АВТО

Машинка – лучший подарок мальчишке. Вот
К тебе с погремушкой первый приходит стресс
В виде «бибики». Но уже через год
Везёшь на бечёвке первый свой Мерседес.
А вскоре – подругу лет таких же и зим,
В детомобиле, слышишь: «Впейод смотйи»,
И не мечтаешь – знаешь, что будет твоим
Лучшее в мире авто с Машенькой И.

Одна секунда, и твой любимый Ниссан
Уже у входа в автомобильный рай
С наклейкой модной «очень крутой пацан»,
С игрушкой клёвой типа шалтай-болтай,
С коробкой пирожных к ужину крем-брюле
И со следами грязных кошачьих лап
На чистом капоте и лобовом стекле,
Со взглядом злым своих ксеноновых ламп.
С оттюнингованным корпусом и золотой
Оправой, чуть опошлившей фонари,
С дочуркиной люлькой, к счастью, в тот миг пустой,
С мягким салоном, с кровью твоей внутри.

Механик Петров – кудесник, но редкий хам,
И не такое видел, он хмур и строг.
Запишет в журнале: «Прибыл разбитый в хлам.
Не подлежит ремонту». И подпись – Бог.

 

БОГ

Вот времена настали – кругом хаос,
Что же налажено чётко – так диалог.
Некто в Живом Журнале ведёт опрос,
На тему ни много, ни мало – что есть Бог?

–  Может быть, Бог гуляет в своём саду,
Яблоки пересчитывает, старый жмот,
Кормит синиц, поругивает какаду,
Всё, что в саду находит – в карман кладёт.
Старый секатор, лезвие топора,
Птицы-певуньи платиновое перо –
Сунет в карман находку, а там – дыра!..
Вот и летит на головы наши сор.
Как повезёт – в соседа попал топор,
Банковский счёт в кого-то,  в меня – ведро…

– Нет у Него ни имени, ни судьбы,
Нет у Него ни сада, ни прочих дел.
Он – пустота, Он только одно лишь «бы» –
Всё, что ты смог бы, если бы захотел.
В каждом Он слове слышен, что ты изрёк,
В каждой твоей строке Он оставил след.
Если ладонью закроешь ты слово «Бог» –
Из-под ладони пробьётся свет.

–  Представь на миг, что жизнь – утекающий свет,
Огарок свечи, расплавленный парафин…
Бог не романтик, не старец и не поэт,
Когда тебя поддерживает лишь морфин.

Жизнь подаёт больному надежды нить.
Нитка гнилая, рвётся – и весь итог.
Но можно тянуть минуты, секунды длить,
Когда ты знаешь и веришь, что Время – Бог.

 

ЛАДОНЬ

Весь мир – пивная, особенно по субботам.
Идёшь домой, тащишь бочонок пива,
Цветут каштаны, скворец поёт, как по нотам,
Но без закуски картина не так красива.
Навстречу твой друг с портфелем, в портфеле – чехонь.
И он тебе протягивает ладонь.
От рукопожатия сразу светлеют лица
И каждый готов богатством своим поделиться.

Милуешься с девушкой под кустом сирени,
Того гляди, сделаешься поэтом.
Подруга хороша и её колени
Открытые миру, тоже свидетельствуют об этом.
Сирень и подруга в тебе разжигают огонь,
Но вдруг по щеке тебя ударяет ладонь.
Не говори, что пощёчины вышли из моды –
Девушки бывают разной породы.

Сидишь на паперти, рядом с тобою кошка,
Такая же грязная, только в роскошной шубе.
Тебе – клопы, ей досаждают блошки.
«Подайте друзьям!» –  ролик выложен на Ютубе,
Место на паперти оплачено, бронь.
И ты опять протягиваешь ладонь.
Мимо проходит твой сын незнакомый (помнишь Семенову Дашку?!)
И смятую сотню бросает в твою фуражку.

Вот он, последний твой дом без выхода/входа,
Итог пути в виде дат на дощечке.
Здесь хорошо, жаль, не видать небосвода,
Но так всё же лучше, чем дымом уйти из печки.
–  Прощайтесь! – начальник безмолвных нетерпелив, словно конь.
И друг твой первым разжимает ладонь,
Бросает с землей монетки, ты злишься, бледная немочь,
И вдруг понимаешь: жизнь была такая, как эта мелочь.

 

МЕЛОЧЬ

В магазине «1000 мелочей»
Продаётся разный унылый хлам:
Пожелтевший постер (толпа грачей,
Позади неё Воскресенский храм);
«Золотые» часики под CARTIER –
Кожезам, пластмассовый леопард;
Стильный лифчик – якобы от Готье,
Поцелуй Родена и прочий арт.

