Не предсказуемы человеческие судьбы, особенно женские. Женщина по – французски «дама». Вот такой дамой была француженка Жанна де Люз де Сен-Реми́ де Валуа́, ведущая своё происхождение от короля Генриха II Валуа. Даты ее жизни или судьбы 1756—1791годы. Как утверждается в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, в 1791 году в Лондоне она в припадке умопомешательства (приняла стучавшегося в дверь кредитора мужа за агента французского правительства) выбросилась из окна и умерла через несколько дней.
Жанна де Люз де Сен-Реми де Валуа родилась в 1756 году в Бар-сюр-Об, в 190 км восточнее Парижа, в окружении виноградников и холмов. 7 января 1814 г. по настоянию императора Александр I здесь происходил бой между союзными войсками и французским корпусом Удино. Жанна, оставшись сиротой в 7-летнем возрасте, свои детские годы провела в монастыре в Иерре, под Парижем, потом в аббатстве Лоншан. Жанна – французская форма имени Иоанна, “Благодать”, “Милость Божья”. Жанна – имя страстное. Пример тому – Орлеанская дева Жанна д’Арк. В 1431 году французский король выдал Орлеанскую деву англичанам, увидев в ней, спасшей всю страну, угрозу своему трону. Так Жанна, героиня-девственница, оказалась в плену и по обвинению в колдовстве была сожжена на костре в Руане.
В 1780 году Жанна де Валуа сбежала из монастыря с офицером гвардии графа д’Артуа по имени Николя Лямотт и взяла его фамилию, став графиней де ля Мотт. Граф Беньо, подробно описывая ее наружность, отмечает «прекрасные руки», «необыкновенно белый цвет лица», «выразительные голубые глаза», «чарующую улыбку», но отмечает также «маленький рост», «большой рот», «несколько длинное лицо»: «Природа, по странному своему капризу, создавая ее грудь, остановилась на половине дороги, и эта половина заставляла пожалеть о другой…»
Графиня де ля Мотт была введена в высшее общество, стала любовницей кардинала Луи де Рогана и считалась близкой подругой королевы Марии-Антуанетты. В одной из своих книг графиня сообщает, что за ней очень волочился граф д’Артуа, впоследствии король Карл X, имевший репутацию «самого обольстительного человека в мире», и что она отвергла его ухаживания. «Моя свежесть заменяла мне красоту», — говорит она в труде, который совершенно серьезно назвала: «Défense de l’innocence outragée» «Защита оскорбленной невинности». В течение двух лет, с 1784 по 1786, она заинтересовала собой всё европейское общество как печальная героиня известного «дела об ожерелье». Сам великий авантюрист граф Алессандро Калиостро (настоящее имя Джузеппе Бальзамо) был другом Жанны.
Через 360 лет после смерти Жанны д’Арк, в 1791 году газеты Лондона опубликовали сенсационную новость: другая Жанна, известная авантюристка графиня де Ламотт, героиня скандального «дела об ожерелье Марии-Антуанетты» скоропостижно скончалась. Правда, версии ее кончины расходились: одни писали, что 35-летняя француженка выпала из окна, другие – что ее в проулке задавила карета. Однако, когда любопытствующие отправились на кладбище Святой Марии в Лондоне, где, как сообщалось, должны были похоронить француженку, то могилы там не обнаружили. В Национальном архиве есть письмо некоего Гарриса, адресованное «мосье Бертрану» (Мосье Бертран был агент, приставленный к госпоже Ламотт французскими властями для тайного наблюдения за нею): «С сожалением сообщаю, что графиня Ламотт умерла в среду в страшных муках, сегодня ее похороны». В 1791 году графиня инсценировала собственную смерть в Лондоне. Подкупив свидетелей, она подбросила документы на свое имя неизвестной женщине, выбросившейся из окна. 26 августа 1791 года Жанна организовала собственные похороны. Причем она лично присутствовала на процессии в Лондоне и шла за пустым гробом, поглядывая по сторонам из-под черной вуали.
