Татьяна Янковская
Татьяна Янковская окончила химический факультет Ленинградского государственного университета, работала и училась в аспирантуре во ВНИИСКе. С 1981 года живёт в США, работала в университетах и частных фирмах, 12 лет заведовала лабораторией в корпорации Honeywell. Литературной деятельностью занимается с 1990 года. Проза и эссеистика публиковались в ведущих периодических изданиях, в т.ч. в «Литературной газете», журналах «Нева» (Россия), «Слово\Word», «Вестник», «Чайка», «Панорама» (США), парижский «Континент», «Время искать» (Израиль), в сетевых изданиях «Гостиная», «Folio Verso», bards.ru и др., в альманахах. Две публикации в журнале «Нева» были отмечены в хит-парадах толстых журналов (критик Сергей Беляков). Лауреат фестиваля «Славянские традиции» и нескольких международных литературных конкурсов. Книга прозы «M&M. Роман в историях» в 2009 г. была номинирована на премии «Русский букер», «НОС» и «Русская премия», а «Детство и отрочество в Гиперборейске, или В поисках утраченного пространства и времени» вошла в длинный список премии «Ясная Поляна-2013». Печаталась на английском языке в газете The Riverdale Press, рассказы переводились на английский и французский языки. В 1990-е годы в Олбани (штат Нью-Йорк) организовывала выступления российских писателей, поэтов, актеров, бардов. В 2003 г. опубликовала сборник поэзии барда Кати Яровой (1957-1992), продюсер собрания ее песен на трех дисках. Член Общества русских литераторов Америки ОРЛИТА и Клуба писателей Нью-Йорка.
Comments (0) – Вы только посмотрите на нее! Кто вас стрижет? У вас должен быть очень хороший мастер!
– А где вы живете?
– Во Флориде.
– А я в Нью-Йорке. Вы собираетесь в Нью-Йорк?
– Нет.
Читать дальше 'Татьяна Янковская. Поездка в прошлое. Борщевой пояс*. Отрывок из повести «М&М»'»
Летом 1990 года наша подруга София Лубенская, известный лингвист, доцент кафедры славистики Университета штата Нью-Йорк в Олбани, принесла нам послушать кассету с песнями барда Кати Яровой, приехавшей в Америку из Москвы. «Она владеет словом, это интересно». Соня сказала, что у Яровой рак груди, она перенесла операцию, прошла курс лечения, начала выступать с концертами и заинтересована в заработке. У нас были гости. Крутилась плёнка, продолжался общий разговор, и до меня долетали только отдельные удачные фразы из песен. Например, «Жить в рабстве так же сладко, как спать ребёнку в мокрых пелёнках: хоть мокро и темно, но тепло и по-своему уютно…» Одна из гостей, молодая мама Ира Р., возмутилась: «Неправда, ребёнку неприятно лежать в мокрых пелёнках!» Остальные заспорили, защищая удачный поэтический образ. Но в основном песни прошли тогда мимо ушей. А через несколько дней был праздник – День труда, и мы с мужем и дочкой на три дня отправились с палаткой на северо-восток штата Нью-Йорк.
К началу войны я заканчивал второй курс химического факультета. 25 июня с отрядом добровольцев-студентов я выехал на строительство оборонительных рубежей на Карельском перешейке, а 18 июля был зачислен в 185-й истребительный батальон при заводе им. М. И. Калинина.
Через неделю Люся Храпунова, которая в это время руководила работой комитета ВЛКСМ ЛГУ, вызвала меня в партком. В приёмной собралось много студентов и несколько преподавателей разных факультетов. Нас по одному приглашали в комнату парткома, где находились и.о. секретатя парткома Новиков, председатель студенческого профкома Виктор Дорофеев, Люся Храпунова, батальонный комиссар Петров из Василеостровского РВК и др.
Меня спросили, чем я занимаюсь с начала войны, о семейном положении и т.д. Когда я сказал, что в истребительном батальоне одни инвалиды, а мне хотелось бы воевать по-настоящему, батальонный комиссар спросил, хочу ли я выполнять ответственные задания командования с большим риском для жизни. После моего утвердительного ответа присутствующие обменялись несколькими словами, после чего поздравили меня с зачислением в добровольческий партизанский отряд.
