Выпуск: Диалоги с жизнью
ЕЛЕНА ЛИТИНСКАЯ ● ДИАЛОГИ С ЖИЗНЬЮ ● ВСТУПЛЕНИЕ
Сколько лет я пытаюсь вести диалоги с тобою…
Наказанье и дар мне – крутые твои виражи.
Ты не внемлешь. Бросаешь, как кость: наглодайся судьбою!
Я покорно грызу и боюсь, что ты вовсе сбежишь.
Что ж, пускай без тебя бытие будет вечным, без даты.
Вместе с плотью сгорят боль и страхи в прощальном огне.
Принимаю тебя целиком: от греха до расплаты.
До последнего вздоха, пока ты трепещешь во мне.
БОРИС НОСИК ● ИЗ-ПОД ВИШНИ. ДЕНЬ ВТОРОЙ ● ПРОЗА
Телефон на траве под шезлонгом молчaл. Я мог бы сказать, благородно молчал. Он молчал и я молчал.… Зато пели птицы. Те самые птички Божии, которые не знают…
И вдруг, пугающе неожиданно раздался звонок. Ух, как он встрепенулся! Точнее, это я встрепенулся. А то, что я по своему поводу слегка иронизирую, это нормально. Русский человек все время так иронизирует, он наделен редким чувством самоиронии. Если угодно, автоиронии. Иностранцам это никогда не нравилось . Уже маркизу де Кюстину это не понравилось, а уж казалось бы, куда дальше -маркиз, гомолюб, неглупый наблюдатель, сын репрессированного…
Читать дальше 'БОРИС НОСИК ● ИЗ-ПОД ВИШНИ. ДЕНЬ ВТОРОЙ ● ПРОЗА'»
ИННА ГОНЧАРОВА ● ДНЕВНИКИ ОДИНОКОЙ ЖЕНЩИНЫ ● ПРОЗА
Совсем недавно распался Советский Союз, и Москва еще не воспринималась как столица соседнего государства. Белокаменная была по-прежнему близкой, с детства узнаваемой и почитаемой.
Сейчас уже даже не вспомню, в каких именно архивах мне тогда довелось побывать, ведь проторчала я в Москве довольно долго, воспользовавшись бесплатным жильем и вдруг представившейся возможностью вдоволь походить по московским театрам.
Поскольку тема моей диссертации звучала примерно так «Масонство в Украине в 18-м – первой четверти 19-го века», то, разумеется, я методично шерстила все архивы второй половины 18-го века.
Читать дальше 'ИННА ГОНЧАРОВА ● ДНЕВНИКИ ОДИНОКОЙ ЖЕНЩИНЫ ● ПРОЗА'»
АНДРЕЙ ЗИНЧУК ● ИЗ СБОРНИКА «ОЧЕНЬ» ● ПЕТЕРБУРГСКИЕ СКАЗКИ
Посвящаю моим терпеливым родителям
Часть этих волшебных историй была написана Очень давно. Скажем, не преувеличивая, лет этак двадцать (если даже не двадцать пять) назад. Случилось так, что однажды, еще молодого и несмышленого, судьба забросила их автора в крохотный садик, расположившийся несколькими своими деревьями и кустами по соседству с Львиным мостиком, что переброшен через Грибоедов канал.
О, это было замечательное время! Тогда люди жили не для того, чтобы зарабатывать деньги, а для того, чтобы получать от жизни удовольствие: вдоль канала стояли огромные Очень красивые тополя и лежали перевернутые кверху дном катера и лодки, а набережная была вымощена самой красивой в мире черной граненой брусчаткой. Кроме прочего, неподалеку от садика по набережной пролегали рельсы 36-го, почти всегда пустого, трамвая, тоже, видимо, ходившего по городу просто так.
Читать дальше 'АНДРЕЙ ЗИНЧУК ● ИЗ СБОРНИКА «ОЧЕНЬ» ● ПЕТЕРБУРГСКИЕ СКАЗКИ'»
ИРИНА САВИЦКАЯ ● МЫ ЕДЕМ, ЕДЕМ, ЕДЕМ… ● ЗАПИСКИ
М ы едем, едем, едем… мы едем в Корнуэлл, графство такое в нашем королевстве. Дорога однообразная, тра-та-та, тра-та-та, а у нас и кота-то нет, то сплю, то озираю окрестности, а чего их озирать, спрашивается – холмы, равнины. Все зеленое красивое, скорость большая – овечки, свинки, коровки, как размазанные плевочки, не успеваешь разглядеть, да и зачем, коровы, они и свиньи и всякое другое. Приехали в деревню Педстоу…, улочки махонькие, узенькие, народ в основном возле причала толпится и мороженое на каждом шагу – ванильное, с ягодами, без ягод, шоколадное с привкусом кофе, с орехами. Как они его едят – холодина, ветер хлещется, лето, блин. Мне больше нравится вафельный кулечек, хрустящий, как мама пекла. Помнишь, раньше были такие плоские две сковородки вместе: в одну наливаешь тесто, другой прижимаешь – и потом готовые вафли в елочку сворачивали в трубочку и наполняли вареной сгущенкой или кремом заварным. Мне нравилось их есть без ничего. Пробежались по набережной, походили по берегу, вода в море – ноги сводит, а песочек хороший мелкий золотистый и теплый сверху. Вода отошла далеко, обнажив песчаные отмели. Прямо посередине одной из них чуть бочком стоял или лежал или торчал из песка белый катер – подводная лодка в степях Казахстана. Когда вернулись в деревню, на улицах уже ни души, ясно дело – хлеб наш насущный даждь нам, ну, и нам тоже.