А пятью годами ранее, 31 мая 1786 года состоялась гражданская казнь графини. Жанну вывели на эшафот в 5 утра, надеясь, что парижане еще спят. Но народ не дремал и встретил заключенную криками поддержки, а в адрес монаршей четы понеслись ругательства. Жанна отбивалась от рук палача и тоже осыпала королеву проклятиями. Засвистел кнут. Но и он не остановил Жанну. Когда палач попытался поднести к ее плечу раскаленное клеймо в виде буквы «V» (именно так клеймили воровок), Жанна так извивалась, что клеймо не удалось выжечь с первого раза. На другой день процедуру пришлось повторить. При клеймении ее держало 13 мужчин, она вырывалась отчаянно, одежды на ней превратились в клочья и раскаленное клеймо сожгло грудь. “В пять утра, то есть намеренно в такой час, когда нечего опасаться свидетелей, четырнадцать палачей тащат пронзительно кричащую и в исступлении рвущую на себе волосы женщину к лестнице Дворца Правосудия, где ей зачитывается приговор – сечь плетьми и выжечь клеймо. Но на этот раз правосудие имеет дело с бешеной львицей: истеричка дико воет, извергает гнусную клевету на короля, королеву, кардинала, парламент, ее крики будят спящих в окружающих домах, женщина сопротивляется, кусается, отбивается ногами, с нее наконец срывают одежду, чтобы поставить клеймо. Но в момент, когда раскаленное железо касается ее спины, несчастная в ужасе бросается на палачей, являя свою наготу на потеху зрителям, и раскаленное клеймо с буквой “V” вместо плеча попадает на грудь. Взвыв от нестерпимой боли, она, словно неистовый зверь, прокусывает палачу куртку и лишается чувств. Как падаль, волокут ее, потерявшую сознание, в Сальпетриер, где она в соответствии с приговором в сером арестантском халате и деревянных башмаках всю жизнь должна будет работать за черный хлеб и чечевичную похлебку” – живописно описывал наказание Стефан Цвейг.
От такой жестокости французы пришли в ужас. В камеру узницы потянулись люди – несли корзинки с провизией, узелки с одеждой, кошельки с деньгами. Неудивительно, что через несколько месяцев Жанне удалось подкупить охранника и сбежать из тюрьмы Сальпетри. Медик и литератор Этьен Паризе (1770—1847) так описывал это заведение: «Заключённые, скорченные и покрытые грязью, сидели в каменных карцерах, узких, холодных, сырых, лишённых света и воздуха; ужасные конуры, куда не хватило бы духа запереть самое отвратительное животное! Умалишённые, которые помещались в эти клоаки, отдавались на произвол сторожей, а сторожа эти набирались из арестантов. Женщины, часто совершенно голые, сидели закованные цепями в подвалах, которые наполнялись крысами во время поднятия уровня воды в Сене».
Переодевшись в мужской костюм Жанна тайком пробралась к мужу в Лондон. А когда узнала, что французы требуют ее выдачи, написала скандальные мемуары о жизни королевской четы под названием «Vie de Jeanne de Saint-Rémy, de Valois, comtesse de la Motte etc., écrite par elle-même» («Жизнь Жанны де Сен-Реми, де Валуа, графини де ля Мотт и т. д., описанная ею самой»).
Испуганная Мария-Антуанетта прислала из Парижа графиню Полиньяк выкупить литературное творение Жанны. Ламотт согласилась… за 200 тысяч ливров. Деньги были выплачены. Но случилось невероятное: Полиньяк сама издала эти мемуары, да еще и присовокупила к ним «Перечень всех лиц, с которыми королева предавалась разврату: 34 персоны обоих полов и разных сословий и все лесбиянки Парижа». Ну а парижская «свободная печать» с восторгом проиллюстрировала «перечень» порнографическими гравюрами. До революции оставался один шаг!
