Comments (0)

Михаил Сидоров

(Михаил Юдсон. Мозговой: Роман. – М.: Зебра Е, Галактика, 2020. – 480 с. ISBN 978-5-94663-027-6)

Вышла новая и, к нашему прискорбию, последняя книга Михаила Юдсона (1956-2019), рукопись которой автор сдал в московское издательство за три месяца до своей смерти. Героя романа зовут Енох (на иврите Ханох) – так звали седьмого ветхозаветного патриарха, которого еще до Потопа Бог за его праведность взял живым к Себе. И, согласно Талмуду, дано ему было имя Метатрон, или «великий писец». Но события «Мозгового» разворачиваются не в глубокой древности, а в наше «постное» время (постмодерна, постгуманизма, постсионизма и пр.), и «в миру» Еноха зовут Евгений Шапиро…

Главное – собраться, сесть за эту книгу и начать читать. А уж если начал, то не оторвешься; а когда закончил, еще не раз вернешься назад и перечитаешь наиболее понравившиеся, задевшие, впечатлившие места в тексте, отмеченные тобою ранее карандашом (если экземпляр твой собственный). Честно скажу, что книга эта трудная и тяжелая: трудная из-за особенного языка, которым она написана; тяжелая – из-за понимания того, какую жизнь в этом мире пришлось прожить ее талантливейшему и неподражаемому автору за неполные 64 года.

Воспользуемся приемом, к которому часто прибегал сам Юдсон, рецензируя чужие произведения, – процитируем аннотацию его собственной книги, написанную самим автором: «Это роман о человеке, сидящем в тель-авивском съемном чулане и пишущем роман ни о чем. При этом герой понимает, постепенно прозревая, что не мы сами прозу с виршами пишем руками мозолистыми, а внутри нас, в мозгу сидит Мозговой (как вот в доме – домовой) – а мы лишь подчиняемся его диктовке. И весь извилистый путь Еноха-Евгения – крестно-выкрестный, кремнисто-ухабистый, от затхлого чулана до лучезарного Райского Сада – на самом деле, скорей всего, проложен у него в голове, как ему кажется, возможно».

Читать дальше 'Михаил Сидоров. Перешедший реку вдоль.'»

Comments (0)

Александр Карпенко

 Вера Зубарева, Тайнопись. Библейский контекст в поэзии Беллы Ахмадулиной 1980-х – 2000-х годов. М., Языки славянской культуры: Глобал Ком, 2017. – 224 стр.

Я всегда с симпатией относился к тому, что делает в литературе Вера Зубарева. Шарм, интеллигентность, аналитический дар, особая доверительность – и, вместе с тем, «неслыханная» простота в общении. Поэтому вдохновенность работы Зубаревой о Белле Ахмадулиной меня нисколько не удивила. Она подошла к литературоведению так, как обычно подходят к поэзии – дождалась света в душе, понимания, «сигнала» свыше – и начала писать. Большая книга была завершена «в несколько присестов».

Белла Ахмадулина – возможно, самая загадочная представительница когорты поэтов-шестидесятников. И одна из самых виртуозных – это заметно даже в песнях, написанных на её стихи. Поэт Вера Зубарева, создатель идеи «русского безрубежья», словно бы биографически была «запрограммирована» на глубокий интерес к лирике Ахмадулиной. Она общалась с великой поэтессой, они дружили. Ахмадулина дала Зубаревой путёвку в большую литературу, написав предисловие к первой книге её стихов. И, когда твой друг покидает этот мир, ты хочешь сказать о нём что-то такое, что способен сказать только ты. А ведь ещё в юности Зубарева… зареклась писать о творчестве Ахмадулиной – из боязни, «что неумелое прикосновение к тайнописи повредит тайне». В общем, этой книги могло и не быть. Но она состоялась – необычайное сцепление обстоятельств, о котором рассказывается в эпилоге, «вело» автора к ещё не видимой цели.

Читать дальше 'Александр КАРПЕНКО. Дар благодарности. Единственная – о единственной.'»

Comments (0)

Вера Калмыкова

О книге Максима Калинина «Живописец Господа Бога» (М.: Летний сад, 2020)

Бывает так, что один и тот же человек оказывается и поэтом и художником, и нигде не слабее. Кто решит: у Максимилиана Волошина — «лучше» стихи или акварели?

Бывает, поэт описывает то, что изобразил художник. Как Гомер — знаменитый щит Ахиллеса: хрестоматийный пример из любой книги про экфрасис.

Бывает повествовательная живопись. Таково почти всё Северное Возрождение.

