RSS RSS

ЛЕОНИД СЛОВИН ● «В КРОВИ СВОЕЙ ЖИВИ…»● ЭССЕ

ЛЕОНИД СЛОВИНКажется, читать об этом уже  невозможно!  Мертвых ведь все равно не вернешь?! Надо ли в который раз бередить душу?!  Повторять все снова и снова?!
Но если мы уклонимся и не прочтем, если побережем свои нервы, не отвернемся ли мы от наших мертвых, не предадим ли память о них, стариках, женщинах, детях, невинно замученных, закончивших свою жизнь во рвах, в газовых камерах?!
"В крови своей живи…"
«Уже двенадцать недель мы здесь, в тайнике у Фелека. Двенадцать недель – это восемьдесят четыре дня, две тысячи шестнадцать часов. Я это высчитал. Все мы ведем счет времени. Подсчитываем даже минуты и секунды.

В первую же нашу  ночь здесь, у Фелека, мы сколотили дополнительную внутреннюю стенку. За ней мы и прячемся. Фальшивую перегородку отделяет от стены дома узкое пространство, внизу устроена маленькая дверца, через которую нам передают пищу. В этой тесной щели невозможно сидеть, и мы стоим плечом к плечу, каждый лицом к стене. Повернуться невозможно. Стоим молча, мышцы одеревенели, руки держим по швам… В темноте мы почти не видим друг друга…»
Евреи жили среди поляков на протяжении столетий, примерно с X века.
Долгое время им дозволялось свободно отправлять религиозные обряды, заниматься торговлей и предоставлением ссуд под залог недвижимости. Запрещалось притеснять еврейских купцов, требовать с них повышенную пошлину за товары, осквернять еврейские кладбища, нападать на синагоги; строго наказывалось похищение еврейских детей с целью их насильственного крещения. 
Такое в целом благоприятное положение евреев до первого раздела Польши в конце XVIII в.,  привлекало в Польшу евреев из других общин, чаще всего тех, что подвергались гонениям. Этим и объяснялось значительное увеличение еврейского населения в Польше, особенно в XVI-XVII вв. .
К началу Второй мировой войны, по данным электронной еврейской энциклопедии, еврейское население Польши составляло 3,3 млн. человек. Вторую мировую войну пережило около 380 тыс. человек; большинство из них  — те, кто бежал в первые дни оккупации в другие страны, в основном на территорию Советского Союза. Остальные уцелели чудом, ценой перенесенных ужасных мук и страданий.
О судьбе пятерых таких «счастливцев», выживших в этой страшной бойне, повествует Лейб Рохван в своей книге: это сам автор, его жена Эстерл, ее молоденькая сестричка Ципореле и двое мужчин – Эфраим и Фройман.
Их переходу в тайник дома поляка Фелека  предшествовало бегство из города Минск-Мазовецкий, центра одного из польских воеводств, в котором до начала войны проживало большинство польских евреев. Опасность подстерегала их на каждом шагу. Эсэсовцы, их добровольные помощники из местного населения, охотники до еврейского имущества…
Во что в одночасье с проведением «акции» против евреев превратился этот город свидетельствует Лейб Рохман.
«Дорога от рыночной площади до вокзала усеяна трупами. Повсюду окровавленная одежда. Город напоминает поле боя,  на обоих берегах реки тоже груды трупов – мужчины, женщины и маленькие дети. Спрятавшихся ищут по домам, а, найдя, выводят и расстреливают. На железнодорожных насыпях ждут эшелона, который на рассвете увезет их в Треблинку. Все сидят, поджав под себя ноги, прожекторы освещают их со всех сторон. При малейшем движении немцы стреляют без разбору, охранники выволакивают из толпы женщин и насилуют их. Даже девочек двенадцати-тринадцати лет терзают на глазах матерей. Мостовая и стены вокруг забрызганы мозгом младенцев. Эсэсовцы берут детей за ножки и, раскрутив, разбивают им головки о камень. Немцы соревнуются между собой – кто быстрее раскроит ребенку череп…»