Фальсифицировав свою смерть в Лондоне, графиня Жанна де ля Мотт затем появлялась в разных странах, была вновь замешана в делах Калиостро, овдовела и снова вышла замуж, став графиней де Гаше. В воспоминаниях баронессы М. А. Боде, опубликованных в «Русском архиве», она в 1812 году, перед самым вторжением Наполеона, появилась в России и за некие тайные услуги, оказанные российской дипломатии, в 56 лет приняла русское подданство. Жила она тихо, в свете бывала неохотно, хоть и имела графский титул и большое состояние. Иногда, правда, она приезжала к графу Валицкому, с которым пускалась в воспоминания о… французском дворе. Базилий Валицкий (1726 – 1802) — государственный и военный деятель Речи Посполитой. Он получил образование во Франции. Сторонник и пропагандист реформ, советник и друг польского короля Станислава Августа Понятовского. Граф, которому довелось не просто быть при французском дворе принятым, но и поигрывать в картишки с самой Марией-Антуанеттой, проигрывая ей деньги, однажды проговорился своей петербургской приятельнице Марии Бирх о том, что с графиней Гаше он имел удовольствие познакомиться еще в Париже. Теперь же он помогает старинной приятельнице, берет у нее на продажу бриллиантики. Жаль только, что они «меченые». «Как это?» – удивилась госпожа Бирх. «Кто-то неумело выдрал их из оправы и покалечил», – ответил Валицкий. Мария Бирх, ставшая к тому времени доверенной фрейлиной Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I, рассказала ей о загадочной графине Жанне де Гаше и своих подозрениях, что та – не кто иная, как Жанна де Ламотт. Беседу случайно услышал император и пришел в ярость: «Так она здесь?! Сколько раз французы спрашивали о ней, а я отвечал, что ее нет в России!.. Немедленно привезите ее!» О чем он говорил с графиней на тайной аудиенции – неизвестно. Но если перед встречей Гаше с ужасом выговаривала Марии Бирх: «Вы меня погубили!» – то, вернувшись, успокоено сказала подруге: «Император пообещал хранить мою тайну и помочь мне!» Александр повелел графине де Гаше выехать в Крым и затеряться там.
В 20-е годы XIX в. в России получило значительное распространение течение, известное под названием мистицизма. Дух религиозной экзальтации, углубленных духовных поисков как никогда был созвучен только что пережившему эпоху войн и революций европейскому обществу. Русский свет не остался в стороне от этого увлечения. Составной частью мистического умонастроения было стремление к уединению, общению с природой и уход от погрязшей в суете и безбожии современной цивилизации больших городов, обратившись к малоизвестным на ту пору, но будоражащим воображение южным землям Империи – Тавриде. С целью основания религиозной колонии, так называемого «нового света» – света добра, любви и бескорыстной помощи ближнему, искренней веры в бога – в Крым готова была отправиться целая духовная экспедиция. Это необычное путешествие началось ранней весной 1824 года в Петербурге, на Фонтанке, а закончилось на берегу Черного моря.
Итак, ранней весной 1824 года, дождавшись конца ледохода, от Калинкина моста на огромной речной барже отправились к далекой Тавриде около сотни духовидцев, ясновидцев, прорицателей и толкователей Апокалипсиса. Инициатором, главой и финансистом экспедиции была княгиня Анна Сергеевна Голицына (урожденная Всеволожская). Вскоре после своей экстравагантной свадьбы она увлеклась религиозными вопросами, вошла в среду мистиков и пиетистов и даже стала руководительницей московского религиозного кружка. В этой среде княгиня познакомилась с одной весьма оригинальной особой – бывшей фавориткой императора Александра I баронессой Варварой-Юлией Крюденер (урожденной Фитингоф), имевшей всеевропейскую известность проповедницы и прорицательницы (наивысшим достижением ее влияния на образ мыслей можно считать внушение Александру I идей Священного Союза – союза Австрии, Пруссии и России, заключенного в 1815 году в Париже после падения империи Наполеона I с целью подавления любых революционных настроений). Ее последовательницей и также проповедницей была ее родная дочь – София-Юлия Беркгейм. Они обе были очень хороши собой, белокурые, высокие, нежные, как, впрочем, и Анна Голицына (недаром их именами были названы выведенные позднее сорта роз в Никитском ботаническом саду). В последний момент к необычной экспедиции присоединилась еще одна дама – пожилая французская эмигрантка, графиня де Гаше.