Бывает, поэт выдумывает картину и описывает её. Валерий Брюсов делал это неоднократно.

Бывает ещё вот что: поэт вроде бы говорит о картине, но так, будто находится и вне её, на точке зрителя, и внутри, как персонаж. И если даёт описание, то лишь собственного восприятия. Это «Тайная вечеря» Мандельштама.

Читать дальше 'Вера КАЛМЫКОВА. «Кто я и откуда сейчас говорю…»'»

Comments (0)

Ирина Шульгина

Елена Литинская “Экстрасенсорика любви. Повести и рассказы”. (Иерусалим: изд-во Млечный путь, 2017)

Книга Елены Литинской «Экстрасенсорика любви» представляет собой сборник рассказов и небольших повестей, на первый взгляд не связанных между собой ни общими героями, ни сюжетными линиями, ни местом действия. Однако постепенно, следуя от одного повествования к другому, читатель обнаруживает, что все новеллы, все, такие разные, повороты судеб, объединены единым стержнем, как главы одной книги.

Эта книга – о любви земной, о ее непредсказуемости, о немеркнущей надежде на ВСТРЕЧУ, несмотря на все потери и разочарования. Сборник недаром назван по одноименному рассказу «Экстрасенсорика любви»: для Нины, его героини, неожиданная влюбленность во врача-экстрасенса становится спасательным кругом, вырывает ее из омута глубочайшего уныния, заставляет вновь возродиться к жизни. Любовь, как спасение, как освобождение из мрака одиночества и опустошенности, и есть сквозной, главный сюжет всей книги. Персонажи Литинской, будто шестым чувством, наделены особой сверхчувствительностью к любви, они настроены на нее, как камертон – на тончайшие колебания звука.

Читать дальше 'Ирина Шульгина. Жизнь – такая странная штука. Размышления о книге Елены Литинской "Экстрасенсорика любви. Повести и рассказы"'»

Comments (0)

Михай Препелицэ

Недавно вышедшие книги Анатолия Вершинского всколыхнули душу свежестью и полнотой поэтического дыхания — явление редкое в наше апокалипсическое время. Так верить в очистительную силу поэзии, как верит автор, мало кому удаётся в нынешнем веке бездушья и вседозволенности.

Анатолий родом из Красноярья, края многонационального, и помнит о своих корнях.

Семёновка. Родное сердцу имя.

Сибирское село, где вырос я,

чьи рощи и пруды считал своими,

как все мы в детстве, помните, друзья?

Просторный дол и русским, и татарам,

и ссыльным латышам давал приют.

Но чаще — украинцам: здесь недаром

одну из улиц Киевской зовут.

Наш дом на праздник становился тесен:

за стол садилась мамина родня.

Слова застольных украинских песен

мне были внятны, трогали меня…

(«Ожог», 9–12 июня 2014)

Читать дальше 'Михай Препелицэ. Сколько катренов достаточно для признания в любви? О книгах Анатолия Вершинского: «Чалдонская тетрадь», стихотворения и поэмы'»

Comments (0)

Елена Кукина

В начале 2019 года в издательстве «Рипол Классик» вышла книга Ирины Ордынской «Матронушка. Роман о любимой святой». Ирина Ордынская, автор семи книг, так или иначе касающихся темы веры, соединила в «Матронушке» романную форму и православное содержание.

Интересно само намерение написать о православной святой художественный роман, сделать этот рассказ увлекательным и близким разным людям, в том числе не воцерковленным. Книга отличается от житийных произведений с их повествовательно-документальной интонацией – это классический роман с сюжетной линией и историей любви. Святая Матрона Московская становится в этой книге ключевым персонажем, именно вокруг нее развиваются все события романа.

Роман появился на неоднозначной почве – комплекс текстов о Матроне Московской был открыт воспоминаниями Зинаиды Ждановой, в которых выписан «народный» образ святой. Эти воспоминания не были одобрены церковью и только частично вошли в каноническое житие Матроны. Форма художественного романа, которую выбрала Ирина Ордынская, идеально легко уводит от опасности апокрифа и снимает напряжение, вызванное сомнением в достоверности фактов жизни и слов Матроны: в романе все они уместны и получают новую художественную правдивость. От «народности» образа Матроны в романе остается только близость ее к людям, любовь, с которой к Матушке обращаются ее паломники.