Читать дальше 'ИРИНА САВИЦКАЯ ● МЫ ЕДЕМ, ЕДЕМ, ЕДЕМ… ● ЗАПИСКИ'»
СЕМЁН КАМИНСКИЙ ● СЕРВИЗ ГАРДНЕРА ● ПРОЗА
Буфет был величественно высок, из настоящего дуба и напоминал здание готического собора: центральная часть – с резным заборчиком-балюстрадой по верху и большой широкой стеклянной дверцей, а по бокам – две высокие башни с длинными узкими дверями. Сервиз стоял обычно в центральной части буфета, и в яркие дни лучи из окна до краёв наливали его тонкие, почти прозрачные чашки тёплым солнечным напитком, проникая сквозь овалы, квадратики и прямоугольнички толстых гранёных стёкол главной дверцы. Когда Розочка подтаскивала к буфету тяжёлый стул, влезала на него и заглядывала через эти стёклышки внутрь, рискованно становясь на цыпочки, ей была видна сложная композиция из восьми чашек, такого же количества блюдец, молочника, сахарницы и заварочного чайничка – всё это с миниатюрным узором бело-жёлтых ромашек на густом изумрудном фоне. Все предметы, конечно, были повёрнуты к зрителю своей лучшей стороной – с рисунком (это горничная Полина старательно расставляла их так, возвращая в буфет после каждого чаепития с гостями), но девочка знала, что несколько узеньких стебельков усердно тянутся и на обратную сторону каждой чашки. Розочка вообще любила заглядывать в разные потайные места – и за пианино с бронзовыми подсвечниками, и под круглый стол, накрытый почти до пола длинной шелковистой скатертью, и под кровати, – но эта дверца в буфете, где тихо обитал старинный сервиз, нравилась ей больше всего.
ТАТЬЯНА ЩЕГОЛЕВА ● ЖЕНА ЛОТА ● СТИХИ
Жена Лота
«…Жена же Лотова оглянулась позади него,
и стала соляным столпом».
БЫТИЕ гл. 19
Под зноем, соли солонеe,
Одна который век подряд.
Кто скажет ей, что было б с нею,
Не оглянись она назад?
А мы, гонимые ветрами,
Бредем по жизни наугад.
Но как узнать, что будет с нами,
Когда оглянемся назад?
ПЕТР ЕФИМОВ ● ДЕФИЦИТ ПАМЯТИ ● ОЧЕРК
Быстротечное время одних возвышает и умудряет, других ожесточает и углупляет
Прошлый и начало нынешнего веков во многом обогатили наш житейско-политический словарь понятиями, которые впитали в себя эпохальные события. События, оставившие заметный, нередко кровавый след в судьбах целых стран и народов. Скажем, такое, как беженец. Сколько их, бездомных и несчастных, слонялось по простреливаемым вдоль и поперек фронтовым дорогам Великой Отечественной, и в послевоенные годы в т.н. «горячих» точках по всей изрытой могилами Земле. Слова «беженец» и «бежать» – однозначимые понятия и предполагают одно лишь действие – как можно быстрее покинуть места, где нет покоя и защиты от местных и пришлых варваров и душегубов.А сколько спекуляций, исключающих всякую логику, скопилось вокруг этих несчастных за прошедшие годы! И поныне на горе людей, переживших мучительные страдания, «греют руки» недобросовестные политиканы и просто бандиты с большой дороги, делается большой бизнес. И поныне людское горе служит оправданием дикости и варварства…
ГАЛЯ МАРКЕЛОВА ● КАК ОСЕНИ БЛАГОСЛОВЕНЬЕ… ● ПРОЗА
Как осени благословенье,
Прозрачная старость пришла…
13 января 2011 исполняется 80 лет русскому поэту г.Одессы Игорю Ивановичу Павлову.