Путешествие было нелегким. Сначала водным путем по Волге и Дону. На Волге барка, на которой они добирались, едва не перевернулась в бурю и была спасена только благодаря распорядительности княгини Голицыной, которая сама срубила мачту. Через 35 лет этим же путем по Волге совершил свое путешествие до Астрахани Александр Дюма-отец, написавший в 1850 году «Ожерелье королевы» с героиней Жанной де Ламотт де Валуа, не зная, что прототип его Миледи в «Трех мушкетерах» тоже плыла по Волге.
В Тавриду путешественники добирались около полугода. Осень застала их в небольшом городке Карасубазар. Греки называли город Маврон Кастрон (чёрный замок), ныне город Белогорск. В нем баронесса Крюденер, страдавшая раком, умерла. В ноябре следующего года, незадолго до своей смерти, Александр I, проезжая через Карасубазар, ходил на могилу баронессы и, по свидетельству сопровождавших его людей, пробыл там довольно долго. Затем, пересев на парусное судно, путешественники отправились далее (к Феодосии), где всех ожидала новая жизнь. Вначале Жанна, вместе с Жюльеттой Беркгейм, дочерью покойной баронессы Крюденер, поселилась в Кореизе у княгини Анны Голицыной. Княгиня ходила в шароварах и длинном кафтане, всегда с плетью в руке, ездила повсюду верхом, сидя в седле по-мужски. Местные татары прозвали её «старуха с гор». Среди гостей А.С. Голицыной была молодая красавица Каролина Собанська, светская дама, славившаяся своими музыкальными способностями, воспетая А.С. Пушкиным, был в нее влюблен и польский поэт Адам Мицкевич. На территории сада А.С. Голицыной находился дом ее сестры княгини Софьи Сергеевны Мещерской. В качестве приданого дочери Софьи Сергеевны он оказался в руках ее зятя Ивана Николаевича Гончарова, брата Натальи Николаевны, жены А.С. Пушкина. Умерла А.С. Голицына в 1837 году в Симферополе, похоронена в Кореизе в Вознесенской церкви, завещав всё своё имущество баронессе Беркгейм, которая продолжала жить в имении по заветам княгини Голицыной и своей матери Юлианы Криденер. Вместе с княгиней Голицыной немолодая уже графиня совершала миссионерские поездки по татарским селениям, пытаясь обращать мусульман-татар в христианскую веру.
Вскоре графиня де Гаше покидает компанию княгини и поселяется в небольшом домике в Артеке (по татарски «перепел») близ горы Аюдаг, привезя с собой из С.Петербурга много мебели красного дерева, серебряных и золотых вещей, более 150 книг и пр. во владениях польского поэта графа Густава Олизара, который прятался здесь от несчастной любви. Он просил руки Марии Николаевны Раевской «стройной красавицы, смуглый цвет лица которой находил оправдание в чёрных кудрях густых волос и пронизывающих, полных огня очах» и получил отказ. Пушкин посвятил ему послание «Олизару» (1824). Однажды, путешествуя по побережью, Густав -Генрик-Атаназы Олизар-Волчкевич высказал свой восторг, окружающим пейзажам. Извозчик, разыскав хозяина понравившейся барину местности, партенитского татарина Хасана, у которого Густав Олизар купил всего за два рубля серебром, и влюбленный поэт стал владельцем четырех десятин земли у подножья Аю-Дага, где высадил виноградники и масличные деревья. В 1825 году Густав принимал в своём поместье «Артек», названного им Кардиатрикон («лекарство сердца»), польского поэта Адама Мицкевича, в 1850 году был свидетелем на свадьбе Оноре де Бальзака с сестрой Каролины Собаньской Эвелиной Ганской.