Эпиграфом для своего произведения автор избрал  строки из книги Йехезкель – еврейского пророка времен вавилонского пленения.  Последние слова пророчества – « В крови своей живи!» и стали названием книги. Я не очень понял смысл этого выражения, пока не нашел объяснение в комментарии. «Резкий контраст сопровождает еврейский  народ на протяжении всей его истории. Жизнь наша неотделима от страданий и утрат, но те, кто умирают, дарят возможность жить другим, всему нашему народу.»
Текст книги тому соответствует.
« Я видел однажды, – пишет Лейб Рохман, -  как из сточного люка на улице Вилича выбрались двое оборванных детей. Наверное, брат и сестра. Они уже не могли ходить и ползли на четвереньках. Какой-то мальчуган отбежал в сторону и вернулся с двумя эсэсовцами.      Еврейчики не плакали, только побелели, как мел и затряслись, словно в лихорадке. Девочку тут же утопили в канализациии… »
Кажется, читать об этом уже  невозможно!  Мертвых ведь все равно не вернешь?! Надо ли в который раз бередить душу?!  Повторять все снова и снова?!
Но если мы уклонимся и не прочтем, если побережем свои нервы, не отвернемся ли мы от наших мертвых, не предадим ли память о них, стариках, женщинах, детях, невинно замученных, закончивших свою жизнь во рвах, в газовых камерах?!
« Эти мои записи не чернилами написаны а кровью – кровью наших отцов и матерей, братьев и сестер, нашей собственной кровью, кровью всего еврейского народа да воздаст Господь за нее убийцам!» – пишет Лейб  Рохман.
Героям книги чудом удается ускользнуть во время облавы, они лежат между грядками в огороде их давнего польского знакомого, когда немцы проходят буквально в нескольких метрах и повсюду раздаются автоматные очереди.
Лейбу Рохману удается уговорить живущего в окраинном доме одной из деревень Фелека принять у себя его и его друзей. Так они оказываются в том узком пенале, между двумя стенками – основной и фальшивой, с описания которого начинается произведение.
«Наш тайник устроен прекрасно, доски плотно пригнаны одна к другой. Снаружи, со стороны комнаты, перегородка оклеена обоями, как все стены. Догадаться, что одна стена фальшивая невозможно». 
Однако, не все так просто!   
«Тем не менее мы должны быть очень осторожны. Нам нельзя даже громко шептаться, так как стенка очень тонкая. К несчастью, к нашей хозяйке приходит много гостей и все, как назло, садятся у самой перегородки…» А то вдруг – « кошка подошла к перегородке, стала царапать дверцу и жалобно просить: мяу –мяу откройте! Дайте поесть голодному животному! Начинает скрести стенку…»
Находившийся в это время в комнате крестьянин-гость спрашивает у Фелека:
– Что она там ищет?
Но находчивый хозяин – потом выяснится, что он бывший уголовник и в связи с этим будет застрелен немцами перед их отступлением, успокаивает крестьянина:
– Мыши… Наверно она почувствовала мышей!
Лейб Рохман описывает случай, когда пришедшая в гости с самого утра крестьянка несколько часов провела в комнате рядом с перегородкой, за которой стояли евреи. В два часа  дня они почувствовали, что больше не выдерживают. Выстоять пять часов без движения людям, которых к тому же поедом едят насекомые! Крестьянка прощалась и…  снова начинала разговоры!   
Едва она ушла, «пришла соседская девочка лет девяти, тоже остановилась у нашей стены. Все было бы ничего, если бы на Эстер, жену, не напал кашель. Я толкаю ее в бок. Эфраим, услышав как она кашляет, решает, что посторонних в доме уже нет и преспокойно начинает чихать. Я  чувствую что схожу с ума, но все это забавляет мою молоденькую золовку Ципореле и она громко смеется. Я не выдержу. Кончено, говорю я себе, все наши усилия были напрасны мы теперь обнаружены! Но происходит чудо: соседская девочка оказалась глуховатой и ничего не слышала…»
«Нам приходится остерегаться всех, даже детей, – пишет автор. – Стоит ребенку догадаться, что за стенкой кто-то прячется, как наша тайна будет раскрыта и тогда – Упаси Б-же!» – через некоторое время об этом будет знать вся деревня! А сколько в деревне разговоров о том, сколько можно всего получить от немцев за выданного еврея и полно желающих этим воспользоваться…
