерч был рядом и двигался он узкой вертикальной полосой прямо на нас. «Ложись на землю!» – скомандовал начальник.

Нас обдало воздушным потоком, словно холодной волной. И вдруг, словно в замедленной съемке, металлические колышки, закреплявшие с помощь растяжек палатку, стали «вылезать» из земли под диким напором ветра: наш брезентовый «дом», имеющий весьма солидную площадь, стал обретать удивительную парусность.

«Спасай казённое имущество!» – сквозь порывы ветра закричал Виталий Александрович, хватаясь за верёвочные растяжки палатки… Я без промедления последовал его примеру…

Следующий удар ветра был таков, что палатку сорвало с места и потащило вверх, а потом в сторону. Нас легко оторвало метра на два от земли и с приличной скоростью понесло в сторону озера… К счастью, на пути никаких препятствий типа деревьев или столбов линии электропередачи не было. Мёртвой хваткой вцепившись в импровизированные стропы, мы не бросали нашего огромного «дельтаплана». Трудно сказать, с чем это было в тот момент связано: глубоким ли осознанием необходимости беречь экспедиционное имущество или боязнью покалечиться, свалившись на скорости на землю. Полагаю: главную роль сыграло всё же первое обстоятельство…

Мы стремительно приближались к озеру. Сотня метров, отделявшая наш лагерь от него, была преодолена за считанные секунды! Наверняка, ни до, ни после этого случая обитатели небольшого села возле Феодосии, отдыхавшие вблизи озера, не были свидетелями столь захватывающего зрелища – летящей невысоко над землёй огромной палатки с двумя болтающимися под ней, как сосиски, «воздухоплавателями»…

Приводнение было шумным, но, к счастью, недалеко от берега, на небольшой глубине. К месту падения нашего «летательного аппарата» собрался люд, загоравший у озера. Общими усилиями, под руководством моего начальника, наш брезентовый «дом-беглец» был извлечён из водной стихии, а затем торжественно доставлен на место его первоначального пребывания.

Этот трагикомический случай ещё более утвердил меня в мысли о всесилии окружающей нас природы. А, глядя на парящих в небе дельтапланеристов, я хорошо понимаю, чем их так привлекают воздушные потоки…

29.01.2012

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Сергей Скорый

Сергей Скорый родился в Крыму. Там же окончил школу, политехникум, Таврический национальный университет. Поэт. Стихи издавались в ряде коллективных сборников, альманахов, а также журналах «Брега Тавриды»", «Чёрное море», «Лава», «Искатель» (Украина), «Россияне», «Молодая гвардия», «Южная звезда» (Россия), «Наше поколение» (Молдова). Автор 4-х поэтических книг: «Кленовый звон» (Киев, 2004), «Ретроспектива» (Симферополь: Таврия, 2006), «Ностальгия» (Полтава, 2008), «Предвечернее» (Симферополь: Таврия, 2010). Лауреат Международного поэтического фестиваля «Алые паруса» (Феодосия, 2012), дипломант Пятого Международного литературного фестиваля «Чеховская осень» (Ялта, 2012). Пробует себя в публицистике, прозе, переводе, литературной критике: журналы «Древний мир»,, «Радуга», «Склянка Часу», «Искатель» (Украина), «Знание – сила» (Россия), еженедельник «Обзор» (США). Член Союза русских, украинских и белорусских писателей Автономной Республики Крым, Союза русских писателей Восточного Крыма. Доктор исторических наук, профессор археологии. Живёт и работает в Киеве.

Оставьте комментарий