«Старушка среднего роста, довольно стройная. Лицо не то чтобы красивое, но умное и приятное украшалось живыми глазами», – так описывали современники необычную женщину, которая в 1824 году поселилась в скромном домике у подножия горы Аю-Даг. Но даже в преклонном возрасте спокойная жизнь ее не устраивала. Всего за пару лет ушлая старушка умудрилась подмять под себя всю местную контрабанду. В свободное от преступной деятельности время графиня всерьез увлекалась мистикой: к ней приезжали высокопоставленные любители оккультизма, именем французской «ведьмы» стали пугать детей – именно в эту пору за ее жилищем и закрепилось название «Чертов домик». Тогда это был единственный дом на всем семикилометровом отрезке от Гурзуфа до Аю-Дага. Дом был построен мастером по выжиганию извести возле своих печей. Остатки этих печей были раскопаны при строительстве одного из корпусов Артека. Жила графиня со своей служанкой в этом домике даче Ашера, который сохранился до сих пор. Сейчас в здании находится мемориальный музей Зиновия Соловьева, основателя и первого директора Артека, жившего здесь в двадцатые годы. (4).
Любопытны пересечения судеб людей. Таким местом пересечения оказался пионерский лагерь «Артек». В августе 1945 года, когда отмечалось 20 – летие создания лагеря, американский посол в СССР Уи́льям А́верелл Га́рриман пожертвовал крупную сумму денег. В благодарность пионеры спели гимн США и подарили вырезанный из дерева государственный герб США: сандал, самшит, секвойя, слоновая пальма, в знак дружбы с союзником СССР во Второй мировой войне, в который было вмонтировано т. н. пассивное подслушивающее устройство. Этот подарок был помещен в посольский кабинет Гарримана и провисел там до 1952 года, пока его радиотрансляция не была совершенно случайно перехвачена радиооператором английского посольства. А женой Гарримана была англичанка Памела Гарриман (урождённая Дигби, известна также как Памела Черчилль-Гарриман), одна из самых роковых женщин Европы, которой принадлежали самые дорогие «бриллианты» мира в виде бизнеса ее мужей и любовников (это не кража бриллиантов ожерелья графиней Жанной де Ламотт), ставшая в конце жизни послом США во Франции и скончавшаяся в Париже, городе своей бурной молодости.
… Позже графиня де Гаше решает перебраться в Старый Крым. В Старом Крыму она соседствует с бароном А.К.Боде – директором училища виноградарства и виноделия. По воспоминаниям Марии Боде: «Я была совсем еще ребенком, когда все это общество собиралось у моих родителей… Не знаю почему, но меня поразила эта женщина, хотя только позже узнала я ее знаменитую историю. Я вижу ее перед глазами, как будто это было только вчера: старенькая, среднего роста, хорошо сложенная, одета в редингот из серого сукна. Ее седые волосы украшает черный велюровый берет с перьями. Черты лица не мягкие, но живые; блестящие глаза создают впечатление большого ума. Она обладала живыми и пленительными манерами, изысканной французской речью. Она рассказывала о графе Калиостро и о других разных представителях двора Людовика XVI, как будто эти люди входили в круг ее личных знакомств; и еще долго из уст в уста передавалось содержание этих разговоров, служа темой для сплетен и разного рода комментариев. Чрезвычайно вежливая с моими родителями, она могла быть насмешливой и грубой в компании друзей, властной и высокомерной со своей французской свитой, несколькими бедными французами, смиренно прислуживавшими ей». Графиня желала купить в Старом Крыму у барона Боде сад, который некогда принадлежал крымским ханам и хранил развалины Монетного двора, в котором находились монеты и кувшины. Барон купил этот сад в одичалом состоянии и сам построил в нем дом. Он просил за этот сад 3 тыс. руб., а графиня давала 2,5 тыс. руб. Однажды, проснувшись рано утром, барон увидел в своем дворе несколько подвод с поклажей. Это был подарок от графини де Гаше. В письме она писала, что очень больна, чувствует скорую кончину, что раскаивается в том, что причинила ему убыток, не допустив его продать с выгодой свое имение, и просит простить ее и принять в знак дружбы несколько вещей на память. Это были: красивый туалет для жены барона, итальянская гитара для его дочери (которая и писала эти воспоминания) и прекрасная библиотека для самого барона.