От Фелека бедолагам приходится перейти в яму, вырытую в сарае, замаскированную сверху слоем земли и сеном. Весной и осенью в яму просачивалась вода, и беглецам приходилось сидеть по шею в воде. Неописуемы муки пережитые этими польскими евреями. 
«Да, мы хотим жить, мы ищем оправданий нашей тяге к жизни и этих оправданий множество. Мы считаем, что обязаны выжить. Это наш долг перед нашими святыми братьями и сестрами, ведь мы храним в себе все, что осталось после них- память  тяжким бременем лежит на нас, их немое завещание останьтесь в живых и отомстите! Останьтесь в живых и расскажите всему миру о том что произошло с нами – о наших муках и нашей смерти! Как хочется жить! При любых обстоятельствах, пусть в страхе, пускай в унижении – лишь бы жить! Мы часто представляем себе вас, свободные евреи, предвидим вашу боль и отчаяние после постигшей нас катастрофы, предчувствуем ваше одиночество. Мы знаем, скорбь не может быть вечной. Ведь вы обязаны жить и строить поднять и укрепить древний шатер Израиля и все же – храните память о миллионах жертв! Помните и о нас пятерых, для кого страшная развязка еще не наступила…»
Долгие два с лишним года. Пока однажды…
Все последние дни перед приходом Красной Армии стрельба все усиливалась, слышался рев тяжелых моторов – рядом, по дороге, снова проходили войска. В тот день взрыв раздался совсем близко. Тяжелая балка упала прямо над ними. В яму посыпалась земля…
«Шма, Исраэль» произнес каждый… »
Кто-то из сидевших в яме сказал, что  это немцы.
«Мне же показалось, – пишет Лейб Рохман, – что говорят по- русски. «Наумов!» – крикнул кто-то наверху. Эстерл разрыдалась. «Дайте мне выйти и будь что будет! Дверь сарая была сорвана. Мы уже сидели по горло в воде. Каждый был готов на все ради глотка свежего воздуха…»   
И тут кто-то постучал в крышку люка. Это была хозяйка: « Спрячьтесь получше, во дворе полно русских большевиков! На шапках красные звездочки!»
Будто подброшенный пружиной Лейб Рохман  рванулся к выходу и  тотчас оказался наверху – раздетый в одном нижнем белье. Ему показалось, что он видит сон. Весь двор был  заполнен красноармейцами. Он выбежал из сарая, раскинув руки, закричал – «Товарищи!  Мы евреи, мы годами ждали вас, сидя под землей!»
Книга заканчивается счастливым финалом для ее героев..
Последние годы жизни Лейб Рохман с женой Эстерл  провели в иерусалимском районе Старые Катамоны. Дневник, который он вел в годы Катастрофы незадолго до Шестидневной войны был издан на иврите и сразу же стал бестселлером.  Автор был удостоен литературной премии Американского еврейского конгресса и премии премьер -министра государства Израиль.
Его произведению – книге о страданиях нашего народа и его способности выживать в самых страшных условиях суждена долгая жизнь.

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Леонид Словин

Член Союзов писателей России и Израиля. Автор более двух десятков книг в жанре полицейского романа. Наиболее известные произведения – "Дополнительный прибывает на 2-ой путь",“ Астраханский вокзал“, «Бронированные жилеты», « На темной стороне Луны» ( в соавторстве с Георгием Вайнером). Роман переведен на французский язык, издан в «Черной серии» издательства «Галимар» в Париже , стал литературной основой одноименного телесериала. Последняя публикация - «Погоны, ксива, ствол» - издательство «АСТ», «Астрель» СПб (2008 г).

One Response to “ЛЕОНИД СЛОВИН ● «В КРОВИ СВОЕЙ ЖИВИ…»● ЭССЕ”

  1. avatar yelena says:

    Спасибо. Я читаю, что могу, и не могу, не знаю, как с этим жить. Евреев ненавидят не меньше, пусть не немцы, так другие. кажется, это никогда не кончится. И как жить? Еще я заметила почти во всех историях о людях, спасавших евреев, как этот поляк, которого расстреляли, эти праведники почти всегда, вместо вознаграждения, погибают или страдают за сделанное добро. Мир лежит во зле.

Оставьте комментарий