Взгляд выхватывает из трамвайного мирка лица без масок – редкость. Глаза над белёсыми, чёрными, пятнистыми полосками ткани. И взгляды. Белёсые, чёрные, пятнистые... Раньше пыталась поймать их, теперь избегаю – они множатся и повторяются, и кажется, ...

Нежная виноградная завязь таит в себе будущее – янтарную сочную тяжесть – и появляется внезапно, как и положено будущему: ты ещё грезишь о нём, а оно здесь, и давно стало настоящим, если не минувшим ли. ...

В середине прошлого века Ленинград полнился легендами и слухами об одиноком поэте – обитателе ночного города, певце белых ночей, сочинителе несвоевременных стихов, читающем их своим друзьям, художникам и поэтам, таким же отверженным и одиноким, как он сам. По какой-то странной прихоти судьбы ...

— Из этих зарисовок могла бы получиться неплохая повесть. Или рассказик. Додумать сюжет. Поселить героя и героиню в доме с окнами, выходящими на дорогу и на море. На окне орхидеи, за окном всё то, о чём пишешь. ...

Последний день осени выпал из вороха календарных листьев. Всё привычно, и всё — будто бы — впервые. Без черновиков. Набело. Он не перепишется, не повторится. Как не повторимся и мы. Завтра будет новый день, полёт последнего листка с обнажённой ветки, и я — та же и другая. Будет декабрь. Нам ...

Что за комиссия, Создатель, учеником великих слыть Пиши в оригинальной, только тебе присущей манере, или же подражай учителю, всё одно почерк твой будут сравнивать с почерком учителя и находить, и отмечать влияние его гениальной руки, если не прямо, то косвенно причисляя к эпигонам и тебя и всё ...

И было в нём – длинном дне вынужденного безделья – много хорошего: люди, море, чайки. И человек, которого я называю Сизифом. Каждое утро он приходит к Жёлтому Камню и переносит камни с места на место, укладывая их в только ему одному известном и понятном порядке. ...

В провинциальной жизни мало сна, Но много снега, даже слишком много. И хоть смотри всю зиму из окна, А санки сами выберут дорогу. ...