Боясь обидеть графиню, барон послал ей ящик лучших вин по стоимости такой же, как и подарки графини, сопроводив его пожеланиями в скором выздоровлении.
Постарев окончательно, графиня вдруг озаботилась спасением души. Вместо поста и молитвы она занялась обращением в христианство крымских татар. В их преданиях графиня де Гоше де Круа осталась в образе старухи с изборожденным морщинами лицом, юными глазами, верхом на лошади, с двумя пистолетами за поясом, с французским прононсом вдохновенно вещающей об Иисусе.
23 апреля 1826 года, после болезни, графиня скончалась. Ее служанка-армянка рассказала только о том, что, почувствовав себя плохо, графиня всю ночь перебирала и сжигала свои бумаги, и запретила после своей смерти раздевать ее и потребовала похоронить в том, в чем она была одета. Шкатулку, обитую темно-синим бархатом, отдать представителям власти. И еще добавила, что, если за ней приедут из далекой страны, выдать тело. Служанка плохо поняла госпожу и когда та умерла во время омовения заметила на теле своей хозяйки два ясных следа от клейма раскаленным железом. Шкатулку же отдали лавочнику в качестве уплаты за долги. И когда прибыли нарочные из самого Петербурга и потребовали эту самую шкатулку, уже никто не знал, где она и что там было. Петербургские служаки еще долго искали бумаги покойной. Нашли два письма и отбыли восвояси.
Барон И.И. Дибич начальник штаба Императора, пишет Таврическому губернатору Д.В. Нарышкину. От 4.08.1836 г. №1325. «В числе движимого имения, оставшегося после смерти графини Гашет, умершей в мае сего года близ Феодосии, опечатана темно-синяя шкатулка с надписью; «Marie Cazalet», на которую простирает свое право г-жа Бирх. По высочайшему Государя Императора повелению, я прошу покорно вас, по прибытию к вам нарочного от С-т Петербургоского военного генерал-губернатора и по вручении сего отношения, отдать ему сию шкатулку в таком виде, в коем оная осталась по смерти графини Гашет». При получении послания Нарышкин Д.В., губернатор Таврического края, пишет чиновнику особых поручений Маеру: «имущество её описано тамошней ратушей при бытности назначенных графиней Гашет изустно перед кончиной своей душеприказчиков; колл. Секр. Барона Боде, иностранца Килиуса и заведующего делами покойной феодосийского1-й гильдии купца Доминика Аморети, которое, по распоряжению губернского правительства, взято в ведомство дворянской опеки. В описи имуществу показано четыре шкатулки, без обозначения, однако, каких они цветов, но одна, под № 88…вероятно, это та самая шкатулка, о которой г. начальник главного штаба пишет мне».
«…Майер нашёл две шкатулки: одну тёмно синюю, с надписью золотыми литерами: Miss Maria Cazalet, другую – красную, при коей на ключике имелся на ленте билетик с надписью: pou M.de Birch. Но обе… не были опечатаны и, так сказать, открыты, ибо ключи от них находились у того же барона Боде».