Именно русскому, а не русскоязычному, потому что он родился в пору языковой и культурной (хоть и униженной и обскубанной) цельности и остаётся в ареале культурной традиции русского стиха, пропуская время жизни старых одесских двориков сквозь её вязь. Статья эта (но, естественно, с купюрами из-за печатных площадей) вышла почти пять лет тому, в юбилейный (для нашего поэта – 75!) год, в любимой и читаемой одесситами «Вечерке» под заголовком «Витиеватое перо из крылышка спускалось»…
Читать дальше 'ГАЛЯ МАРКЕЛОВА ● КАК ОСЕНИ БЛАГОСЛОВЕНЬЕ… ● ПРОЗА'»
СЕМЁН КАМИНСКИЙ ● ЗАНОЗА ● ПРОЗА
Хотя мне ещё не очень много лет, иногда, вспоминая какое-то событие или место, я вдруг с удивлением и некоторым смятением понимаю, что некоторых из тех, кто был со мной там, уже нет в живых… А те, кто есть, – где они? Где те, кто делил, играя «в ножичка», очерченный кругом кусочек грязной земли старого двора? Ел восхитительную, коричневую со светлыми выпуклостями орехов трубочку мороженого, купленную в «стекляшке» на углу за целых 28 копеек? Дышал рядом в невыносимо потной тесноте июльского трамвая по дороге в провинциальный Дворец культуры, куда «Поющие гитары» привезли на один вечер рок-оперу «Орфей и Эвридика»?
МИХАИЛ ЮДОВСКИЙ ● ИНОСТРАННЫЙ ПОКУПАТЕЛЬ ● ПРОЗА
Оказавшись на недельку-другую в чужой стране, человек вполне комфортно чувствует себя при звуках непонятного ему языка. Пожалуй, ему даже нравится, что на свете есть места, где говорят по-другому. Значит, туристическое бюро не наврало ему, и он действительно за границей. Другое дело иммигрант. Иностранная речь поначалу вызывает у него чувство бешенства, а когда он немного овладеет ею – комплекс неполноценности. Он явственно осознает, что изъясняется жалкими обрубками фраз в самой примитивной форме. Ему начинает казаться, будто местные жители глядят на него свысока и посмеиваются у него за спиной, а самые изощренные из них пытаются бессовестно надуть.
Читать дальше 'МИХАИЛ ЮДОВСКИЙ ● ИНОСТРАННЫЙ ПОКУПАТЕЛЬ ● ПРОЗА'»
ЕЛЕНА МАТУСЕВИЧ ● МИНИАТЮРЫ ● ПРОЗА
ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ
У одной женщины умер сын. Был и нету. Что еще сказать? На похоронах и то не знали, что сказать, чего там. Ничем не интересовался, ни с кем особо не дружил, работать ему было лениво, учиться ему было никак. Учителя говорили, что не старался. Мозги мутные, глаза пустые, мало ли таких? В училище тянули, дотянули, вытянули. Контрольные за него написали, не чаяли, как отделаться. Отделались. А он, на тебе, с собой покончил. Сдуру, что ли?
СЕРГЕЙ КУЗНЕЧИХИН ● ДОМ С КРАЮ ● СТИХИ
ДОМ С КРАЮ
Косо в землю вросшая избушка,
Словно почерневший истукан.
На столе порожняя чекушка
И стакан.
Пара мух ощупывают крошки –
Видно чем-то запах не хорош.
Ни тарелки на столе, ни ложки,
Только нож.
ИРИНА АНДРЕЕВА ● ПРО-ПО-ГРИБЫ ● ПРОЗА
За грибами я ходила один раз. Мне было восемь с половиной. Собирались с вечера. Мама жарила котлеты, мыла овощи и на нас с папой временами отвлекалась распоряжениями: принести, подать, не путаться под ногами. Тонкой ниточкой поджатых губ давала понять, что всё делаем не так… короче «идите-ка… спать». В кровати мечталось как завтра надену китайские новые кеды.
Утро не задалось… Разбудили так рано, что рано ещё и не наступило. Новые кеды надеть не дали. С соседями-грибниками долго впихивали все вещи в папину машину… потом утрамбовывались в неё сами. Все сели, случайно увидели меня, спящую стоя рядом. Затащили внутрь на чьи-то колени.
ЛЕОНИД БУЛАНОВ ● ТРИ ТРИПТИХА ● СТИХИ
ЛЕОНИДОВЫ ФЛЮИДЫ
“Меня иногда спрашивают, как я пишу.
Отвечаю :очень просто – слева направо.”
Сесар Бруто, аргентинский поэт.
1.
Инне Богачинской
В пространстве Гейне и Онегина,
укрытом Дантовым плащом,
ютится странная энергия,
не воплощённая ещё.