Читать дальше 'Елена КУКИНА. Матронушка и другие. О книге Ирины Ордынской «Матронушка». Роман о любимой святой'»

Comments (0)

Александр Карпенко

   Для диалога с современниками многие поэты избирают сейчас смешанную стилистику – стихи сопровождаются исповедальной или документальной прозой, которая по тональности мало чем отличается от стихов. И стихи, и прозаическая лирика Людмилы Шарга глубоко исповедальны. У неё огромное сердце; она готова пропустить через себя всю боль мира. Человек начитанный и эрудированный, она любит людей и сочувствует их проблемам. Лирика Людмилы проста, естественна и возвышенна, в хорошем смысле слова; она словно бы и не требует комментариев.

Научи меня быть вечерней рекой,

течь и верить: каждому – да по вере

отмеряет и щедрой даёт рукой

тот, кто сам и вода, и река, и берег.

Научи меня быть огнём и землей,

лёгким облаком – тайного вздоха легче,

укажи мне затерянный путь домой,

на восток, где зарей окоём расцвечен.

Научи меня мудрости просто жить.

Я, усвоив основы твоей науки,

перестану загадывать и спешить,

и приму все утраты и все разлуки,

и однажды поверю, что смерти нет,

воспарив и свободно и облегчённо,

и увижу, как горний исходит свет

от приговорённых и обречённых.

Научи меня жить… как в последний день,

чтоб уснуть на краю и проснуться с краю,

чтоб от яблони – яблоком в свет и в тень,

где вечернее солнце в траве играет,

и припомнится: зарев, земля, огонь

и журавль над серым срубом колодца,

и – под утро – в распахнутую ладонь

вожделенное яблоко-жизнь сорвётся…

Читать дальше 'Александр КАРПЕНКО. Яблоко-жизнь Людмилы Шарга. (Людмила Шарга, Мне выпал сад. Стихотворения, страницы из дневника. – Киев, Издательский дом Дмитрия Бураго, 2019)'»

Comments (0)

Эмиль Сокольский

НАСТЫРНЫЙ ГОЛОСОК

Игорь Караулов. Ау-ау.

М.: «Воймега», 2018

«Меня читают сосны, облака / для изученья языка». – такие строки я встретил в книге стихотворений Игоря Караулова «Продавцы пряностей», изданной в 2006 году. Это очень хорошие слова; действительно, настоящие стихи пишет не «автор», а сама природа – например, «сосны и облака»; автор лишь переводит её бессловесную речь на язык поэзии.

Но как пишутся стихи у Караулова – так же естественно, как плывут облака и качаются сосны? Вопрос непростой. Первое впечатление – закрытости этих стихов, словно личность автора во что бы то ни стало не желает быть в них обнаруженной – по мере чтения всё усиливается и наконец закрепляется благодаря неожиданной и внятной проговорке:

Зима – это повод сказать о зиме,

весна – это повод сказать о весне.

Нет, не о том, что внутри.

Нет ничего ни внутри, ни вовне.

Но ты говори, говори, говори. <…>

Читать дальше 'Эмиль СОКОЛЬСКИЙ. Книжная полка'»

Comments (1)

Вера Калмыкова

…Бесконечно доверяя Вам, о незнакомый Читатель, открою карты сразу: лично я кровно заинтересована в успехе молодого прозаика Андрея Оболенского, чей путь в литературе только начинается: «7 + 2, или Кошелёк Миллера» — его первая книга (словосочетание «молодой прозаик» совершенно не означает юноша, но ведь мы только о литературе…). Нет-нет, без пошлостей: он мне не брат, не сват, я его даже не видела никогда, есть ведь электронная, понимаете ли, почта. Но он мой автор. В краткую, увы, но славную бытность шеф-редактором альманах-газеты «Информпространство» мне пришлось иметь дело с его прозой, которая потрясла меня… нет, не новизной и свежестью. И не умением автора встроиться в литературную традицию.

Читать дальше 'Вера КАЛМЫКОВА. Пробуждение разума, или Фантастическому реализму — быть! О романе Андрея Оболенского «7 + 2, или Кошелёк Миллера: Роман-пасьянс из девяти карт и джокера'»

Comments (0)

Эмиль Сокольский

ГОРЕНИЕ СЛОВ

Валерий Рыльцов, «Рельеф глубин»

Таганрог: «Нюанс», 2017

Валерий Рыльцов не даёт нам возможности спокойно, постепенно входить в его мир: он сразу хватает за горло, не даёт вздохнуть, опомниться, подступиться к нему. Однако осмысление им сказанного происходит уже по ходу чтения: ни одной проходной случайной строки, ни одного слова, поставленного в угоду рифме или для размера. «Горение слов» – так я определяю поэзию живущего а Ростове-на-Дону Рыльцова, не ведающую успокоенности, созерцательности, внутренней тишины. Но вместе с тем не знает она ни вскриков, ни стонов, ни шумливости. Только – постоянный, стойкий атмосферный жар:

Печальна ночь, а высь от звёзд пестра.