Выяснилось, что в Старый Крым Боде прибыл через сутки после смерти графини. Барону Боде, ешё при жизни, графиня поручила распродать своё имущество, а все вырученные средства отослать во Францию, в город Тур, некоему господину Лафонтену. Боде исполнил волю графин. Маер же больше всего интересовался бумагами, которые были в шкатулке. Но их не было. Были допрошены местные жители. Они рассказали, что на ней был, ещё один костюм, плотно закрывающий её с головы до ног. Татарин Ибрагим – мальчик пятнадцати лет, рассказал: «Я видел графиню перед смертью, она много бумаг сожгла. А один свиток поцеловала и положила в шкатулку».
Граф Пален 4.01.1827 г. писал Нарышкину: «Г. генерал Бенкендорф препроводил ко мне письмо на имя барона Боде, из которой видно подозрение на некоторых лиц, ….в похищении и утайке бумаг её. … . Дополнительное следствие, по истечении которого Палену было доложено. Факт похищения бумаг установить удалось, но фамилии похитителей неизвестны». Губернатор Нарышкин поручил следствие чиновнику Ивану Браилко. Барон Боде вручил ему два письма графини де Гаше. Эти письма вместе с отчетом о следствии были немедля отправлены в Санкт-Петербург.
По решению местных властей, в связи с отсутствием католического священника, в мае 1826 года графиня де Гаше была похоронена русским православным и армянским грегорианским священниками на армянском кладбище в Старом Крыму. Был установлен на могиле памятник, украшенный королевской лилией и надписью: «Здесь покоится французская графиня де Ламотт». Надгробие над могилой госпожи де Гаше. хранится с Старокрымском литературно-краеведческом музее. Каменотес высек вазу с акантовыми листьями и вензель из латинских букв. Барельеф должен был свидетельствовать о триумфе и о преодоления испытаний: она пережила Марию-Антуанетту на 33 года. Со временем на месте могилы была проложена автомобильная трасса.
Загадочную графиню еще долго величали в Крыму просто Миледи, не подозревая, что в далекой Франции король романистов Александр Дюма именно под этим именем вывел ее как героиню легендарных «Трех мушкетеров».
В 1913 году писатель Луис Алексис Бертрен (Луи-де- Судак) создал франко -русскую комиссию, которая сделала вывод, что графиня Гаше действительно похоронена в Старом Крыму. Во время оккупации Крыма в 1918 г. немецкие офицеры фотографировались возле захоронения Гаше. На плите были видны королевские вензеля Марии-Антуанеты. В 1913 году художник Л.Л. Квятковский нашёл могильную плиту и зарисовал её. В 1930 году другой художник П.М.Туманский также видел и зарисовал эту плиту. Рисунок сейчас находится в Петербургском архиве. Могила находилась вблизи армяно-григорианской церкви Сурб Аствацацин (Святой Богородицы). Церковь снесли в 1967 году.
Ну а тождество Ламотт – Гаше подтвердилось только в конце ХХ века. В 1987 году французские и российские историки пришли к выводу, что это была одна и та же женщина, нашедшая последний приют на старом армянском кладбище близ Феодосии.
В 1992 году, путешествуя по Крыму, исполнительница роли Миледи в фильме “Три мушкетёра” Маргарита Терехова побывала в Старом Крыму.
И сейчас, когда вы едете в Феодосию и Коктебель, то проезжаете рядом с прахом графини Жанны де Валуа Бурбон, Графини Де Ла Мот, графини Де Круа, графини Гаше, Миледи.
RSS
Comments (0) 
– Ощущаете ли такую субстанцию, как «предстихи»? Из чего она состоит?
Журнал «Кругозор»
Издательство "Bagriy & Company"
Книжная серия 32 Полосы
Наталья Лайдинен
Персональный сайт Евсея Цейтлина
Поэтический альманах «45-я параллель»
Союз pоссийских писателей, РРО