Сейчас я помню уже не всех, назову лишь некоторых. Филологи Сергей Максимов, Михаил Смолкин, Моисей Гин, Николай Мавренков, Моисей Львов, Балахонов, Евгений Бинкин, математик Богданов, физик Густав Наан, биологи И. Х. Блюменталь, Борис Новиков, Романов, сотрудник ГЭНИИ Николаев и студенты разных факультетов Иван Осокин, Костя Белых, Аркадий Миролюбов и др. Командиром нашего отряда был назначен Виктор Дорофеев, комиссаром – Михаил Смолкин, зам. командира – Сергей Максимов, старшиной И. Х. Блюменталь.
Нельзя изучать историю страны в рамках истории одной семьи, однако в этой – имеющей вроде бы сугубо частный и «случайный» характер – сфере нередко раскрывается весьма существенное содержание, которое невозможно уловить и понять на пути исследования истории страны «вообще».
Вадим Кожинов
В июне этого года мне довелось участвовать в XXI Петербургских генеалогических чтениях. Мой доклад дополнял выступление Елены Поповой, члена Русского генеалогического общества, ранее представлявшей два разветвлённых древа польских дворянских родов своей матери, Яцкевичей и Маковецких, а в этот раз подготовившей схему рода, к которому принадлежит её отец Гдалий Кунин, младший брат моей бабушки. Развитие генеалогии как науки в России было прервано революцией, но вернулось на новом витке – сегодня изучают историю не преимущественно дворянских родов, но и других сословий, представляющих весь срез общества. Тема Чтений – «1917 год: война и революция в судьбах людей». Жизнь моей бабушки Цили Львовны Янковской, урождённой Куниной, – яркое отражение событий, происходивших в России и Советском Союзе в ХХ веке. Прослеживая её судьбу, можно говорить не только о генеалогии семьи Куниных и Янковских, но и, образно говоря, о генеалогии общества, генеалогии страны.
ПРАВА МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА
Грегу четыре года, он живет в Алабаме – здесь его папа, защитивший диссертацию как инженер-электрик, сумел найти место ассистент-профессора. А мама у Грега программист, она везде легко находит работу, даже в Нью-Йорке нашла бы, если бы захотела, но папа там не смог устроиться в университет с перспективой получить постоянство.
Грег уже большой, он ходит в детский сад, а теперь чувствует себя совсем взрослым, потому что недавно у него родилась младшая сестренка. До садика он был Гришкой, и мама с папой так его и называют, а дедушка с бабушкой, когда приезжали недавно познакомиться с внучкой, стали называть его Грега – очень им нравилось, что внук у них теперь настоящий американец, и по-английски говорит гора-а-аздо лучше их.
Папы почти никогда нет дома, он все время на работе, особенно теперь, когда появилась Мария, или Манька, как ее называют родители. Манька очень нравится Грегу, но с ней не поиграешь – то она ест, то спит, то ее переодевают – и это быстро надоедает. Лучше играть самому.
В воскресенье утром он проснулся оттого, что Манька плакала. Грег пошел в спальню родителей и увидел, что мама носит ее на руках, пытаясь успокоить.
– Доброе утро, сына. Иди пока одевайся, Манька успокоится, и я приготовлю тебе завтрак.
Читать дальше 'Татьяна ЯНКОВСКАЯ. Из цикла «Раскраски для взрослых»'»
Декабрь 1951 г.
Папа водил Аню в театр! Они смотрели балет «Мальчик-с-пальчик». Аня знает эту сказку, но в театре впечатление совсем другое: ты сидишь в темном зале, а на освещенной сцене движутся фигуры. Это так таинственно. Еще она ходила на елку, и ей дали красивую треугольную бумажную шапку на резинке, с блестками.
Декабрь 1952 г.
Елку в этот раз, без папы, ставили не такую большую. В прошлом году папа поднимал Аню, чтобы она надела блестящий пик на верхушку, а в этом году домработница Тоня встала на стул и сама надела. Тоня познакомилась с офицером, скоро она выйдет за него замуж и не будет у них работать. Мама не хотела уезжать из Ленинграда, но теперь решила, что они все-таки поедут к папе на Урал. Все дарят Ане подарки. Папин друг подарил коробку конфет и лису – красивую, рыжую, в летнем платье, но без хвоста. А коробка сделана, как звезда. Синяя, с серебряными снежинками, а в середине – круг из прозрачного целлофана, и видно, что конфеты внутри шоколадные, изогнутые, как маленькие полумесяцы. Скорей бы начать их есть!