Ресницы огорчив неистребимой влагой,

Потворствую рождению костра

Исписанной в беспамятстве бумагой.

Горят мои слова, мой вклад в «культурный слой»,

Языческая дань началу новой эры,

Становятся реликтовой золой

И, несомненно, частью атмосферы.

Иногда, впрочем. жар немного ослабевает, и на смену огневых взмахов костра приходит ощущение тревожащей тайны жизни:

Читать дальше 'Эмиль СОКОЛЬСКИЙ. Книжный обзор: Валерий Рыльцов, Александр Костенко, Андрей Коровин, Юлия Белохвостова, Клементина Ширшова'»

Comments (0)

Елена Самкова

Рецензия на книгу Светланы Коппел-Ковтун «Полотно. Стихи. Дневники. Афоризмы» (Издательство «Союз писателей», Новокузнецк, 2018. ISBN:978-5-00073-951-8)

Светлана Коппел-Ковтун – поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых. Её книги издавались в России, на Украине, в Канаде, а философская сказка-притча «Высекательница искр» была выпущена также в Австралии и Австрии. Творчество Светланы пронизано жаждой Бога и смысла, стремлением к нравственным основам жизни. В своих произведениях она затрагивает разные темы: любовь к Богу и человеку, к животным и вообще к природе, богоискательство, дружба, предательство, старость, смерть и др. Но из всех этих составляющих в итоге выстраивается единая картина судьбы. При этом вся жизнь лирической героини сборника пронизана молчанием, перешедшим в молитву.

Песня сердца — это Христос в нас. От песни (во

мне) к песне (в другом) живёт сердце.

*

Песня—это молчание.

   Героиня, словно продолжает мысль другого современного поэта иеромонаха Романа (Матюшина): «Лучшая поэзия – молчание/Лучшее молчание – моление» ¹. Вот такой творческий диалог двух поэтических душ. Мир для Светланы един, хоть и разделен на две составляющие – мир земной и небесный. В земном мире лирической героиней движет молитва, а в небесном – надежда на милосердие Божие: «Бог выходит навстречу первым и приходит к человеку раньше, чем человек приходит к себе. Бог ближе к нам, чем мы сами к себе», — афористично замечает она в 3-й части своей книги под названием «Словесный бисер».

Читать дальше 'Елена Самкова. Художник с яблоком в руке.'»

Comments (0)

Вера Зубарева

 О новой книге стихов Наталии Елизаровой «Страна бумажных человечков»  (М.: Арт Хаус медиа, 2019. — 122 с.)

 Поэзия Наталии Елизаровой несёт в себе не только классическую ясность слога, но и классическую многоплановость. Это именно тот случай, когда душа читающего «обязана трудиться». Читаешь, переводишь дыхание, возвращаешься в то же волнующее поле… Оно втягивает, в нём столько музыки, столько непреходящей ностальгической бытийности, столько своей собственной жизни! И в то же время, это и о тебе, о твоей судьбе. Но всеохватнее. Потому что разговор не только о судьбе и судьбах, не только о любви, а и о том, как всё это сочленяется с высшим смыслом.

Человек идет по дороге, ныряет в метро,

его перемещает нутро

крупного ящера, людного изнутри диплодока.

Человек едет долго.

Выходит в поле, плачет, падает на траву:

«Господи, если как-то не так живу,

Научи, как надо!

Меня пожирают черви,

огни

душного города,

спаси, сохрани,

избавь от терпкой тоски вечерней»…

Читать дальше 'Вера Зубарева. «Человек идет по дороге…»'»

Comments (0)

Марина Волкова

             Похожа ли сегодняшняя критика на критику пушкинской поры? Разве что тремя  особенностями: некой замкнутостью литературного круга (сейчас бы эту замкнутость назвали «тусовкой»); универсальностью литераторов («чистый» критик и сегодня редкость) и бытованием части критических высказываний в эпистолярном жанре. Правда, на смену дневникам и письмам 19-го века пришли блоги, посты и комментарии в соцсетях, т.е. нашим потомкам не удастся в полной мере восстановить сегодняшнюю атмосферу неотредактированного литпроцесса, но к теме этих заметок столь грустная нота не относится.