Необъятно море, но есть ручей,
Выход «кушать подано» – тоже роль…
В магазине «1000 мелочей»
Из шести нолей остаётся ноль.

 

НОЛЬ

Ноль – это пустота и столь
же странная вещь, как огурец в борще.
Но бублик, однако, он тоже ноль
В глазах художника, ну и вообще.
А полумесяц – половинка ноля,
Сложив два полумесяца, получишь его.
Только вот непонятно, зачем и для
чего две луны на одного.
Кольцо на безымянном пальце твоём –
Словно колечко на связке ключей –
Оказалось тем же самым нулём.
Ноль – отражение сути вещей.

 

ОТРАЖЕНИЕ

Лучшие товарищи девушек – мутные зеркала,
Уличные витрины, тонированные стёкла авто.
Лица прекрасней в тусклой среде стекла –
И без фотошопа выглядят на все сто.
Идёт студентка на сессию, не спавшая сотню лет.
Какой там гламур,  ей даже накраситься лень.
Видит  лицо туманное – свой прекрасный портрет!
Вот что её осчастливит на целый день.
Фальшивят ангелы, запутавшиеся в смычках –
На себя загляделась старица-страшный суд…
Наш чокнутый мир спасут отражения в зеркалах.
По крайней мере, половину мира спасут.

 

ПОЛОВИНА

Дом двухэтажный, спальня по феншую
С дизайном, предназначенным буржую.
В кровати vispring мается мужчина,
И с ним его вторая половина.
Он несколько часов уснуть не может
И ненависть его натуру гложет
К дизайнеру, психологу и другу
(Все говорили: «Ноги надо к югу»).
И всё как надо, но опять не спится.
На стенах отвратительные лица:
Портреты под Пикассо и Матисса,
А рядом на подушке – Василиса.
И тут опять он закипает в злобе:
Ведь половины спать должны бы обе,
А спит одна. Но вдруг он понял что-то –
Жена-то ведь четвёртая по счёту.
Какая ж часть лежит в кровати рядом?
Считает он, и пот струится градом –
Шестнадцатая, или же восьмая? –
Он путается в счёте, засыпая.
И видит сон про осень, парк и танцы.
Какой-то гений сочиняет стансы.
А он свои восьмушки по аллее
Ведёт в ремонт, где кто-нибудь их склеит.

 

РЕМОНТ

А на улице нашей, где водятся анны с офелиями,
Где английские розы, и глициний ажурная тень,
Мастерская  открылась  «ТээМ Дама с камелиями.
Ремонт надежды», срочный, работает через день.
И в домах под крышами с черепицей и  рубероидами,
Зашушукались бабушки и сухонькие старики:
– Да они отравились, видимо, алкалоидами,
Починяли бы  лучше подошвы и каблуки.
– Или вот, например,  шаровары для  дачи  камлотовые –
Поменяли бы змейку,  да и кофточке нужен ремонт.
А на синем плаще пятна засохли хотдоговые,
А на прошлую Пасху сломался любимый зонт.
И бабульки токуют за шпалерами пассифлоровыми
На балконах и лоджиях о том, чей полезнее труд,
О девицах, им сверху кажущихся безголовыми,
О надеждах – они последними сами умрут…

А где-то внизу, на улице, мечется подозрительная
Некая Анна, убивается, сполз берет набекрень.
– Умирает надежда, – кричит, – душеспасительная!
Но, увы, не судьба. В мастерской нерабочий день.

 

СУДЬБА

– Семь миллиардов нитей, – сказала Клото, –
Слишком большая нагрузка для стертых подушечек пальцев.
Лахесис, ты бы придумала что-то –
Жребий аидов для всех, чтоб уменьшить работу –
Может войну, пандемию и гибель скитальцев?
Пряжи остатки тебе же пойдут на пальто.

Атропос взвыла: «Руки от ножниц болят.
Режу и режу я нити, а эта Клото веселится.
Лахесис, время для мира настало.
Хватит им трупов, сестра… И опять всё сначала:
Нити судеб выпрядает вторая сестрица,
Рожь колосится, коровы приносят телят.

 

ТЕЛЁНОК

Маман говорит: «Пей скорей молоко,
Будешь здоров, как корова, точнее, как бык»
Треплет твоё ушко
И что-то жуёт, показывая язык.
– Пей  скорей, пока не забрали, сынок.
Сама размышляет – всё же вкуснее трава
И свекольный росток.
Что с коровы возьмёшь, но она права.
А кто тот человек в линялых штанах? –
Таскает солому, ласкает тебя пока.
Он навевает страх,
И, кажется, смерть гладит твои бока.

И ты представляешь в лицах:
– Я – Авель, он – Каин…
Но он – хозяин,
И, может быть, – твой убийца.
(продолжение следует)