БРАТЬЯ-СЛАВЯНЕ
Уже несколько лет я хожу в одну парикмахерскую и всегда стригусь у одной и той же женщины. Мне нравится, как она работает, и цены у них умеренные. И за все это время она не произнесла ни слова. Я пытался с ней заговорить, но она молчала, и я решил, что у нее, наверно, плохой английский – мне сказали, что она русская иммигрантка.
И вот прихожу я к ней недавно, и – уж не знаю, что случилось, – но только она вдруг начала говорить. На вполне приличном английском! Рассказала, что приехала сюда из Казахстана с маленьким сыном, теперь он уже взрослый. Муж у нее был коренной сибиряк, она вышла за него против воли матери. Мать оказалась права – он пил, жизнь стала невыносимой, и она с ним разошлась. Так вот, представье себе – всё это время, что я сюда ходил, она думала, что я ее бывший муж! Оказывается, он как две капли воды похож на меня – такой же здоровый мужик, русоволосый, светлоглазый. Она решила, что он ее разыскал и приехал, чтобы шантажировать, или ребенка выкрасть, да мали ли что! Может, вообще убить – от него всего можно ожидать. Забавно, но моя жена называет меня иногда «русский медведь», хотя мои предки приехали в Америку из Польши. Видно, типичная такая славянская внешность. Кстати, я тоже водку люблю – и польскую, и русскую, хотя предпочитаю пиво, Budweiser мое любимое. Но, в отличие от ее бывшего, напиваюсь, только когда езжу с друзьями на рыбалку, при жене держу себя под контролем. Читать дальше 'Татьяна Янковская. Братья-славяне и другие рассказы. Миниатюры'»
Слово, которое ничего не значит для непосвящённых, у тех, кто в теме, вызовет энергичную реакцию. О, Абаджания! Вы были в Абаджании? О, о!
Это – пространство энергетических доноров. Te, кто подпитывается чужой энергией, здесь случайны. Доноры в Абаджании не только привычно делятся своими внутренними запасами энергии, но и восполняют их: мощную энергию излучают подземные залежи хрусталя и благородных горных пород, которые разрабатываются в копях неподалёку. В местных лавках продаются изделия из них, призванные защищать их обладателей от новых заболеваний и помогать в лечении старых. Завсегдатаи – а таких немало, ибо люди приезжают сюда, влюбляются в этот край и возвращаются снова и снова – увешаны многочисленными нитками бус, их руки вибрируют многоярусностью браслетов, а дома копятся обработанные куски горных пород разных размеров, цвета и формы, которые они увозят с собой, как охранные грамоты. Главное же, что привлекает сюда паломников со всего света, – это медиум, один из самых почитаемых в мире: Жоао от Бога, Иоанн Божий.
Читать дальше 'Татьяна Янковская. Две недели с ангелами. Рассказ'»
Моя бабушка Циля Львовна Янковская (1901-1996) была нейрофизиологом, старшим научным сотрудником Института физиологии имени академика И.П. Павлова, где она проработала с перерывами с 1930 по 1959 г. Обширна география ее странствий: Белоруссия, Россия, Украина, Казахстан. В ее судьбе отразилась история государства российского в ХХ веке. Предлагаемый отрывок из её воспоминаний начинается в Казахстане, куда она с сыном и дочерью уехала вслед за мужем. Мой дед Рафаил Акивович Янковский к 1934 году был директором Института философии, зав. объединённой кафедры философии ЛГУ, начальником кафедры философии Военно-политической академии им. Толмачёва, начальником кафедры Военно-электротехнической академии им. Будённого, председателем шефской комиссии Комакадемии над Балтфлотом, членом горкома партии и членом бюро Володарского райкома. Несмотря на такую нагрузку, пишет бабушка, он тяготился своей бесхлопотной жизнью, в то время как в стране шла грандиозная стройка, «говорил с горечью, что превратился в обыкновенного, не очень дешёвого разносчика марксизма-ленинизма». В 1935 году у него появилась возможность поехать на Балхашстрой заместителем парторга ЦК. Бабушку назначили зав. РОНО[1], и она практически с нуля создала там систему образования, сама преподавала в школе и педагогическом техникуме.