А вот от критики постпушкинского периода нынешняя критика отличается кардинально. Несмотря на совершенно разные политические взгляды и литературные вкусы критиков середины и конца 19-го века, одно общее у них все же есть: вера в первичность слова, в то, что литература может повлиять на общественное устройство, на человека, на взгляды и поведение людей. Общее представление, что критика находится за пределами литературы, смотрит на нее со стороны, через призму социальных и политических идей и потому мыслит литературу как инструмент решения социальных и жизненных проблем. Сегодняшняя же критика не столь цельна, да и литературу она не мыслит как единое целое, способное повлиять на что-то кроме литературы.

Читать дальше 'Марина Волкова. Критика глазами культуртрегера'»

Comments (0)

Ирина Роднянская

           Я не специалист по общему спектру критики пушкинского круга и тем более пушкинского времени, притом в сопоставлении того и другого с современностью; это была бы серьезная филологическая работа, требующая немалой эрудиции. Поэтому я буду плясать от печки, от всесогревающей и всегда пламенеющей печки, – от самого Пушкина, как правило, опережающего свое время и выходящего за пределы своего круга. (А.С. Пушкин цитируется ниже по т. 7 его ПСС в 10 тт., М., 1949, с указанием стр.).

Вероятно, все, отвечавшие на эту анкету, не обошлись без знаменитой цитаты: «Критика – наука открывать красоты  и недостатки в произведениях искусства и литературы. Она основывается на совершенном знании правил, коими руководствуется художник или писатель <…> на  глубоком изучении образцов и на деятельном наблюдении современных замечательных явлений» (1830 – год, когда Пушкин активно занялся журналистикой и много думал над подобными вещами; с. 159-160). Здесь речь идет о критике как эстетической экспертизе, что было и остается ядром литературно-критической деятельности, несмотря на периоды, когда оно отодвигалось у нас на относительную периферию, будучи вытесняемо «реальной критикой» 1860-х гг. (для которой произведение становилось лишь поводом к социальному анализу текущей действительности) или советским идеологическим догматизмом. Замечу, что Пушкин, говоря о правилах, коими руководствуется художник, имеет в виду не  только преобладающий в данное время канон (или, на  нашем суконном языке, – «художественный метод»), но принципы и приемы, выработанные для себя лично художественной индивидуальностью. «Старайтесь  полюбить  художника, ищите красот в его созданиях», – пишет  он  тут же.  Без такой «любви  к художнику», т. е без деликатного вхождения в  его акцентуацию, содержащую разгадку замысла, литературно-критический анализ теряет смысл, – так что это лаконичное указание Пушкина бесценно. Собственно, здесь кроется и ответ на вопрос, обращенный к «анкетируемому»: что побуждает его, критика, писать? Именно восхищение красотой художественного творения и стремление передать это впечатление читателю косвенным аналитическим образом. Обнаружение же казусов, когда объект критики занимает в общем мнении незаслуженно высокое место или попросту несостоятелен художественно, – занятие, для критика важное, но все-таки второстепенное. А «деятельное наблюдение» за движением литературы в его наиболее примечательных вехах – задача, в сущности, историософская, при наличии выводов и прогнозов, действительно, сближающая критическую мысль с наукой, каковым именем Пушкин ее и называет.

Читать дальше 'Ирина РОДНЯНСКАЯ. Ответы на «пушкинскую анкету» о состоянии литературной критики'»

Comments (0)

Эмиль Сокольский

НА СВЕТЛЫЙ МОТИВ

Андрей Коровин. Детские преступления.

М: «Воймега», 2015

Коровин – из числа открытых, радостных, можно даже сказать – из числа счастливых современных поэтов (увы, это число невелико…) Его стихи заряжают здоровым чувством жизни, которая всегда в движении, всегда переполнена событиями. Книга «Детские преступления» – пожалуй, самая светлая, и особенно благодаря её первой части, которая называется «Переизбыток любви». Здесь речь не о восторге (восторг имеет внешнюю природу и он преходящ), – речь о глубине. Поэт пишет стихотворение за стихотворением не в озарении, не в состоянии нашедшего на него вдохновения. Он пишет, словно бы решив, что пора подобрать музыкальный мотив к своим воспоминаниям, – вернее – к тому, что живёт в нём всегда, – живёт и сохраняет в нём лучшее: способность к восприятию мира по-детски незамутненным взглядом, – к восприятию мира будто каждый день в п е р в ы е.

Читать дальше 'Эмиль СОКОЛЬСКИЙ. Мини-рецензии'»

Comments (0)

Михаил Юдсон

Игорь Губерман въехал в Иерусалим почти треть века назад и с тех пор обитает в этом вечно необычном городе, попутно совершая путешествия по городам и весям, государствам и континентам – несет «гарики» миру, четырехстрочную благую весть в массы:

Давным-давно стремлюсь я исподволь

и много раз пытался пробовать

стихи свои писать как исповедь,

а выходила чтобы – проповедь.

Читать дальше 'Михаил ЮДСОН. Временами и местами. О книге Игоря Губермана «Десятый дневник»'»

Comments (0)

Михаил Юдсон

Сначала была книжечка «Тук-тук-тук» – так судьба деликатно стучала в дверь. А в 1947 году, семьдесят лет назад, вышли «Веселые рассказы» – и народу окончательно явился замечательный русский писатель Николай Носов. Язык его, а это, ребята, главное в писании, весьма радовал – ясный, яркий, чистый, полный лучистой энергии, как его же «Лунный камешек». Да перечитайте сейчас хотя бы «Мишкину кашу» – смешная прекрасная проза, крошечный роман воспитания.

Далее одна за другой, погодками вышли три повести: «Веселая семейка» (1949 г.), «Дневник Коли Синицына» (1950 г.), «Витя Малеев в школе и дома» (1951 г., Сталинская премия 1952 г.). Погода тогда, как известно, стояла мерзопакостная, безродные космополиты галдели и гадили где могли, а органы бились с ними не щадя живота – выпалывали с родной земли некоренные сорняки, джойнтовский чертополох. Атмосфера в обществе, веянья вообще, чертыханья в газетах и очередях оказывали влияние на всех, а на людей творческих в особенности. Нельзя жить в нужнике и быть свободным от запаха. Желательно проветривать хотя бы.

И Николай Носов, талантливый инженер коротышечных душ, верный винтик-шпунтик советской машины, бежал в волшебный мир, который сам и создал, нарисовал словами – мир Русской Утопии.

Читать дальше 'Михаил ЮДСОН. Русская утопия Николая Носова'»

Comments (1)

Борис Кушнер

О книге стихов Лианы Алавердовой «Иерихонская роза» (M-Graphics, Boston, MA, 2016. 273 с.)

Когда мне попадает в руки сборник стихов, я всегда первым делом открываю его наугад. Тест этот, конечно, несправедлив: художника надо судить по высшим достижениям, сочинить неудачное стихотворение может всякий. И нередко такого «испытания» не выдерживали самые знаменитые авторы. Вдобавок, отрицательное начальное впечатление придаёт неблагоприятную заданность дальнейшему чтению. И всё-таки, сколь же часто начальное восприятие совпадало с окончательным!

И вот, что я увидел, открыв наугад книгу Алавердовой:

Читать дальше 'Борис КУШНЕР. Как паруса диктуют кораблю.'»

Comments (0)

Елена Самкова

Рецензия на книгу Елены Зейферт «Потеря ненужного. Стихи, лирическая проза, переводы» / Послесл. Л. Аннинского, А. Таврова, Б. Кенжеева. (М.: Время, 2016. – 224 с. <Поэтическая библиотека>)

«Потеря ненужного» — очередной поэтический сборник поэта и переводчика Елены Зейферт. В самом названии уже сокрыт оксюморон. Слово «потеря» содержит в себе боль от утраченного, несбывшуюся надежду, обманчивые иллюзии, но ненужное – то, в чем перестают нуждаться. Разве можно потерять бесполезное? Однако раньше это доставляло радость, им хотелось обладать, потом же всё куда-то ушло, стало другим и, в измененном состоянии, перестало быть нужным. Стихи Елены легки и одухотворенны, в них таится сожаление о мимолетно утраченном:

Ангел беловолосый (был ли?) ушёл на дно.

Я пробираюсь на ощупь к руслу слёзной реки.

С болью остаться — значит не остаться одной

и продолжать кормить его с лёгкой своей руки.

Автор часто поэтизирует природу вещей. Человек ей близок так же, как природа или полночные звезды. Она понимает всех и со всеми может говорить – сердечно, проникновенно:

Читать дальше 'Елена САМКОВА. «Танец тысячи балерин».'»

Comments (2)

Лиана Алавердова

Когда-то нас вспомнят: мы пели
На этой красивой и страшной земле.

«Пора принять нам свой жребий…»

…Без абажура лампа.
И стол накрыт богатым яством книг.
Слова, как молоко, я выпивала залпом.
И стол был щедр. И мир велик.

«Еще мой день так дивно молод…»

                                               Валентина Синкевич

Много ли вы знаете примеров из настоящего времени, когда поэты, коллеги по цеху, на свои средства издали сборник одного (либо одной) из них? Много ли Вы знаете примеров, когда журнал возглавил подобную инициативу? Что-то не припоминаю. Поэтому приятным и великодушным сюрпризом явилось не только для юбилярши (которой стукнуло в сентябре девяносто, шутка-ли!), но и для всех, как ранее говаривали, «людей доброй воли», издание стихотворного сборника Валентины Синкевич «Новым журналом», давно и плодотворно сотрудничавшим с матриархом эмигрантской поэзии. Сама Валентина Алексеевна долгие годы вела раздел поэзии в этом старейшем «толстом» литературном журнале русской эмиграции.