* * *
В конце февраля Рафаилу исполнилось 40 лет. Было много гостей, тостов, радости. Разошлись под утро. Я подошла к нему сзади, обняла и сказала: «Ну вот тебе исполнилось 40 лет, а ты жив и ничего не случилось». «Так ведь ещё только исполнилось», – ответил он мне. Дело в том, что в юности Рафаил увлекался астрологией. И вот он рассчитал, что, поскольку он родился под каким-то созвездием, у него под каким-то ребром должна быть родинка, и что в 40 лет он утонет. И в самом деле, на указанном месте у него была родинка. И хотя мы оба не были суеверны, всё же, у меня по крайней мере, где-то в подсознании жила тревога.
Эльмира не удивилась. Едва заметив Роберта, входящего в ресторан, она уже не сомневалась, что он пригласит её на танго. Она сидела в кресле возле бара, поджидая знакомых. Кроме Роберта, никого из своих ещё не было, да она и не знала точно, кто придёт, поэтому после танца приняла его приглашение занять столик на двоих.
Эльмира жила в Нью-Йорке уже десять лет, и за это время стала завсегдатаем милонг[1], где собираются любители аргентинского танго. Подумать только, что в пятидесятые годы прошлого века молодой, агрессивный рок-н-ролл готов был в борьбе за рынок не только потеснить, а стереть саму память об этом танце иммигрантов, впитавшем их мечты и тоску по родным местам, ставшем пульсирующим сердцем Буэнос-Айреса и покорившем мир. Но танго выжило и в последние годы вновь с триумфом распространилось на все континенты, вербуя новых сторонников. Дитя портовых кабаков Буэнос-Айреса, оно нашло приют в северных широтах в недрах огромного города-спрута, раскинувшегося, как и его южный собрат, в дельте полноводной реки, и омываемого водами того же океана, известного своим неспокойным нравом. Летом милонги из тёмных нью-йоркских студий вырываются на воздух под кроны парков, тянутся к воде, обживая пирсы Гудзона и Ист-ривер, а с наступлением холодов снова прячутся от посторонних глаз.
СОРАТНИКИ ЭНДИ УОРХОЛА
За длинным низким мысом Хамелеон из Коктебеля видны высокие, любимые Волошиным мысы, похожие на носы больших кораблей, врезающиеся в море и разделенные песчаными вставками. Самая большая и дальняя – пляж курортного поселка Орджоникидзе, за которым выдается в море причудливое нагромождение валунов мыса Киик-Атлама, что означает «прыжок дикой козы». Диких коз там нет, а вот домашние непонятным образом то там, то здесь забираются высоко на скалы попастись на клочках скудной зелени, вырастающей в каменных складках.
Читать дальше 'ТАТЬЯНА ЯНКОВСКАЯ ● ИЗ ЦИКЛА «РАСКРАСКИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ» ● ЭССЕ'»
Осенний день без солнца, но светлый. Его освещают желтые листья. Их еще много на деревьях, но и дорожки уже покрыты ими. Листья прилипли к памятникам, застряли в пожухлых цветах, кое-где оставшихся с лета. Вот оградка, покрашенная серебряной краской, рядом с большим семейным участком – тетя Женя объяснила все точно. Почему-то ему не захотелось спрашивать у мамы, где находится могила. Он заходит в ограду, смахивает листья со скамейки, садится и закрывает глаза. По-прежнему больно даже видеть это имя на памятнике, лучше просто посидеть, чувствуя незримое присутствие давно прервавшейся жизни, которая когда-то так много значила для него. В сыром прохладном воздухе постепенно оживают солнечное тепло, прожарившее песок и согревшее море у берега, звуки и запахи того далекого-далекого лета. Читать дальше 'ТАТЬЯНА ЯНКОВСКАЯ ● В ТО ДАЛЕКОЕ-ДАЛЕКОЕ ЛЕТО ● ПРОЗА'»
Новый русский на горе раздраженно отдавал кому-то распоряжения по мобильнику. Красиво жить не запретишь – покричал так на кого-то с альпийской вершины, оттолкнулся и поехал. А на другом конце какое-нибудь чмо в Москве или Омске будет бегать, высунув язык, чтобы угодить боссу. Вообще здесь красота, и русских полно, как во всех стоящих местах. Когда вчера Ксения отстала на склоне и на развилке крикнула: «Саша, как ехать к подъемнику?», надеясь, что он услышит, какой-то мужичок в красном обернулся и показал ей палкой: «Вон туда и направо». А когда после ланча Саша захотел ее сфотографировать на фоне гряды гор и она встала у каменной ограды на краю обрыва, высокий мужчина поднялся от ближнего столика и поставил на ограду недалеко от нее тарелку с бифштексом и жареным картофелем, озадачив Ксению, и на тарелку тут же села одна из летавших вокруг ворон и стала жадно есть мясо, вызвав поощрительные возгласы от столика, конечно же, по-русски. Кто же еще станет кормить ворон, когда табличка на стене ресторана запрещает кормление птиц, да не хлебными крошками, а поставив им порцию серьезной еды! Ксении стало весело.