Читать дальше 'Лиана АЛАВЕРДОВА. Душа без абажура. Рецензия на книгу Валентины Синкевич «При свете лампы. Стихи разных лет»'»

Comments (0)

Михаил Юдсон

Редкостная нынче книга – не разжевываний аннотации, ни сожалений тиража (5000 для стихов), ни добрых слов-завлекалок на задах обложки. А потому как – Дмитрий Львович не нуждается, он сам с агнцами и птенцами пиитическими плащом и плющом поделится.

Вот написал Быков «Если нет» – и эта маленькая книжка томов премногих многопудней. Конечно, вес ли, нет – решать отдельно взятому читателю, а я лишь поделюсь увиденным предвзято. Поскольку книга мне понравилась уже обликом – черной тушью на льющемся белом – тут буквы вмазаны с размаху, родимые краюхи, страна, текущая молоком и дегтем. И бумага страниц этакая газетная, мало что не обойная, из осиных гнезд надерганная – береста текста, эстетика неслыханной простоты, славных (для стихов) времен потрясения основ. Никакого внешнего усложнения-выеживанья, умышленное отпихивание муры гламура, глядь, глянца, текст как таковой – гол, бос, отмобилизован и призван пленять: «Выбора нет у тополя, вянет его листок. / Древо растет, как вкопано, и облетает в срок. / Сколько ему отмерено, столько ему и цвесть. / Выбора нет у дерева, а у меня он есть.»

Читать дальше 'Михаил ЮДСОН. Ели снег (Дмитрий Быков, «Если нет», Москва, издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной)'»

Comments (0)

Лев Портной

По словам Лидии Григорьевой: 

Сад раскрылся, как книга,

Где цветы — письмена. 

А вот Александр Иличевский разворачивает этот образ в прозе: «Сад для поэта символизирует сущность искусства. Художник возделывает свой клочок смыслов, в этом он истинный земледелец, использующий гумус текстов, выращенных до него». 

   Неисчерпаемая тема — сад. Мне посчастливилось одному из первых видеть фильм Лидии Григорьевой «Иерусалим Сада Моего». Фильм произвел сильное впечатление. Но в те минуты я находился в плену очарования. Мы только что пили чай, пили вино в том самом саду, любовались цветами, а бросая взгляды поверх кустов и поверх рощи, сбегавшей вниз, любовались панорамой Лондона. Мы… наслаждались? Конечно же, нет! Сад Лидии Григорьевой — это Сад воспарения! Фильм «Иерусалим Сада Моего» — тому свидетельство. 

Но появилось сомнение: будет ли воспринят фильм вне камерной обстановки, за пределами источника вдохновения и героя фильма — того самого сада.

Позднее я был приятно удивлен, когда в Москве, по недоразумению опоздав на просмотр, с трудом нашел свободное место в зале. Лидия Григорьева совершила большой вояж со своим фильмом. В Санкт-Петербурге, в Казани, в Тбилиси, — везде повторялась та же картина: полные залы и сотни людей, выпавшие из времени и пространства, всецело поглощенные магией образов и голосом автора. 

Читать дальше 'Лев ПОРТНОЙ. Поэт и сад. О фотопоэзии Лидии Григорьевой'»

Comments (0)

Михаил Юдсон

(издательство «Книжники», Москва, 2017 г., ISBN 978–5–9953–0484–5)

Израильский прозаик Яков Шехтер явно продолжает славное дело Шмуэля-Йосефа Агнона и Исаака Башевиса-Зингера. Только у этих нобелевских лауреатов шел сплошной иврит да идиш, и к нам приходили переводы, а Шехтер сразу выдает на-гора родимую кириллицу. А так они из одной лавки писателей – быт у них смешан с Бытием, житейские гирьки соседствуют с весами небесными, бесы вырывают перо из хвоста у ангелов, проза пронизана гротеском, а истина – мистикой, в общем – с каббалы на тот еще бал!

В настоящей книге Шехтера обитают две повести и четыре больших рассказа, образующих вместе некий гармоничный шестиугольник, авторский щит от вторжения наружного хаоса. Аннотация учит: «Захватывающие сюжеты, непредсказуемые характеры, неожиданные параллели – реальность в произведениях Шехтера многомерна и насыщенна. Поистине новаторским является стремление писателя решить теологическую задачу – увидеть Высшее присутствие в столкновении и переплетении человеческих судеб».