Читать дальше 'ТАТЬЯНА ЯНКОВСКАЯ ● ЕСЛИ Б НЕ РЕЙТУЗЫ ● РАССКАЗ В РАССКАЗЕ'»
У педикюрши Ниночки
Австрийские ботиночки,
Английский шарф,
Система «Sharp»
И прочие дела.
Она скоблит мне пяточку,
Я кину ей десяточку,
И за массажем
Мне расскажет,
Как она жила…
Катя Яровая
Как обаятельны (для тех, кто понимает)
Все наши глупости и мелкие злодейства…
Булат Окуджава
Здравствуйте, Танечка! Раздевайтесь, не сопротивляйтесь. Подождите, сейчас я с этой старухой быстро разделаюсь. Спрашиваете, как дела? Ну, какие в Америке могут быть дела? Вот в Рашке были дела! Стоял в очереди за бананами, давали по два килограмма, а ты взял четыре – это дело! Туфли чехословацкие лакированные купила, только десять рублей переплатила – это дело! Апельсины без очереди взял, мясо с черного хода вынес – вот это все дела! А здесь что? Никаких дел. Скука.
Читать дальше 'ТАТЬЯНА ЯНКОВСКАЯ ● МОНОЛОГ ПЕДИКЮРШИ ● ПРОЗА'»
Редакция журнала “Гостиная” и объединение ОРЛИТА сердечно поздравляют поэта Владимира Спектора с Юбилеем!
Юбилейное интервью с поэтом Владимиром Спектором
ТАТЬЯНА ЯНКОВСКАЯ: Владимир, поскольку мы с вами беседуем в преддверии вашего 60-летия, которое вы будете отмечать 19 июня, не избежать разговора об итогах этих лет. Размышления об этом выражены в вашем стихотворении:
Читать дальше 'ТАТЬЯНА ЯНКОВСКАЯ ● ПОЗНАНЬЕ ЛЮБВИ И ДОБРА ● ИНТЕРВЬЮ С ВЛАДИМИРОМ СПЕКТОРОМ'»
Комментарии к последней песне Кати Яровой[1]
В эссе «Театральный характер» Н.С.Лесков писал, что «существует поверье, будто в судьбе талантливых людей есть нечто провиденциальное и что они в полной безвестности не гибнут… Разумеется, зависит от ума, который руководит дарованием, и от общества, среди которого даровитый человек призван осуществить свою радостную или свою печальную карьеру». Катя Яровая, по словам американского слависта Тимоти Сергэя, писавшего о русской бардовской песне, – самый недооцененный бард России. Он познакомился с ней во время ее концерта в Йельском университете в 1990 г. Тогда же, во время ее первого приезда в США, познакомилась с ней и я, и сразу подпала под обаяние ее песен и личности. Широкая известность не успела прийти к Кате при жизни, но интерес к ее творчеству и судьбе не уменьшился с ее уходом.
Читать дальше 'ТАТЬЯНА ЯНКОВСКАЯ ● НЕ ПОСТАВИВ ПОСЛЕДНЮЮ ТОЧКУ ● ЭССЕ'»
RSS