Читать дальше 'Михаил ЮДСОН. Добыча чуда. О книге Якова Шехтера «Ведьма на Иордане»'»

Comments (0)

Михаил Юдсон

(М., «Время», 2016)

Этот сборник имеет подзаголовок «Другие стихи» – как бы иные дороги строк подразумеваются, новый этап поэта знаменуется, и через срок каторжного труда (у Чкония та же добыча радия) обретается «внутренняя свобода философского осмысления жизненных явлений». Взятое из предисловия вам не всуе зачитываю – перед нами десятая, и достаточно заповедная книга Даниила Чкония, «который давно утвердился в читательском сознании как тонкий лирик со своим негромким, но отчетливым голосом».

Я открыл наугад, и мне тут же понравилось, враз наткнулся на близкое: «шла по городу ручка оторвавшись от двери / пригрозили мне взбучкой кто в рассказ мой не верил / но когда в переулке дверь сама показалась / ишь забегали урки а она ж не кусалась / ручка к ней прилепилась как невеста прильнула / тут толпа и озлилась и козлом обернулась.»

Даже жаль, что в книге Чкония маловато облучения предыдущего Даниила – обэриутика обменена на лирику, другой вид дара дан. Хармсу с Марса, а нам с Венеры («с чего же мне радость? вон милая критикесса / меня попрекнула за – мое всегдашнее к слабым / нежным стервозным унылым как месса / счастливым несчастным – сочувствие бабам»). Хотя традиции авангарда родимого, русского классического, автором усвоены на ять. Настоятельно рекомендую читать Чкония вразнобой, вне расчисленности трех разделов сборника – настой крепче получается, забористей. Языческая скороговорка корчащей рожи улицы («они топтали бровку / где подступала грязь / делили поллитровку / нещадно матерясь») преображается в поиски лика («может быть мы приближаемся медленно близко / к самой живой сердцевине простого итога / сами себя исключая из честного списка / сами себя поднимая до Света и Бога») и сменяется неясными пророчествами, этакая «Книга Даниила» прямо: «жизнь – вращающийся круг гончара – теченье дней / и подвешенный на крюк станешь суше и видней».

Читать дальше 'Михаил Юдсон. Непроглядный огонь. О книге Даниил Чконии «Стихия и Пловец»'»

Comments (0)

Михаил Юдсон

У всякого поэта есть этакое постоянное стремление к своим, именно ему присущим смыслообразующим символам-вешкам, оседло кочующим по страницам – в Интернете эту тягу называют «теги». В стихах Эстер Пастернак ключевое, крылатое слово – птицы.

Орнитологически выражаясь, данная книга окольцована – от первого стихотворения («спят серые совы и раненный кречет», «два голубя выгнаны, мокнут вблизи») до завершающего («и голубь удивительной породы / жестяным флюгером кружится на оси»). На сладкое читатель получает из рук автора еще стихотворение в прозе «Холь» – была такая непослушная библейская птица холь, не хотела питаться «от плодов», одним духом жила.

Притча о бумажных птицах, рассказанная здесь Эстер Пастернак, с их «бумажными клювами, обмакнутыми в красную медь» (вроде как железом, обмокнутым в сурьму) – это сжатое повествование о вечности творчества, о бесконечной игре в бисер слов, причем «игра – последняя ставка вечности перед огромной, надвигающейся ночью небытия».

Читая эту книгу, невольно неустанно ставлю галочки – целые гнездовья цитат про птиц, хороших и разных, певчих и прочих: «изумрудно-зеленые зерна клюющий павлин»; «и навзничь упали, подмяв травяные подковы, / сыновья фараона, следя за полетом орла»; «в сказочном озере плавают лебеди, утки»; «и голуби толкутся в рукопашной»; «две горлицы не спят на выцветшем заборе»; «продрогшие молчали совы»; «мой воробьиный день в косицу заплетут»; «и вздернет филин розовое веко»; «а разлука что зоб пеликаний»; «над иволгой цветной воздушно-нежный щит»; «рыбы в прудах кочуют, / лампами светят у клюва аиста»; «под журавлиную браваду / лучей прозрачный перламутр»; «и врет попугай за окном»; «пьют воду заводные глухари»; «страусиные краски сумерек»; «ей снились человек и чайка»; «и громко кричит какаду»…

Читать дальше 'Михаил Юдсон. Птицецветье. (Эстер Пастернак, «Избранные стихи» – Израиль, 2016)'»